— Красные обходят дорогу с запада. Добровольцы бросили фронт и ушли грузиться в Новороссийск.
Лавина по инерции покатилась туда же. Ах, удастся ли пробиться?
XXVIII
НОВОРОССИЙСКАЯ КАТАСТРОФА
В то время, как всевеликое блуждало по кубанским станицам, в Новороссийске свили себе безопасное гнездышко «единонеделимцы».
В феврале сюда беспрерывно приходили поезда. Все, что имело отношение к великой и неделимой, спешно эвакуировалось на самый последний этап.
Здесь под боком синело море. Десятки судов, русских и иностранных, в случае неустойки на Кубани, могли мигом вместить в себя тысчонок пять-десять патентованных патриотов и увезти их за тридевять земель и за тридевять морей от большевиков.
Многие сюда перекочевали прямо из Ростова. Другие — после маленькой остановки в Екатеринодаре.
«Вечернее Время» Бориса Суворина было тут как тут и не переставало спасать Россию.
«Жив курилка!» писало демократическое «Утро Юга» в Екатеринодаре, посвящая неунывающему россиянину эпиграмму:
Беспечен и задорен, Не ведая забот, Опять Борис Суворин Газету издает.
Живя в Новороссийске, Спасает криком Русь. Как встарь капитолийский Неугомонный гусь.
Опять пылает гневом, И в позе боевой Опять грозит он левым Своей передовой.
Помилуйте: ему ли Тужить и горевать: Он может и в Стамбуле Газету издавать.
— Да, я не теряю надежды издавать «Вечернее Время» и в Царьграде и ничего не буду иметь против сотрудничества у меня автора этой эпиграммы, — ответил необидчивый Суворин-сын.
Вокруг Новороссийска уже пала власть Доброволии. Шайки зеленых кружились возле города, как голодные зимние стаи волков кругом человеческого жилища.
В ночь на 21 февраля ушли в горы из тюрьмы все заключенные, в числе четырехсот человек. Офицерская рота сбежалась по тревоге и прибыла к тюрьме, но нашла ее пустой.
Если бы не англичане, в городе давно хозяйничали бы зеленые.
Только британские дредноуты и отряд шотландских стрелков оберегали последний пункт деникинского государства на Кавказе.
«В Новороссийске последний центр монархизма», — писала «Вольная Кубань» еще в январе.
Правильнее было бы сказать:
— В Новороссийске, как в громадной клоаке, собрались все нечистоты белого стана.
Легальные дезертиры, акробаты благотворительности, безработные администраторы, политические деятели и прочая тыловая шпана «формировали» «крестоносные отряды», чтобы наживаться на выгодном деле и чтобы оправдать свое вечное пребывание в хороших городах в хорошем расстоянии от фронта.
«В целях усиления нашей героической армии, — сообщало «Вечернее Время» 10 января,[314] — в Новороссийске началось формирование отрядов крестоносцев. Один из руководителей этой организации, генерал-майор Максимов, сообщает: шесть месяцев тому назад в Одессе группой общественно-политических деятелей основано братство Св. Иоанна Воина, поставившее первоначально идейную борьбу с большевиками. Однако, жизнь вскоре подсказала, что одной идейной борьбы, т. е. — агитации, недостаточно, и что надо с большевиками бороться и оружием (!). Возник проект организации отряда крестоносцев, воодушевленных не только политическими, но и религиозными идеалами. Главнокомандующий согласился, запись дала ощутительные результаты. Крестоносцы — уже реальная сила, которая с каждым днем все крепнет и увеличивается. В ближайшем времени крестоносцы будут сведены в крупную боевую часть и затем выступят на фронт с оружием в руках и с крестом в сердце. Наш отличительный знак — восьмиконечный крест на груди. Настроение крестоносцев — полное самоотвержение и готовность отдать во имя родины все. В сознании предстоящего им подвига крестоносцы постановили наложить на себя трехдневный пост, исповедаться и приобщиться св. тайн. Первое официальное выступление крестоносцев в рядах войск предполагается 12 января, когда они примут участие в торжественном крестном ходе по случаю пребывания в Новороссийске чудотворной иконы курской божьей матери».
В присяге «крестоносцев» были знаменательные слова:
«Я обязуюсь ничего не присваивать себе безнаказанно из боевой добычи и удерживать от насилий и грабежа слабых духом».
Князь Павел Долгорукий тоже «формировал».
«В Новороссийске, — писало «Вечернее Время» 29 февраля,[315] — открылось общество формирования боевых отрядов для отправки их на фронт для пополнения частей Добровольческой армии. Задача — призывать всех русских людей, способных носить оружие, в грозный для России час не уклоняться от долга и поступать в отряды. Членский взнос — 100 руб. Членами могут быть как мужчины, так и женщины. Председатель правления кн. Павел Долгорукий. Товарищи председателя: ген. Обручев и профессор Маклецов. Члены правления Н.Ф. Езерский, П. П. Богаевский, В. И. Снегирев».
Сам Борис Суворин тоже устроил покушение на обывательский карман; занявшись сбором пожертвований на «армию», которая бежала, бросая свои последние штаны, и отказывалась оборонять от зеленых телеги со своим собственным добром.
Но дураки в Новороссийске вывелись.
«Никто ничего не пожертвовал, — с грустью сетовал предприниматель, — зато в Екатеринодаре некий аферист, вымогавший с коммерсантов деньги путем подложного циркуляра, в котором была помещена угроза, что, в случае неуплаты требуемой суммы, виновные будут преданы военно-полевому суду, умудрился собрать около миллиона рублей.[316]
Суворин напрасно ссылался на Екатеринодар и на прошлое.
Подобные «пожертвования» собирали с большим успехом тут же в Новороссийске всякие «крестоносцы», чины боевых отрядов и другие спасатели отечества, демонстрировавшие свою боевую готовность в церковных процессиях.
«Вчера днем, — писало то же «Вечернее Время» 10 марта, — на Серебряковской улице несколько лиц в офицерской форме подходили к группам спекулянтов и спрашивали, есть ли у них валюта. После утвердительного ответа лица в офицерской форме требовали показать валюту, а затем… преспокойно клали ее себе в карман, говоря: «Мы тебе, такому-сякому, покажем, как спекулировать». Спекуляция валютой, конечно, не может быть названа достойным занятием, но вряд ли таким именем может быть назван и грабеж среди бела дня».[317]
Деникин без зазрения совести назвал Новороссийск «тыловым вертепом».
Красные уже приближались к городу, а суворинцы не унывали. Великая и неделимая, кормившая их, еще, оказывается, не погибла. К. Острожский 10 марта твердо заявлял:
«Пессимисты, число которых с каждым днем увеличивается, шепчут на всех перекрестках:-«Вот видите! Видите: хороши итоги». Но это не беда. Идея борьбы все-таки не умерла. До тех пор пока остался в России хоть один человек, не желающий подчиняться диктатуре пролетариата, идея борьбы с насилием не умерла. Окончательные итоги подводить рано. Армия проходит сейчас свой самый тяжелый крестный путь. Но ее ждет светлое, радостное воскресение».[318]
За полной невозможностью обольщаться победами над большевиками, тыловой вертеп кичился успехами в войне с зелеными. Штаб главнокомандующего, перебравшийся сюда, 9 марта с самым серьезным видом сообщал:
«Наш отряд, продолжая наступление от Кабардинки (в двадцати верстах от Новороссийска) на Геленджик (в тридцати пяти верстах от того же города), весь день вел бой с зелеными, занимавшими высоты, и к вечеру занял Марьину Рощу. Захвачены пленные. Продолжая наступление, наши части сбивали зеленых с высот и угоняли их в горы».[319]
Зеленых, которых так жаждали сделать своей армией эс-эры, еще могли бить деникинцы.
Наконец и в Новороссийске воздух стал очищаться.
314
№ 445, г. Новороссийск, ст. «Воздвижение Креста».
315
№ 481.
316
«Вечернее Время», Новороссийск, 1920 г., № 456.
317
Та же газета, № 488, ст. «Итоги» Острожского.
318
«Вечернее Время», от 10 марта, № 488.
319
«Вечернее Время», от 10 марта, № 488.