– Каких? – прорычал Теллер, выпучив свои глаза-бусинки. (Как с такой расшатанной нервной системой он может работать в полиции? Вот до чего доводит мужчину неудачный брак и отсутствие регулярного секса. Еще один монументальный довод в пользу решения оставаться холостым.)

– Кремом в наше время пользуются и мужчины. А Эдвард нравится не только женщинам, – ответил я.

Сморщив лоб, нахмурив брови и сложив губы «уточкой», Теллер глубоко задумался. Все остальные с интересом наблюдали за этой баталией. Но миссис Старлингтон решила прервать нашу полемику, тихо, но многозначительно сказав:

– Мы поступим следующим образом, – в звенящей тишине ее голос приобрел особое, даже угрожающее звучание. – Вежливо попросите разрешения взять отпечатки пальцев у всех присутствующих на вчерашней вечеринке под предлогом того, что я получила анонимное письмо с угрозами, а так как это ложь, то не думаю, что кто-либо откажется. – Чуть помолчав, она добавила: – И нужно осторожно расспросить: может, кто-либо из гостей тоже получал анонимные письма. И беседы со всеми подозреваемыми запишите аккуратненько на диктофон. Кстати, для меня тоже сделайте копии. Не исключено, что мне удастся немного помочь: что-что, а фальшь в тоне ваших… скажем, собеседников, я смогу уловить. Ну а там… посмотрим.

– А если вдруг кто-то из них тоже получал анонимные письма? Может, тогда нужно предупредить? – спросил Теллер.

– Вы с ума сошли, Алекс. – В ее голосе промелькнуло легкое раздражение. – А охрану вы будете организовывать? – холодно усмехнулась она.

Розовое лицо инспектора стало пунцовым. (Как легко эта уникальная в своем роде женщина превращает обычного, в общем-то заурядного человека, в злейшего врага, подумал я. И она это понимает, но абсолютно не боится. Может, именно поэтому Минерва и стала президентом холдинга, потому что ничего и никогда не боялась.)

– Да, постарайтесь разузнать и об этом креме, – продолжала наставлять Элизабет. – Хотя, что мне вам рассказывать. – Она пронзительно посмотрела на меня, а затем перевела свой взгляд на инспектора. – Это же ваша, а не моя работа. – Поджав губы, женщина на секунду задумалась, пригубила чай и, поставив чашку, обвела присутствующих внимательным взглядом. – Есть на данный момент что-нибудь еще для совместного обсуждения?

– Есть, – ответил я. – Ни у кого так и не появилось соображений, почему бутылку вина открыли вчера, а не сегодня под утро? – Все сосредоточенно молчали. Судя по всему, ответа пока ни у кого не было.

– А вы можете ответить, Марк? – спросила Элизабет.

– Возможно, но не сейчас. Мне надо кое-что проверить, – ответил я вполне уверенно. – И самое важное: мы пока не можем исключить из круга подозреваемых остальных гостей и обслуживающий персонал. Хотя я считаю это маловероятным: слишком сложно все предусмотреть и рассчитать. Мисс Доэрти повезло, что она всего лишь сделала несколько глотков кофе и вина. Давайте вспомним еще раз, как все происходило, исходя из рассказов очевидцев, в том числе и самой пострадавшей. По всей видимости, подмена вина произошла, похоже, в тот период, когда девушка была в душе. И в это время в каюту именинницы мог зайти кто угодно, и не только гость… Конечно, с определенной целью.

– Пожалуй, я соглашусь с вами, Марк. Но остановитесь поначалу на более вероятной версии, что отравитель находился среди гостей девушки на ее дне рождения… не хочется пока думать о другом. Да вы и сами определили, что препараты подсыпали под утро. А это факт указывает на кого-то из ночных гостей Линды. – Женщина помолчала и дополнила: – Предлагаю вам совместными усилиями разобраться с этим отравлением, которое, к сожалению, не оказалось мнимым. – Миссис Старлингтон поднялась со своего места, давая понять, что аудиенция окончена. – Только не забывайте, конфиденциальность – прежде всего, – добавила она, казалось бы, обычным тоном, но я не стал бы рисковать нарушить ее «просьбу». – Координатором расследования, полагаю, будет мистер Хантер.

Нас с Фрэнком такой выбор вполне устраивал, чего нельзя было сказать об Алексе, лицо которого стало похожим на гротескную маску трагедии, при этом инспектор даже не пытался скрыть свою обиду, впрочем его расстроенное лицо ровным счетом никого не тронуло.

Мы с Фрэнком не стали возвращаться в свои номера и, не говоря ни слова, отправились на палубу, которая пустовала: отдыхающие гости должны будут возвратиться с прогулки только через час.

Майкл, бармен, отдохнувший и бодрый, вежливо нас поприветствовал и, выслушав наш заказ, с явным удовольствием стал его выполнять.

Тем временем мы присели за одним из столиков у края палубы, и в ожидании кофе наметили план наших действий. Ни я, ни Фрэнк не переживали, что здесь, на площадке кафе, могли прослушиваться все столики: пока никаких тайн, касающихся отравления Линды, у нас не было.

Глотнув кофе, Фрэнк попросил меня уточнить, в каком месте анонимного письма были обнаружены отпечатки пальцев.

– В том-то и дело, весьма странное расположение, – хмуро начал я о том, что мне до сих пор не удавалось логично объяснить, – в двух верхних углах, правом и левом, с одной стороны листа, вернее, на расстоянии дюйма от углов верхней кромки листа, сбоку и под углом. И такие четкие, слегка расплющенные, как будто кто-то специально прижал к бумаге подушечки больших пальцев.

– Действительно, странное расположение, – задумчиво ответил Фрэнк. – Надо подумать.

Вздохнув, я растерянно пожал плечами.

– Да я целое утро ломал над этим голову и пока не нашел какого-либо приемлемого ответа.

– А о каких соображениях ты рассказывал на совещании у Минервы?

Я подождал пока Майкл поставит на столик наш заказ.

– Прежде нужно задать вопрос Кристоферу. – Последовав примеру Фрэнка и сделав внушительный глоток капучино, я с надеждой произнес: – Думаю, он уже отдохнул, во всяком случае, можно узнать. От его ответа и отпечатков пальцев зависит дальнейшее наше расследование. А ты ничего странного не заметил, кроме этих моментов?

– Знаешь, есть еще кое-что не совсем понятное для меня. – Фрэнк, прикрыв глаза, подставил чуть порозовевшее лицо блеснувшим солнечным лучам. – Меня смущает крем.

– Меня тоже.

– Чем?

– Тем, что в нем обнаружились микроскопические ворсинки целлюлозы.

Тодескини, скосив на меня прищуренные глаза и иронично хмыкнул:

– Не думаю, что это так важно. Может, отравитель наносил на себя крем ватным тампоном. – Он вновь закрыл глаза, погрузив лицо в теплые волны солнечного «солярия».

Я тоже прикрыл глаза, но не для принятия солнечных ванн: мне нужно было на минутку представить себя женщиной и мысленно нанести крем с оттенком загара на тело, чтобы понять алгоритм этого процесса. Спустя минуту, оторвав Фрэнка от его занятия, я не очень уверенно сказал:

– Мне всегда казалось, что крем наносится подушечками пальцев или специальной губкой.

– Ну, возможно, губка сделана из подобного материала или на коже были частички таких ворсинок. Можно ведь такое допустить?

– Второй вариант, пожалуй, более реален. Не думаю, что губка могла быть изготовлена из такого материала, который бы при использовании распадался на волокна.

Фрэнк чуть помолчал, а затем, кивнул головой.

– Да, очевидно, ты прав, – согласился он с моим доводом. – Но меня удивило кое-что другое. Ведь часть средств для кожи подразделяются на кремы для тела и для лица, как правило.

– Да. Ну и что? – непонимающе ответил я.

– Как мне кажется, любой человек наносит крем на тело, а затем уже на лицо, так почему на бутылке остался след от крема для тела?

– Возможно, это средство подходит и для тела, и для лица, – неуверенно сказал я. – Но это тоже не так уж обязательно… женщины – существа странные. Вдруг, к примеру, она забыла нанести крем с эффектом загара на свое тело, а перед выходом, увидев себя в зеркале, обнаружила контраст между загорелым лицом и белоснежными руками. Хотя взять на заметку, думаю, стоит.

– Не исключено. Хотя не думаю, что есть такие универсальные средства, причем известного бренда… Сам подумай. Все-таки крем для лица предполагает дальнейший макияж, и его состав должен отличаться от аналогичного средства для тела.