— Вот коренной сеньора священника из Абральдеса. Немало пожевал на своем веку! Вот зубок доньи Рамониты Вердес. А видите этот, с тремя корнями? Шляпника из Мондоньедо…

Не знаю, каким образом удавалось ему рвать без боли. Как-то раз мой двоюродный дед, дон Сершио Мойрон, рассказал, что он знал Хмыря.

— С ним у нас в доме приключилась презабавная история!

А состояла презабавная история в том, что у одной из моих тетушек — ее звали Элиза, очень хорошенькая была девица и деликатного сложения, умерла в Пантикосе[15] от чахотки — разболелся зуб, того и гляди флюс начнется. Случилось это в субботу, в Родригас-де-Риоторто был как раз базарный день, и Хмырь занимался своим делом, вот и отправились за ним, чтобы пришел и вырвал тетушке зуб. Бедняжка Элиза полулежала в шезлонге в гостиной с балконом в нашем особняке и хныкала; и тут вошел Хмырь. Когда тетушка увидела этого великана в черной блузе, с ожерельем из зубов на шее и с инструментами в руках, хлопнулась в обморок, бедняжечка. Хмырь громко расхохотался, повернулся к моему прадеду, нотариусу Мойрону де Бретонья, земля ему пухом, ткнул его щипцами в брюхо и высказался следующим образом — великосветски и остроумно:

— Ха-ха-ха! Все эти сеньориты — шлюшки слабонервные!

Вот и все, что известно мне про Хмыря из Виламора.