– Джентльмены, я думаю, что вы люди занятые, поэтому не буду забирать у вас время-перейду сразу к теме нашей встречи. Чуть нахмурив темные брови, мужчина пристально посмотрел на меня и негромко спросил:

– Я так понимаю, Марк, вы недавно вспоминали профессора Биггса?

– Я не только его вспоминал, мне удалось вспомнить и многое другое.

– А можно поинтересоваться, что именно? – улыбнулся священник.

Тем временем Фрэнк положил себе в тарелку пару тарталеток и не стал терять время.

– Мне вспоминалась и наша с вами последняя беседа, точнее, ее финал.

– Да? – удивился мужчина. – Вы хотите сказать, что не забыли и фразу, брошенную мною мимоходом? – изумился Джейсон, пригубив чай и откусив шоколадное печенье.

– Да. Поздновато, конечно. Но хорошо уже то, что сие действо вообще случилось. Меня интересует только одно: откуда вы знали, что профессор вдруг проникнется к вам доверием? Особенно, если учесть тот факт, что он долгое время был атеистом?

Мистер Коварт на минутку задумался, а затем сказал:

– Вы знаете, профессор, как мне показалось, достаточно быстро после смерти миссис Биггс изменил свою религиозную позицию. И, конечно, он не афишировал это обстоятельство. Мы с ним нередко беседовали о многом… Поначалу скорее в форме дискуссий, а затем, я стал замечать, что мистер Биггс стал разделять мою точку зрения, безусловно, частично. В какой-то момент мужчина признался мне, что ведет дневник… – Священник прервался, прикрыв глаза, и пару секунд помолчал, вспоминая, а затем продолжил: – Однажды профессор дал мне понять, что в будущем отдаст мне его на хранение, выразив надежду в отношении вас, Марк. – Он вновь потянулся своей худощавой рукой за печеньем. А преподобный, оказывается, сладкоежка, – не к месту подумал я. Что ж, Бог прощает нам небольшие слабости. То, что Джейсон сказал о возложенной на меня надежде Алана, меня не удивило. После недавнего «озарения» я этого ждал.

– Я вижу: этот факт вас не удивляет, – заметил Коварт. – Хотя меня это обстоятельство тоже вряд ли могло удивить. Профессор нередко говорил о вас, молодой человек, комплиментарно и был высокого мнения о ваших личностных качествах. И в последнюю нашу с ним встречу мистер Биггс обратил мое внимание на несчастье, случившееся с мисс Лорой Кэмпион, подчеркнув, что вы, Марк, сможете разобраться с этим делом. Тогда же он и передал мне свой дневник, – преподобный на миг задумался, – как бы на хранение. Я удивился и спросил его о самочувствии. Профессор радостно засмеялся и сказал, что он закончил все свои земные дела и чувствует: скоро ему откроется Истина, о которой мы с ним часто рассуждали. Он также попросил меня, чтобы я после его смерти не сразу отдал вам эти записи.

– Извините, а чем это было обосновано? – не выдержал Фрэнк, до этого вежливо молчавший.

– Я хотел пояснить этот момент, – с улыбкой ответил священник, бросив оценивающий взгляд голубых глаз на моего друга. – Профессор мне сказал, что вы, Марк, сами должны прийти за ним. Я же вам говорил, что мистер Биггс высокого мнения о ваших умственных способностях. Но, конечно, он учел все моменты, в том числе и ваши… ну, скажем, сложные обстоятельства, из-за которых вам будет не до логических задач. В этом случае, как говорил профессор, мне необходимо действовать по своему собственному разумению.

– И вы, отец Джейсон сделали вывод, что для меня настали нелегкие времена? – спросил я.

– Да. А я ошибся?

– Нет, к сожалению, вы не ошиблись, – бодро ответил я.

Тодескини, утолив свой голод еще парой пирожков, теперь молча слушал, чуть откинувшись на спинку кресла, но не так вальяжно, как он это делал, находясь у меня в гостях.

– Видите ли, – поспешил с пояснениями Коверт, – вы быстро уехали, и я, честно говоря, даже растерялся, тем более что смерть профессора для меня стала неожиданностью: мы же с ним виделись буквально накануне…

– А вы не подумали о том, что за профессором, к примеру, следили и, узнав о ваших с ним встречах, могли бы и вас убить? – спросил Фрэнк, встрепенувшись и не скрывая своей обеспокоенности.

– Из-за дневника? – спокойным голосом уточнил священник.

– Не только, – ответил я.

– Ну, положим, профессор приходил не ко мне домой, а в церковь. И потом… существует тайна исповеди.

– Вы верите, что это может кого-то остановить? – изумился Тодескини.

– Нет, конечно, – усмехнулся Джейсон. – Но на все воля Божья. – Увидев мою тревогу, он обеспокоенно спросил: – Что случилось, Марк?

– Пока ничего, но этот факт, тем не менее не может меня не тревожить. Извините, мне нужна минутка для размышлений. – Замолчав и откинувшись на кресло, я закрыл глаза. Мои собеседники правильно истолковали это обстоятельство и, судя по звукам, молча продолжали трапезу. Минуты три спустя, я открыл глаза и тоже решил попробовать шоколадное печенье, которое так нравилось преподобному.

– Мм… очень вкусно, – похвалил я выпечку.

– Да, это фирменное печенье, которое часто печет миссис Китон, – пояснил Коверт. – Я даже прошу, чтобы она делала это реже, иначе рискую набрать лишний вес. Но сегодня-особый случай: гостей я принимаю не так часто, как мне бы хотелось.

– Отец Джейсон, по-моему, несколько дополнительных фунтов не будут лишними для вашей фигуры, – прокомментировал Фрэнк.

– Возможно, для фигуры-и нет, а вот для крепости духа-да, что для меня более ценный критерий, – пояснил священник.

– Но тогда наличие этой вашей «слабости» на столе-неплохой метод для укрепления духа, – заметил Тодескини.

– Это верно, – рассмеялся мужчина. – Поэтому я буду бить себе по рукам, если еще раз потянусь за этим лакомством. – Затем он выжидательно посмотрел на меня. Фрэнк тоже был весь во внимании, впрочем это не отразилось ни на его лице, ни на позе, только голубые глаза Тодескини тревожно потемнели. Он взял печенье и, как ни в чем не бывало, стал его есть. Они ждали от меня ответа, во всяком случае, священник, а мой друг, полагал я, уже и сам кое-что сообразил.

– С вами ничего не случилось, отец Джейсон, потому что… некто, обозначим так этого человека, благодаря которому с вами ничего не произошло, некоторое время назад дал понять… скажем, не очень хорошим людям, что дневник у него. И теперь вам не о чем беспокоиться.

– Как это не о чем? – возмутился Коварт. – А что будет с этим человеком, который так неосмотрительно себя вел?

– Мы ему поможем. Я думаю, что теперь уже ничего не случится, и многое, надеюсь, в скором времени разъяснится (тогда я действительно был в этом убежден!.. наивный).

– А профессор не говорил вам о каких-либо важных фактах, которые могли быть в его записях? – спросил Фрэнк.

– А как вы сами думаете? – лукаво улыбнулся священник.

– По-видимому, нет, – чуть подумав, ответил Тодескини.

– Значит, вы догадались: почему он ни о чем мне не рассказал, – заключил Коварт.

– Наверно, не хотел возлагать на вас ответственность за сложный выбор между вашей совестью и чувством гражданского долга, – подытожил Фрэнк.

– Видимо, так, – согласился Джейсон, сосредоточенно глядя на яркий бокал с вином, который он слегка покачивал своими тонкими длинными пальцами. – Марк, а вы можете рассказать теперь, что вас надоумило на тот вывод, что профессор передал свой дневник мне.

– Когда мы в предпоследний раз встретились с вами неподалеку от кладбища, то вы, – я обратился к священнику, – спросили меня: занимаюсь ли я расследованием смерти Алана Биггса и, услышав отрицательный ответ, вы произнесли примерно следующее: «Профессор приходил ко мне незадолго до своей смерти и выглядел счастливее, чем когда-либо».

– Да, верно, – удивленно покачал головой священник. – Вы действительно точно передали мою фразу. У вас замечательная память, мистер Лоутон, и не менее замечательные аналитические способности. – В восхищении он покачал головой.

– Спасибо. Просто этот разговор произошел не так давно, – скромно заметил я.

– И все? – обратился ко мне Фрэнк. – Ну а дальше– то что? – Его легкая расслабленность сменилось азартом и живым интересом.