— Я хозяин всех рудников и все богатства горы моя собственность. Я долго терпел ваше поведение! Вместо того чтобы благоразумно распорядиться богатством, как пристало людям, вы разбазариваете мои дары и с каждым днем безобразничаете все больше. До сих пор я оберегал вас и не давал воде хлынуть в шахты, но, если вы не исправитесь, я все затоплю и разрушу рудник. Вы умрете внутри горы страшной смертью. Даю вам семь лет сроку, чтобы одуматься!
Хозяин горы исчез также внезапно, как появился. Едва переведя дух, рудокопы, бледные от страха, бросились в штольни и оповестили товарищей о грозном предупреждении. Тут уж они, конечно, исправились, и какое-то время дух горы, глядя на них, не мог нарадоваться. Рудокопы вели спокойную, благоразумную жизнь, прилежно трудились, умеренно ели, мало пили и перестали чудить.
Но через несколько месяцев пережитые страхи и добрые намерения выветрились у них из головы. А еще через несколько месяцев они уже и вовсе стали потешаться над своей пугливостью, с утра до вечера посмеиваясь над четырнадцатью рудокопами за их сказочку, пока те не поверили, что она им померещилась. Все снова взялись за старое и вели себя еще более разнузданно и безобразно, чем раньше. Целыми днями рудокопы, напившись, просиживали в кабаках, ночи же напролет играли в кости, бранились и сквернословили и даже завели себе серебряные кегли — деревянные им уже не годились.
Однажды, перепившись, они затеяли драку, и один из них нечаянно зашиб до смерти маленького мальчика, который как раз в эту минуту шел с бабушкой мимо кабака. Старушка несла кувшин с маковыми семенами; когда она кинулась к внуку, желая его защитить, сосуд выпал из ее дрожащих рук. Она подняла малыша и прижала к себе. Но все нежные слова, которые она ему шептала, не могли вернуть его к жизни. Тогда она выпрямилась, пристально посмотрела на рассыпавшееся маковое семя и прокляла рудокопов:
— Рудник в Цайринге иссякнет на столько лет, сколько здесь лежит маковых зерен.
В тот миг, когда мальчик был убит, исполнилось как раз семь лет с того дня, как серебряный хозяин горы предостерег рудокопов.
Следующим утром они отправились на работу в рудник. Тысяча четыреста рудокопов спустились в ночную тьму и никогда больше не увидели дневного света.
Старому глухому горняку показалось, что он слышит зловещий шум внутри горы, и он, предостерегая своих товарищей, просил их в это утро не спускаться вниз. Но рудокопы лишь посмеялись и весело и беззаботно спустились в шахту. Только старик остался наверху.
Прошло совсем немного времени, и земля задрожала. Огромные потоки воды хлынули с угрожающей быстротой в шахты и котлованы и уничтожили рудник со всеми рудокопами, которые спустились вниз.
Тысяча четыреста рудокопов погибли в это утро, и с тех пор подземные клады остаются недоступными для людей. Но прошло еще совсем мало лет с тех пор, как просыпались на дорогу маковые семена, и никто не знает, сколько еще понадобится лет, чтобы их число сравнялось с числом зерен.
Серебряные малыши из Арцберга
К югу от Пассэля, у входа в ущелье Раабкламм раскинулось селение Арцберг. Неподалеку от нею долгое время добывали серебро и сказывают, будто тамошний рудник приносил немалый доход. Еще сегодня идет молва, что название Арцберг связано с добычей руды в стародавние времена. Поднимающиеся вблизи скалистые стены — рудные глыбы Гёссера — внутри сильно расщеплены. Сказывают, что там, в недрах горы, были залежи серебряной руды, охранявшиеся диковинным горным народцем, серебряными малышами.
Однажды в окрестностях Арцберга появился бедный, но веселый рудокоп по имени Якоб и захотел здесь, в рудном промысле, счастья попытать. Он поднимался на все окрестные горы, перелазил все горные склоны, выстукивал скалистые стены и изучал выломанные пустые скальные породы, беря пробы из содержащих руду отбитых камней.
Однажды пришел он и к стенам Гёссера и без устали их выстукивал и барабанил, но ни одна из рудных жил нигде так и не показалась. К вечеру он смертельно устал и изнемог, однако же был, как всегда, доволен, а то, что он снова напрасно искал серебро, его ничуть не огорчало. Он улегся в траву и хотел было немного отдохнуть, но вскоре крепко заснул.
Когда же проснулся, уже близилась полночь. Полный месяц висел на небе, окутывая всю местность таинственным волшебным мерцанием. Парень встал и собрался домой, в обратный путь. Ночное пристанище он обрел в хижине бедного крестьянина. Случайно его взгляд упал на маленький клочок луга, раскинувшегося в долине по другую сторону реки и озаренного ярким светом месяца. Малого пробрал озноб. Что за диковинный маленький народец копошился там внизу! Сначала рудокоп словно к месту пристыл и только стоял, дивясь, с разинутым ртом. Но потом он осторожно спустился вниз по склону и прокрался под защитой кустарника к тому лугу. При сумеречном свете месяца плясала и прыгала на лужайке, поросшей травой, целая толпа веселых малышей. Одеты они были, как рудокопы, однако же одежда их блестела, словно серебро. Некоторые стучали маленькими молоточками в скалистые стены или били ими по камням, так что только искры летели; другие собирали выломанные куски породы и уносили их прочь. Будто озорные мальчишки, забрасывали они друг друга маленькими блестящими камешками. Но все происходило так спокойно и беззвучно, что молодому рудокопу стало не по себе и он захотел побыстрее убраться оттуда. Не успел он сделать и несколько шагов, как малыши в серебряной одежде заметили его и тут же начали забрасывать маленькими камешками, не произнося, однако же, ни единого слова.
Добрый Якоб помчался оттуда что есть сил, а малыши в серебряной одежде гнались за ним по пятам, преследуя до самой хижины крестьянина.
На следующее утро поведал Якоб крестьянину о том, что с ним приключилось нынешней ночью.
— Ну что ж, — сказал крестьянин, — в таком случае я бы на твоем месте не медлил ни минуты и тотчас же начал бы добывать серебро из той скалистой стены.
Хотя Якоб был парень бесшабашный, однако же вовсе не легкомысленный, и ему не очень-то улыбалось снова отправиться в царство кобольдов. Но в конце концов он уговорил самого себя, набрался мужества, одолжил у крестьянина повозку, запряг в нее лошадей и поехал в горы. Во время пути дорогу ему перебежал один из мальчиков в серебряной одежде. Малыш приветливо помахал ему ручонкой и, казалось, совершенно ничего не имел против того, чтобы рудокоп ехал за ним следом.
Тут Якоб окончательно уверовал в то, что он, не подвергаясь опасности, может поискать серебро. Ему и в самом деле повезло. Уже через несколько дней наткнулся он на богатую серебряную жилу. Вот и стал бедный рудокоп богачом. Взял он тут других рудокопов к себе на службу и стал, как настоящий горняк, добывать серебро.
Но вскоре счастье бедного Якоба пробудило зависть у алчных людей. По закону того времени Якоб должен был часть своей добычи отдавать владетелю ближнего замка Штубегг. Графа Штубенберга в ту пору в стране не было, а управитель его был человек жестокосердный и завистливый. Он то так, то этак пытался обмануть Якоба, а когда рудокоп хотел было защитить свои права, повелел бросить его в темницу.
Тут управитель и решил, что одержал легкую победу и голыми руками захватит рудник. Он тотчас же проник в недра горы и чуть не обезумел от жадности, увидев еще громоздившиеся там скопления богатейших сокровищ благородной руды. Словно безумный, промчался он по штольням.
Однако серебряным малышам это пришлось вовсе не по душе, и они снова и снова заманивали его все дальше и дальше в недра горы, покуда он не заблудился безвозвратно в темных ходах рудника и так никогда больше и не вышел на свет Божий.
Вскоре после этого явился в свой замок граф: он тотчас же выпустил Якоба из темницы и вернул ему снова все, что принадлежало тому по праву.
В благодарность за освобождение рудокоп велел воздвигнуть в Арцберге церковь Святого Якоба.
Рудник действовал еще целое столетие, пока постепенно рудная жила не оскудела и добыча руды не прекратилась. А серебряных малышей никто больше с тех пор не видывал.