Прежде всего, надо было знать, какими силами располагают гитлеровцы на эстонском берегу в районе Осмуссаара. Передав командованию острова приказание разведать побережье, мы послали туда в помощь оператора штаба капитан-лейтенанта Карпилова и начальника нашей разведки капитан-лейтенанта Давмаляна. Время разведки назначили на ночь с 9 на 10 сентября. Кроме того, канлодка «Лайне» доставила на Осмуссаар группу инженеров во главе с фортификатором С. Е. Киселевым для определения, что надо сделать, укрепляя и строя надежную противодесантную оборону этого острова.

Разведка столкнулась на берегу с разрозненными группами немцев и эстонских кайтселийтов, точнее, новой организации содействия фашистам — омакайтсе. Эти группы были плохо вооружены, они, очевидно, охраняли побережье. Войск противника там не было.

Несмотря на конкретность поставленной командованием Ханко задачи, командование гарнизона плохо организовало разведку.

Мы с Расскиным решили сменить командование острова, послать туда толковых и энергичных людей — капитана Е. К. Вержбицкого и батальонного комиссара Н. Ф. Гусева.

Военинженер 1 ранга Киселев и капитан Вержбицкий доложили об очень тяжелом состоянии обороны Осмуссаара. Главная по своей мощности 314-я батарея, которой в случае боя на минно-артиллерийской позиции предстояло взаимодействовать с батареями Ханко, готова не полностью. Последний раз на этом острове я был осенью 1940 года. Тогда только начали строить 314-ю батарею. К середине сентября 1941 года строители успели закончить все бетонные работы, установили башни с орудиями, но еще продолжался монтаж. На батарее работали монтажники нескольких ленинградских заводов. Командный пункт батареи готов, но не смонтированы приборы управления стрельбой (ПУС).

Батарея могла вести огонь только при ручном заряжании. Личным составом она плохо укомплектована, не хватало командиров по штату. Это, однако, не сказывалось на боеготовности. На острове так много рабочих, мастеров артиллерийского дела, что можно было их привлечь и обеспечить надежную работу сложной материальной части и оборудования.

Но вот боезапаса для 180-миллиметровой батареи завезли мало. Батареей командовал капитан Клещенко, комиссар — политрук Усков, кстати, как говорили, он пользовался на острове авторитетом большим, чем полковой комиссар, снятый нами и замененный Никитой Федоровичем Гусевым, вскоре отлично себя зарекомендовавшим.

Рядом с позицией 314-й батареи располагалась позиция трех орудий стотридцаток, установленных тоже во время войны. Этой батареей командовал капитан Панов. Когда я служил в БОБРе, этой батареи еще не было. Материальную часть подали на остров в июле. Расчеты хотя и укомплектованы, но краснофлотцы много дней занимались строительством, установкой орудий и мало — боевой подготовкой.

Значительно лучше была подготовлена к бою зенитная батарея лейтенанта П. Л. Сырмы, комиссаром на ней был политрук П. И. Антонов. 76-миллиметровые пушки этой батареи, установленные возле Южной бухты, то есть в той стороне, откуда угрожал десант противника в случае, если он заинтересуется Осмуссааром, зимовали вместе с личным составом на острове. Краснофлотцы, прожив зиму в палатках, сумели хорошо изучить материальную часть и хорошо подготовиться к войне. Но у этой 509-й батареи не было прожектора, пришлось выделить его из нашего участка ПВО и переправить на остров.

На Осмуссааре, несмотря на вывод с него 46-го отдельного строительного батальона, осталось целиком особое линейное строительство 03 во главе с начальником строительства П. И. Сошневым и главным инженером Б. Я. Слезингером. Всего в гарнизоне острова насчитали более тысячи человек. Вержбицкий и Гусев, призвав рабочих на военную службу и доукомплектовав ими башенную батарею, сумели, кроме того, сформировать стрелковый батальон из трех рот и еще одну резервную роту из восьмидесяти бойцов.

Обстановка на острове коренным образом изменилась к лучшему. Дважды на остров ходил дивизионный комиссар Расскин, проверяя там положение и помогая новому командованию. Хорошо сработался с Вержбицким и Гусевым начальник штаба дивизиона капитан Гаврила Григорьевич Кудрявцев, показавший себя хорошим артиллеристом. К ноябрю гарнизон острова смог построить крепкую сухопутную оборону, использовав для этого все наличные материальные ресурсы, а главное, инициативу и выдумку специалистов-строителей. Каждому нашлось дело, каждый, как на Ханко, что-то придумывал, предлагал, сами изготовили множество мин и всевозможных противодесантных фугасов и установили их по всему побережью.

Я не хочу сказать, что с приходом ханковцев на Осмуссаар все перевернулось. Нет. Но люди почувствовали, что они не одни, что есть командование, которое о них заботится и в беде их не бросит, есть общая боевая задача и единая боевая организация, а это в военном деле имеет решающее значение. Чего греха таить, некоторые из командиров, когда остались одни, растерялись, не проявили власти, решительности. Оказаться в пекле, не успев даже как следует ознакомиться с гарнизоном, едва прибыв на остров, да еще потерять связь со штабами в момент, когда враг рвется уже к Ленинграду и Москве… Трудно в таких обстоятельствах сохранить веру в необходимость действий на одиноком клочке земли. Трудно, но надо. Потому и победили мы в этой тягчайшей и величайшей войне, что верили в партию, в народ свой, в конечную победу, в Родину нашу, в то, что каждый, на каком бы клочке земли он ни был оставлен, должен выполнить свою воинскую обязанность и драться до последней капли крови.

Мы помогли гарнизону даже при наших скудных возможностях. Прислали не только прожектор, но и патроны, пулеметы, колючую проволоку, помогли построить дзоты, взбодрили людей. Теперь это была часть нашего Гангута, такая же, как все другие соединения и подразделения, только на более опасном и отдаленном участке, и мы чувствовали вдвойне свою ответственность за судьбу оставленных там людей.

Противник с каждым днем обращал все большее внимание на этот остров, ставший вскоре нашей промежуточной базой сообщения с соседним Хийумаа. Немцы заметили наши частые приходы на Осмуссаар и стали преследовать ханковские транспорты и катера. 12 сентября два «хейнкеля» бомбили у Осмуссаара наш транспорт № 566, ошвартованный у причала в Южной бухте. Бомбили с высоты 150–200 метров, но не попали. Зенитная батарея Сырмы огня не открывала — самолеты были вне ее зоны обстрела.

На мысе Шпитгамм немцы установили полевую батарею, которая держала Южную бухту острова под огнем.

Ночью 22 сентября тот же транспорт вновь разгружался на Осмуссааре. До утра его не успели разгрузить, на рассвете его подожгла батарея противника. Разгрузка горящего транспорта продолжалась, и все доставленное имущество спасли.

Батареи Осмуссаара в свою очередь не позволяли кораблям противника проходить в зоне огня наших орудий и закрывали вход в пролив Муху-Вяйн.

Во время боев за остров Муху немцы усилили подвоз материалов и техники к своим войскам, нацеленным на Моонзундский архипелаг. 13 сентября несколько транспортов противника пытались пройти между мысом Шпитгамм на запад к острову Вормси, только что ими занятому. 180-миллиметровая батарея Осмуссаара, еще не завершившая монтаж, обстреляла эти транспорты и не пропустила их.

21 сентября батареи Осмуссаара обстреляли караван из пяти транспортов противника, следующих на восток. Снаряды попали в два транспорта; караван, прикрываясь дымзавесой, повернул в море — на северо-запад.

Осмуссаар отбил и несколько попыток высадки десанта, не допустив противника к берегу. В ноябре, после ультиматума, предъявленного фашистским командующим, гарнизон острова успешно отбил все десанты и нанес немецким десантным частям и судам сильный урон.

В ответ на требование капитуляции гарнизон нашего Осмуссаара поднял в дни Октябрьской годовщины красный флаг над островом, чем гордился каждый гангутец.

Я уже упоминал, что мы использовали этот остров для захода наших судов по пути к Хийумаа. Наши старенькие транспорты подчас рискованно было посылать так далеко. Их трепали бомбежки на рейде Ханко, им грозила минная опасность западнее Осмуссаара. Больше шансов пройти было у мотоботов гидрослужбы, имеющих малую осадку. Но при трех-четырех баллах ветхие суда не имели права выходить в море. А они, без навигационных приборов, имея только шлюпочные компасы, при штормах в 7–8 баллов шли прямым ходом через минные поля с Ханко на Хийумаа. Но это происходило позже, в октябре.