Противодействия в море на переходах мы не встречали, морского противника пока не было. Мы все же еще оставались хозяевами в устье Финского залива.
А вот «юнкерсы» и другие немецкие самолеты со стороны моря налетали на полуостров. Особенно интенсивно нас бомбили в последнюю неделю сентября. 28 сентября, когда гитлеровские самолеты бомбили батареи острова Руссарэ, зенитчики сбили одного бомбардировщика. Таким образом, с начала войны участок ПВО сбил второй самолет.
В сентябре уже не приходили с Большой земли транспорты и боевые корабли. Прекратилась и доставка почты. Ни писем, ни газет. Все, что мы узнавали о войне, о жизни Родины, нам приносило радио.
Вот когда наша ежедневная базовая газета «Красный Гангут» стала для нас необходимейшей газетой в мире. Прежде всего, она регулярно печатала сообщения Совинформбюро и корреспонденции с других фронтов Великой Отечественной войны. Нелегко было в те времена принимать эти сообщения по радио.
Внутри базы для связи мы обходились телефоном. Когда начались обстрелы, рушившие столбы и воздушную проводку, начальник связи базы капитан Самойленко организовал укладку обмотанного паклей и просмоленного полевого кабеля в траншеи, под землю, что обеспечило наш командный пункт, или, как мы его называли, флагманский командный пункт, связью, устойчивой и надежной, и с 8-й бригадой, и со всеми другими соединениями и частями. Кстати, такой же кабель бригада проложила в полки, батальоны и дивизионы, а на Хорсене его разматывали даже под водой, обеспечивая связь с островами. Радиосвязь была только внешней, ее устойчиво поддерживали наши радисты с Ленинградом, Кронштадтом, Осмуссааром, Хийумаа и Сааремаа. Но это была боевая связь, мы не могли использовать ее для целей иных. Обычный радиоприем затрудняли финские радиостанции, глушившие Москву. И все же знаменитый на Ханко радист Г. Сыроватко ночами дежурил у приемника и вместе с товарищами из редакции записывал все последние вести с далекой Родины, утром появлявшиеся в газете.
В газете подобрался дружный и боевой народ, вытянутый политотделом из разных частей базы, — и красноармейцы срочной службы Михаил Дудин, Евгений Войскунский, Алексей Шалимов, и лихой матрос Николай Иващенко, участник десантов, и кадровый политрук Константин Лукьянов, погибший потом при эвакуации, секретарь нашей редакции, и художник Борис Пророков из запаса, он вместе с поэтом Дудиным регулярно печатал веселый сатирический отдел «Гангут смеется», что было очень кстати в труднейшую пору полной блокады. Газета печатала много статей про наших лучших бойцов и командиров — советы снайперов Исакова, Сокура, ставшего Героем Советского Союза, Гранина, рассказавшего, как надо готовиться к отражению десантов, воентехника 1 ранга Лося и краснофлотца-рационализатора Копытова «Как изготовить газогенераторную установку» с чертежами к этой статье; полезные наставления опытных армейских командиров: как бороться с танками, как обращаться с гранатой, что для моряков было очень важно и необходимо.
Не хочу кривить душой, скажу прямо: я в то время не придавал должного значения нашей маленькой газете, выходившей из-за бумажного голода на толстой разноцветной бумаге. Ею больше всего занимались начальник политотдела бригадный комиссар П. И. Власов и дивизионный комиссар А. Л. Расскин. Теперь я понимаю, какую большую роль для гангутцев, для их боевого духа играл наш «Красный Гангут», редактируемый А. Эдельштейном. Любой сохраненный номер этой газеты, а также маленькой газеты 8-й бригады «Защитник Родины» (ее редактором был Н. Ищенко) — живая страничка нашей боевой летописи, и жаль, что мало таких страничек уцелело.
И все же каждому хотелось почитать свою флотскую газету из Ленинграда, ее корреспондентом на Ханко был батальонный комиссар П. Звонков, погибший потом в десанте на Гогланде, или газеты центральные, представленные В. Ананьиным и В. Рудным. Газету с Большой земли мы ждали с каждой случайной оказией.
Когда начальник штаба Максимов сообщил мне, что к нам из Кронштадта специально послана подводная лодка с грузом на борту, я был счастлив. Конечно, лодка доставит и газеты. Лодка вышла 9 сентября. Прошли сутки, двое, наконец — трое. Лодка так и не пришла. Не вернулась она и в Кронштадт. Очевидно, погибла где-то в пути, скорее всего, на минах.
Теперь для нас ближе, чем Кронштадт, стали Сааремаа и Хийумаа. А там начались тяжелейшие бои, героические и трагические, мы остро ощущали каждый их поворот, каждый этап.
Глава двенадцатая
Бои на архипелаге
В историю Великой Отечественной войны Моонзундский архипелаг вошел прежде всего тем, что перебазированные на его аэродромы летчики балтийской дальней бомбардировочной авиации в тот тяжелейший для нашей Родины год бомбили Берлин. Известно, что в свое время главнокомандующий ВВС гитлеровской Германии Герман Геринг хвастливо заявил, что ни один неприятельский самолет не появится в небе над Берлином. Известно, что Берлин не был тогда затемнен. Известно также, что даже после первого удара балтийцев по Берлину фашисты никак не предполагали, что этот удар нанесен русскими, и на весь мир объявили о мнимом налете англичан, вынудив Англию опровергнуть это заявлением, что в ту ночь британская авиация над Берлином не появлялась и германское сообщение о налете на Берлин интересно, мол, и загадочно. Ничего загадочного не было. Столицу фашистской Германии с первых дней августа бомбили летчики полковника Евгения Николаевича Преображенского с аэродромов Кагул и Асте на острове Сааремаа, за что уже 13 августа 1941 года Президиум Верховного Совета СССР присвоил Е. Н. Преображенскому, капитанам В. А. Гречишникову, А. Я. Ефремову, М. Н. Плотникову и штурману группы капитану П. И. Хохлову звание Героя Советского Союза. Группа полковника Е. Н. Преображенского была усилена пятнадцатью самолетами ДБ-3Ф дальнебомбардировочной авиации ВВС, которые также принимали участие в налетах на Берлин.
Родина высоко оценила мужество и мастерство летчиков ВВС Красной Армии. 17 сентября 1941 года был опубликован Указ Президиума Верховного Совета СССР о присвоении звания Героя Советского Союза майорам В. И. Малыгину, В. И. Изелкунову, капитанам Н. В. Крюкову, В. Г. Тихонову, лейтенанту В. И. Лахонину.
Уместно привести хронику этих необыкновенных для того времени полетов, хранимую в документах Центрального военно-морского архива в Гатчине.
Ночь на 8 августа. 15 ДБ-3 вылетели на первую бомбардировку Берлина. До цели дошли пять самолетов, сбросивших с высоты 6000 метров 30 стокилограммовых фугасных авиабомб — ФАБ-100 — по центру города. Остальные десять самолетов сбросили бомбы на подходах к Берлину. Все самолеты благополучно вернулись на аэродром.
9 августа. С 0 часов 55 минут до 1 часа 25 минут 12 самолетов ДБ-3 бомбардировали Берлин. Были сброшены 72 ФАБ-100 и две с половиной тысячи листовок. Самолеты были обстреляны зенитным огнем. Из боевого полета не вернулся в базу один самолет ДБ-3, совершивший вынужденную посадку в море. Экипаж был подобран нашим кораблем, самолет утонул.
12 августа. Ночью 13 ДБ-3 третий раз бомбили Берлин. До цели дошли восемь самолетов, сбросивших с высоты шести-семи тысяч метров 6 ФАБ-250, 26 ФАБ-100, 48 ФАБ-50 и более ста тысяч листовок. Четыре самолета сбросили бомбы на Либаву и один — на Кольберг. Всего там было сброшено 3 ФАБ-250, 20 ФАБ-100 и 12 ЗАБ-50, то есть зажигательных авиабомб. Полет проходил в тяжелых метеорологических условиях. Все самолеты вернулись на свой аэродром.
16 августа. С 0 часов 50 минут до 2 часов 40 минут 17 самолетов ДБ-3 бомбили Берлин. Было сброшено 5 ФАБ-250, 56 ФАБ-100, 62 ЗАБ-50 и 600 килограммовых зажигательных авиабомб. Кроме того, самолеты сбросили несколько десятков тысяч листовок. Бомбы ложились в центре города, в его северо-западных и северо-восточных районах. Один ДБ-3 в двадцать минут первого сбросил 4 ФАБ-100 и 4 ЗАБ-50 на Штеттин, другой ДБ-3 сбросил 4 ФАБ-100 и 6 ЗАБ-50 на Ной-Бранденбург. Все экипажи наблюдали большое количество пожаров и взрывов в Берлине. При возвращении, вследствие напряженности полета, два самолета потеряли ориентировку и потерпели катастрофу в районе своих аэродромов.