Такие же герои были и на других береговых батареях. 17-я железнодорожная во время дежурства лейтенанта Михаила Тимофеевича Самойлова вторым залпом накрыла морскую цель — две баржи и буксир — на расстоянии 34,5 километра; одна баржа взорвалась, другая затонула, скрылся в шхерах только буксир. Цель на предельной видимости обнаружили дальномерщики младший сержант Сакун и старший краснофлотец Голунов. Особо отличились в этой стрельбе, за которую я объявил батарее благодарность, расчеты транспортеров, которыми командовали лейтенанты В. Д. Исаков и Н. Н. Петров, а также личный состав центрального поста батареи под командой А. Ф. Родина.
Только броненосцам не могла противодействовать наша артиллерия — они, как известно, били по базе с закрытых позиций в шхерах. Но как раз в эти сентябрьские дни один из броненосцев, участвовавших в попытке совместной с германскими кораблями демонстрационной вылазки против Моонзунда, погиб на минах. На наших, советских минах.
Поскольку это был наш постоянный враг, я позволю себе привести свидетельства некоего П. О. Экмана, так описывающего гибель финского броненосца береговой обороны «Ильмаринен»:
«18 сентября, когда „Вяйнемяйнен“ и „Ильмаринен“ стояли на якоре в шхерах южнее Або у острова Атту, на „Ильмаринен“ прибыл командующий флотом капитан 1 ранга Рахола в сопровождении штабных офицеров, чтобы лично руководить походом. В 10 часов 45 минут корабли снялись с якоря и взяли курс на остров Уте, к месту сбора, куда и прибыли после обеда. Сюда же подошли: силы охранения броненосцев (четыре сторожевых катера), ледоколы „Яаакарну“ и „Тарма“, несколько пароходов, немецкий минный заградитель „Бруммер“, морские буксиры „Мокаун“ и „Тайфун“ и пять тральщиков, всего 23 корабля. После того как с тральщиков донесли, что фарватер чист, в 17 часов 50 минут корабли вышли в море. Головным шел „Ильмаринен“, за ним на расстоянии 900 метров следовал „Вяйнемяйнен“. Замыкали колонну, растянувшись на пять миль, ледоколы и пароходы, сильно дымившие. Радиомолчание не соблюдалось. Радиостанция военно-морской базы Або посылала в эфир бессмысленные по содержанию радиограммы. С флагманского корабля отвечали тем же.
Маяк Уте прошли в 18 часов 45 минут. На броненосцах на всякий случай поставили параваны, все боевые посты находились в готовности. На море была умеренная зыбь, небо покрывали тучи, но видимость была хорошая. В 19 часов начало темнеть. Корабли с выключенными огнями продолжали идти в сторону открытого моря. Когда в 19 часов 50 минут „Ильмаринен“ лег на курс 196° и колонна последовала за ним, отдельные корабли в темноте были плохо различимы. Предполагалось, что угрозы со стороны подводных лодок нет. Минную опасность учитывали, хотя так далеко в море минные заграждения едва ли можно было ожидать. Приближалось время поворота на обратный курс — 20 часов 20 минут. Пройдя 24 мили на юго-запад от острова Уте, флагман подал сигнал поворота… Броненосец развернулся примерно на 50°, как вдруг весь корпус затрясся от сильного взрыва и с левого борта в районе трапа выше мачты взметнулся огненный столб. Корабль приподнялся из воды и тут же сел еще глубже, с сильным креном на левый борт, который угрожающе быстро стал увеличиваться… Через несколько секунд крен прекратился, но вскоре снова резко усилился, и стало ясно, что броненосец перевернется. Затем „Ильмаринен“ так быстро перевернулся, что люди, находившиеся на правом борту, едва успели перебраться на киль.
Из экипажа броненосца было спасено всего 132 человека. 271 — погибло. Из 27 офицеров погибло 13. Цель действий этой корабельной группировки „Северный ветер“ — ввести противника в заблуждение — не была достигнута, потому что группировка не была замечена русскими. После этого финны совершенно отказались выделять свои наиболее ценные корабли для проведения подобных операций.
Причину взрыва точно выяснить не удалось».
Так погиб корабль, долго изводивший нас своим огнем. Мы минировали входы фарватеров, шхерный район, из которого оба броненосца вели огонь по Ханко. Наши катера МО ставили в шхерах и вне шхер минные банки.
В Большой Советской Энциклопедии сказано, что «Ильмаринен» погиб на минах Гангута. Вполне вероятно, хотя я не могу утверждать это с полной уверенностью, поскольку мы ставили мины маломощные, хотя и банками. Возможно, он подорвался на минах, поставленных авиацией или кораблями КБФ, если они занимались минными постановками в этом районе, что легко уточнить по документам. Во всяком случае, «Ильмаринен» погиб в сентябре сорок первого года на советских минах.
Это произошло во время боев за Сааремаа, когда немцы, атакуя остров с востока, задумали отвлечь внимание обороняющихся на запад. Но не буду забегать вперед, о боях на Моонзунде расскажу подробнее; обстоятельства близко связали нас всех, а меня особенно, поскольку, как знает читатель, я строил батареи БОБРа.
В сентябре нам был подчинен гарнизон острова Осмуссаар, а вскоре командующий флотом приказал мне командовать всем передовым рубежом на Балтике, включавшим и остров Хийумаа.
На Осмуссаар в ночь на 4 сентября мы послали катер-охотник. Старшему оператору штаба базы капитан-лейтенанту А. И. Зыбайло я приказал ознакомиться с положением на этом острове, очень важном для нас, по замыслу — взаимодействующем с нами. Откуда-то, вероятно от командира 46-го батальона, стало известно, что на Осмуссааре есть запас бензина, будто даже много бензина, завезенного для строительства батарей большого калибра. Бензин, он так нам нужен. Мы уже приспосабливали газогенераторные установки для автомашин; наши истребители не могли нести барраж над рейдом и охранять наши три транспорта — не хватало бензина. Недостаток материального снабжения стал нашим самым страшным врагом; а там, на маленьком островке, — запас бензина. Капитан-лейтенанту Зыбайло поручили привезти оттуда столько бочек, сколько смогут взять корабли. Вслед за ними послали и транспорт № 566 в охранении одного МО.
Через полсуток транспорт этот и охраняющий его катер привезли с Осмуссаара 10 тонн автобензина. Слухи о запасах островитян оказались сильно преувеличенными; мы взяли столько, сколько можно было взять, не обрекая гарнизон острова на бензиновый голод. Ну, а 10 тонн для Ханко, конечно, капля в море, но все-таки — это десять тонн.
Транспорт и катер сходили на Осмуссаар и обратно, не встретив никаких кораблей противника и мин.
Капитан-лейтенант Зыбайло доложил: после падения Таллина и эвакуации Палдиски комендант Осмуссаара, он же командир только что сформированного 205-го отдельного артиллерийского дивизиона, капитан Цепенюк никаких указаний от своего командования с материка не получил. Сухопутная оборона острова организована плохо, ее попросту еще не успели создать; настроение некоторых неуверенное. На острове — смешанный гарнизон: там и строители, и зенитчики, и военторг, остались и рабочие ленинградских заводов, они продолжают монтажные работы на башенной батарее.
Капитан-лейтенант Зыбайло доложил также, что в ночь на 4 сентября командование острова высадило на материк разведывательно-диверсионную группу в 50 человек, возглавленную начальником штаба дивизиона капитаном Г. Г. Кудрявцевым и уполномоченным Особого отдела политруком Давыдовым. Половина группы занялась разведкой обстановки в районе пирса и уничтожением стоящих там трех шхун, чтобы противник не смог воспользоваться ими для десанта; вторая часть группы должна была разведать обстановку на мысе Шпитгамм и взорвать там узел связи. Первая половина группы столкнулась с дозором, потопила шхуны и вернулась на остров, потеряв одного краснофлотца убитым. Вторая — взорвала узел связи и при отходе по мелководью к катеру была обстреляна нашим же кораблем гидрослужбы «Волна», находившимся у острова. Выполнены все задачи, кроме одной: о противнике так и не узнали ничего. Действовали смело, но умения, конечно, не было, люди на острове еще не обрели боевого опыта.
Мы с дивизионным комиссаром Расскиным немедленно доложили Военному совету флота о состоянии гарнизона на Осмуссааре. 7 сентября командующий флотом специальным приказом подчинил нам Осмуссаар. Командование Ханко стало полновластным хозяином всей минно-артиллерийской позиции, отвечая теперь не только за правый фланг, но за всю позицию в целом.