Такие собаки обычно «охотятся» сами по себе, выгоняют птицу вне выстрела, давят утят-хлопунов, а в тех случаях, когда им приходится подавать убитую птицу с воды, не всегда она попадает в ягдташ охотника. Раздосадованный, он командует своей собаке, кричит и ругается, а она выносит птицу на противоположный берег водоема и на глазах хозяина «кушает» ее с потрохами и перьями.

Все перечисленные «удовольствия» отпугивают некоторых охотников от утиной охоты с собаками.

На самом же деле такая охота заключает в себе немалый спортивный интерес, да и объекты ее очень разнообразны. В сезон летней охоты по уткам собака совершенно необходима, но выбирать ее надо с толком и знанием дела, а главное, не идти на болото с любым подвернувшимся псом, рассчитывая только на то, что он выгонит утку из зарослей.

Само собой разумеется, что натасканная и послушная лайка как нельзя лучше подходит для охоты на утку и летом и осенью. В большинстве лайки не боятся воды и хорошо плавают. Приучают их к воде еще со щенячьего возраста, выбирая для первых уроков хорошую неветреную погоду и небольшой водоем. Щенок охотнее идет в воду в тех случаях, когда дно водоема пологое и сам водоем не имеет крутых берегов. Заупрямившегося щенка никогда не следует насильно загонять в воду и тем более бросать в нее или толкать. Таким примером можно напугать собаку и отвадить от воды. Не следует также и переутомлять ее, без конца повторяя урок подноски из воды. Уставшей собаке это надоедает, и первые впечатления могут породить у нее чувство отвращения к работе на воде.

При натаске лаек можно посоветовать молодым охотникам не особенно увлекаться дрессировкой их в ненужном для охоты направлении. Все «цирковые» номера с подачей газет, туфель, «служением» должны быть совершенно исключены. На охоте они не потребуются, а лайка — собака охотничья, и натаскивать ее надо только для охоты.

Летом, когда выводки уток уже достаточно подрастут, следует сводить молодую собаку на болото и показать ей утят-хлопунов.

Знакомство с местами обитания уток, отманивающая утка-старка и запах всего утиного выводка хорошо запомнятся молодой собаке. После нескольких уроков она не пройдет затаившуюся в осоке утку и всегда покажет ее охотнику.

У многих охотников существует нелестное и неверное представление о лайке и ее работе по утке. Лайку не следует приравнивать к категории дворняжек-давилок, с которыми часто охотятся по утке. Хорошо натасканная, она берет птицу вежливо, «мягким прикусом» и не давит насмерть.

Лайка хорошо поддается натаске по птице и становится очень добычливой собакой. В умении ее подавать птицу из воды в любых условиях не может сравниться ни одна собака. Даже спаниели, эти безукоризненно апортирующие собаки, не выдерживают соревнования с лайкой в условиях наших труднопроходимых болот. Выносливость, сила и отличное чутье делают ее незаменимой.

Вспоминаются некоторые эпизоды из охоты с лайками по уткам на водоемах нашей области.

В туманное августовское утро выйдешь с собакой из небольшого сенного сарая, где так удобно скоротал недлинную летнюю ночь. Сенной сарай — это находка, счастливо попавшаяся на пути. Более удобного ночлега нельзя и придумать охотнику.

Здесь всегда можно укрыться от дождя, найти удобную постель, никого не обременяя и не беспокоя, или, сидя на пороге, помечтать, залюбовавшись золотом заката. Яркий, безоблачный, он обещает погожий день на завтра. Из сарая и уйдет охотник на зорю еще чуть свет.

Поеживаясь от холодного утреннего тумана, сразу промокнешь в нескошенной осоке приозерной низины, когда зыбун торфяника зачмокает под каблуками сапог.

Как красивы утром приозерные луга! Какое обилие росы на траве! Хвощи даже согнулись под ее тяжестью, и цвет их стал не зеленым, а серебристым. Четко вырисовываются узорные сетки паутин, заметно поникли их смертоносные нити, покрытые мельчайшими капельками тумана. Ловушки пауков бездействуют. Еще слишком рано, сыро и холодно, и поэтому даже надоевшие ночью комары намокли и, отяжелевшие, спрятались в траве. Воздух свеж и прозрачен, и ни одно насекомое не звенит в нем. Крупные стрекозы вяло передвигаются по стеблям растений, их прозрачные крылышки слегка дрожат, точно и не трещали они никогда в знойном воздухе летнего полдня!

Пройдет несколько часов, исчезнет туман, обсохнет роса, и снова проснется жизнь поемного луга. Оживут стрекозы, как яркие цветы, замелькают нарядные крылышки бабочек, согретые теплыми лучами солнца, заиграют кузнечики, и наступит жаркий августовский день — голубой и светлый. С его приходом окончится охотничья зоря.

А сейчас, в раннее росистое утро, охотнику надо торопиться и еще по мокрой траве разобраться в ночных и утренних набродах утиных выводков. Роса высохнет — собаке будет трудно чуять и тяжело работать на жаре.

Моя серая в отметинах лайка часто отфыркивается от росы, заливающей нос, и отряхивается, точно после купанья. Сыро, но утки отлично чувствуют Себя в этой сырости. Наброды их ночных жировок и особенно последние, предутренние следы не могут миновать чутья собаки. Много натопчет выводок уток за ночь и не раз сойдет с берега на воду и снова взберется на него. Бледно-зеленый ковер ряски сплошь «исписан» грудками плававших уток.

Вот тут мелкие и более суетливые линии — это плавали молодые чирята, взапуски гоняясь за добычей. А вот в той части бочага линии в разрыве ряски крупнее и не отличаются особенной витиеватостью — это кормились солидные кряквы. Мой песик прихватил следы уток на берегу и усиленно заработал своей «баранкой». Я вижу, как пушистый султанчик его хвоста то появляется, то исчезает в зарослях осоки и хвощей.

Тридцать-сорок шагов отделяет меня от собаки, и поэтому не следует ей мешать в поиске. Птица вылетит в меру нормального выстрела, и осыпь дроби не минует цель. Но вот что-то пропал пес, и даже не видно, где шевелится трава при его беге. Эх, брат, этого делать не следует!

Пес увлекся следом и забыл о своем хозяине. Я вынимаю из кармана свисток и легко свищу. Сильно свистеть не надо: лайка прекрасно слышит, и если она послушна и не испорчена неумелым обращением, то сейчас же придет. Вот уже заметно, как от галопа собаки раздвигаются тростники, и она идет на зов. Надо свистнуть еще, чтобы пес не искал хозяина долго.

Собака пришла, но я чувствую, что отдыхать ей некогда и совсем не хочется: много утиных следов там, в тростниках.

— Тише, тише, — говорю я и, гладя собаку, усаживаю ее около себя. — Мы не пойдем с тобой прямо в тростники, а зайдем с другой стороны и попробуем найти дорожку почище. Там, может быть, и стрелять удобнее. — Песик не понимает. Он запомнил, где остались особенно пахучие следы, и ему надо идти туда по прямой, старым следом.

Тут без поводка не обойдешься, придется, брат, тебе положиться не на чутье, а на охотничий расчет, — говорю я собаке и снова ласкаю ее, беря на поводок. Охотясь с лайками, я всегда убеждался в благотворном влиянии голоса хозяина, спокойно разговаривающего с собакой. Голос человека рассеивает остроту впечатления собаки и создает очень благоприятные условия для подчинения команде и воле хозяина. Собака как бы забывает свое «собственное» решение, но не освобождается от только что полученного впечатления и потому охотно и точно выполняет волю хозяина. Ей хочется и надо что-то делать. Само собой разумеется, что воля хозяина должна быть направлена соответственно желаниям собаки, но в несколько иной форме, уже с расчетом на успех.

Мы обходим куст тростника, и теперь снова можно спустить собаку, так как здесь, по эту сторону зарослей, начинается место, удобное для стрельбы.

На берегу водоема растут довольно густые кусты ивы, и нет сомнения, что выводок уток, прихваченный чутьем собаки, спрятался именно в них.

Вода — стихия утки, и часто, добравшись до нее, птица отсиживается в зарослях, погрузившись в воду по самые ноздри. Охотник может пройти мимо такой утки, но Собака учует ее и в воде.

Я вижу, как пес энергично лазает по кромке берега и затем с визгом бросается к кусту. Это значит, что, кроме чутья, собака взяла птицу и на слух.