Она подняла взгляд от его подбородка к глазам. Ей необходимо было узнать, почему теперь Дилан поверил ей, хотя она и страшилась ответа.

— Ты выяснил, кто на самом деле обратился в таблоиды?

Ему понадобилось несколько секунд, чтобы ответить: надежда Хоуп быстро таяла. Нет, он не поверил ей. Кто-то признался. На самом деле ничего не изменилось, у них нет будущего.

— Да, — ответил он, и Хоуп снова попыталась отстраниться от него. — Стой спокойно, или мне снова придется связать тебя.

— Отпусти меня, Дилан, — ее глаза начало щипать, и она испугалась, что расплачется прямо тут в клубе перед лицом всего города.

— Милая, это никогда больше не повторится, — он крепче сжал пальцы и прижал ее так близко, что она едва дышала. — Я узнал, что это Пэрис позвонила в газеты, но к тому времени это уже не имело значения. Когда ты понимаешь, что любишь кого-то, ты должен верить ему, иначе просто навлечешь на себя кучу ненужных страданий. — Его теплое дыхание коснулось ее виска, когда он сказал: — Я люблю тебя, Хоуп. Без тебя моя жизнь была такой несчастной.

Хоуп так мучилась без него, она должна была знать:

— Ты действительно страдал?

— Да.

В первый раз с тех пор как Дилан взял ее за руку, Хоуп улыбнулась. Она чувствовала одновременно желание засмеяться, заплакать и прильнуть к его груди.

— Насколько сильно?

Он прижался лбом к ее лбу.

— Каждое утро, когда я просыпаюсь, я чувствую внутри холод, как будто что-то пропало из моего дома, вроде кислорода или солнечного света. Что-то, в чем я нуждаюсь. Затем я смотрю на пустую подушку и понимаю, что это тебя я потерял. А когда я ложусь спать, лежу без сна и спрашиваю себя, думаешь ли ты обо мне. Спрашиваю, скучаешь ли ты по мне так же сильно, как я по тебе.

— Дилан?

— Ммм?

— Я тоже по тебе скучала.

Песня закончилась, и, прежде чем началась другая, Томас Абердин, похлопав Дилана по плечу, спросил, может ли он потанцевать с дамой.

— Черт, нет, — ответил Дилан, его голос прозвучал громко и четко, глаза сузились. — Пойди и найди себе свою чертову женщину. Эта — моя!

Ну, Хоуп полагала, что теперь их отношения перестали быть тайной. Положив ладонь на щеку Дилана, она заставила его посмотреть на себя.

— Он не знает, что я твоя чертова женщина.

— Тогда, думаю, нам лучше показать это ему, — сказал он, наклонил голову и зацеловал Хоуп до потери дыхания. Он отклонил ее назад, как будто был Реттом Батлером, и прямо здесь перед всеми желающими поглазеть, поцелуй превратился в страстный и жаркий, и такой классный.

Выпрямившись, Дилан обхватил ладонями лицо Хоуп и заглянул в ее глаза:

— Я хочу, чтобы все знали, что я люблю тебя, Хоуп.

— Я тоже хочу, чтобы все знали, что я люблю тебя

В уголках его глаз появились морщинки от улыбки:

— Рад, что ты сказала, потому что я подумывал о том, чтобы забрать тебя домой и приковать к креслу, пока ты не сделаешь этого.

— Тебе не нужно приковывать меня. Я люблю тебя. Люблю с того дня, как ты показал мне озеро Сотут. А, может, даже и раньше.

Он потерся носом о ее нос:

— Я знаю, что все испортил, но если ты позволишь мне, я проведу остаток своей жизни, делая тебя счастливой.

Хоуп моргнула, но не смогла остановить слезы, появившиеся на глазах:

— Тогда что мы тут делаем? Забери меня домой.

— Милая, я ждал этих слов с тех пор, как вошел сюда.

По дороге к дому Хоуп сидела в кабине грузовика рядом с Диланом. Ее рука лежала на его бедре, а голова на плече. В последний раз, когда она ехала в этом грузовике, она сорвала с Дилана одежду, но сейчас была довольна тем, что сидит здесь в слабом свете от приборной доски и слушает его голос. Позже у них будет куча времени, чтобы срывать друг с друга одежду. Вся жизнь. А прямо сейчас им нужно сделать кое-что более важное. Поговорить об Адаме.

Хоуп поцеловала Дилана в плечо через рубашку, а он обнял ее. В темноте кабины она чувствовала себя так, будто они одни на планете. Как той ночью, когда она влюбилась в него на озере Сотут. Ее сердце увеличилось, а голова кружилась, как бедная перевернутая Кассиопея.

Хоуп слушала, пока Дилан рассказывал о Майроне и Пэрис, которые уехали вместе из города, и их планах начать карьеру реслеров в Мексике. Честно говоря, она не представляла, как это может случиться, но желала им успеха, чтобы никто из них не вернулся снова омрачать ее жизнь.

— Люблю тебя, — прошептала она.

— Я тоже люблю тебя, но ты знаешь, что я иду в комплекте. Что ты чувствуешь к Адаму?

Хоуп не нужно было даже раздумывать над этим вопросом:

— Он отличный ребенок, Дилан. Умный и веселый, и мне нравится быть с ним.

— Тогда останься с нами, — сказал он, поцеловав ее в макушку. — Останься с нами навсегда. Я знаю, что много прошу, но все равно прошу. Прошу отказаться от жизни в Лос-Анджелесе ради меня — мужчины с малолетним сыном. Не знаю, что ты чувствуешь насчет того, чтобы стать мамой, и понимаю, что тут есть о чем подумать.

Эта просьба была не так уж велика, и Хоуп не надо было ни о чем думать. Совсем. Она будет тем, кем захочет Адам: мамой или другом, или и тем и другим.

— Адам говорил тебе о том, что чувствует ко мне?

— Да, и когда он не прыгал вверх-вниз, то сказал, что собирается найти для тебя особый камень. Это значит, что ты ему нравишься. — Он снял ее руку с бедра и поцеловал пальцы. — Думаю, я тоже должен найти для тебя особый камень. Большой и сверкающий.

— Мне не нужен особенный камень. Мне просто нужен ты. — Выпрямившись, она посмотрела на его темный профиль: — Ты просишь меня выйти за тебя?

— Ну не прямо сейчас.

Хоуп полагала, лучше было бы подождать несколько месяцев. Она задумалась, стал бы он ждать целый год.

— После разговора с Адамом я привезу тебя к себе домой и займусь с тобой любовью, и когда ты будешь вся такая нежная и счастливая, и удовлетворенная, вот тогда я и попрошу.

Хоуп засмеялась с чрезвычайным облегчением:

— К чему ждать?

— Ну, я обнаружил, что после оргазма ты на все вопросы отвечаешь «да». Съесть торт с твоего тела, быть связанной, выйти за меня замуж.

— Хорошо, — пожала плечами Хоуп.

Она приехала в Госпел, чтобы найти Снежного человека, но нашла кое-что еще. Кое-что намного лучше. Она нашла место, которому принадлежало ее сердце. Будущее было перед ней и рядом с ней. У нее были Дилан, Адам и Шелли. Была ее карьера, и лишь этим утром пришло письмо от журнала «Тайм». Хоуп послала им письмо с запросом, и они ответили, что заинтересованы в ее статье о Хираме Доннелли. Это не означало никаких гарантий, но, с другой стороны, гарантии дают только на микроволновки. Остальное — результат тяжелой работы и удачи. Переехав в Госпел, Хоуп нашла себя и мужчину, который полюбил ее. Она не нуждалась в гарантиях.

Может быть, потом она напишет книгу. Книгу о маленьком городке, где жители едят устриц Скалистых гор и занимаются метанием туалетной бумаги. Где две пожилые близняшки красят волосы и насылают муки смертные на мужей друг друга.

Нет, подумала Хоуп, когда грузовик свернул на подъездную дорожку к дому Дилана. Вымысел должен быть правдивей, чем реальность, в противном случае никто не поверит. Никто не поверит, что такой город, как Госпел, существует не только в ее писательском воображении.

Даже она не настолько хороша.