Слова подруги мало утешили взволнованную Сахар, ведь, как и любой красивой девушке, ей хотелось думать, что она – не полная бездарность, и, помимо прочего, обладает немалым интеллектом.

Скурив пятнадцатую сигарету за сегодняшнее утро, и выпив пять чашек кофе, Агата чувствовала, что её слегка штормит. Как такового номера для показа она не приготовила, опыта подобных кастингов у неё не было, но какое-то странное чувство уверенности в собственных способностях она всё же ощущала.

Сцена в «Территории» освещалась тремя небольшими прожекторами. Перед ней за длинным ресторанным чёрным столом восседала коллегия из тех же четырёх молодых людей, вальяжно расположившихся на красном кожаном диване. Толпа взбудораженных, шумно перешёптывающихся кандидатов на отбор в нервном ожидании стояла возле лестницы на сцену.

Первым вышел мужчина во фраке, он исполнил романс из «Бесприданницы». После тридцати секунд божественного пения, мулат в цепях поднял руку и властным голосом крикнул:

– Стоп! Хватит. Спасибо, мы поняли. Следующий!

Понурый артист покинул сцену, и его место заняла девушка с великолепными чёрными, как смола, волосами до пояса. Она исполнила танец живота, тряся перед столом жюри серьгой на пупке. Та же фраза была подарена и ей, хотя на номер из арсенала восточного искусства отвели чуть больше времени.

За «Шахерезадой» вышли близняшки, представившие диалог из какого-то малоизвестного произведения. Потом последовал парень с танцем в стиле хип-хоп. Все они были выпровожены той же дежурной фразой, уготованной в стандартном наборе комментариев жюри для «провалившихся».

За миг до выхода на сцену, трясущуюся как кролик перед разинутой пастью волка, Сахар посетила гениальная идея. То, о чём говорила Катя на крыльце полчаса назад, натолкнуло на мысль воспользоваться успешным действием великой актрисы двадцатого века Мэрилин Монро – просто обаять публику. И пусть Мэрилин не была уж такой и талантливой, зато сумела завоевать сердца миллионов людей всего мира. Собственно, то, что хотела сейчас сделать Агата, назвать импровизацией было нельзя – она сотни раз исполняла эту песню, моясь в душе, в комнате перед зеркалом, мысленно, когда шла по улице, и даже дуэтом с самой Нормой Джин, когда смотрела любимый фильм «В джазе только девушки».

Медленно ступая на каждую ступеньку лесенки, девушка прокручивала текст песни в голове, она знала её в американском варианте наизусть, но всё же волнение заставляло лихорадочно воспроизводить слова в уме снова и снова.

– Добрый день всем! – Из центра небольшой площадки, возвышающейся над остальным рестораном, нежным женским басом сказал Агата.

Голос снизу ответил ей приветствием и вежливо попросил начинать. Она не видела обладателя этого голоса из-за света прожекторов, но нетрудно было догадаться, кто он.

– Я спою… – вымолвила немногословная блондинка, и, слегка прокашлявшись, начала нащёлкивать ритм пальцами.

Дальше из её уст медовым ручьём низкого тона с переливами высоких ноток потекла известная песня «I wanna be loved by you».

На удивление её никто не прерывал – девушка спела все три куплета с припевами. После этого ещё секунд десять в зале стояла полнейшая тишина, пока, наконец, её не прорезали звонкие аплодисменты – это Катя, сидевшая позади членов коллегии, состоящей из молодых мажоров, заразила и их своим восторгом.

Максим даже встал с дивана и подошёл к сцене. Теперь Агата увидела его, смотрящего на неё снизу вверх глазами полными восхищения, и поняла: это победа!

Глава 6

Коричневая комната в гостинице «Северная» была крохотной, и по меркам петербургского мажора ужасно безвкусной, но пробыть тут всего полдня не представляло особого затруднения.

– Отец, я подобрал себе девушку для главной роли, – еле сдерживая радость, серьёзно произнёс в трубку сын Подольского.

Максим не очень любил отца, но все новости первым сообщал ему, а потом уже матери и остальным, потому что так они поддерживали деловые отношения: семейные у них не сложились, а деньги он пока что получал от отца.

– Она немного неопытна, но идеально подходит для того образа, что я придумал и… – Юноша разошёлся не на шутку, ему так хотелось передать отцу весь восторг от встречи с Агатой, что никакие семейные передряги не могли ему помешать.

Но Юрий Самсонович всё же перебил сына.

– Сынок, если ты просто влюбился, так женись на ней – и дело в шляпе! Не нужно брать на роль главной героини бездарного человека. – От этих слов на душе у Максима стало, как в тёмной сырой холодной бане: вроде должно быть тепло и светло, но огонь кто-то потушил, а электричество вырубил.

– Но, папа, у неё есть талант… – попытался объясниться молодой Подольский, но сам уже чувствовал, что это похоже на оправдание. Сомнение закралось к нему в душу.

– Послушай, я уже нашёл тебе главную героиню. – По голосу Юрия Самсоновича стало понятно, что его лицо расплылось в улыбке. – Очень красивая, совершенно не боится камеры, модель Зайцева. – Последнюю фразу он выделил так, будто продавал товар, а не описывал достоинства девушки.

– Нет, отец, это ты послушай! Я знаю, что ты изменяешь матери. Мне уже не пять лет и догадаться о том, что ты спишь с другими женщинами совсем нетрудно. – Холодная баня начала вновь нагреваться, напор Максима возрастал с каждой секундой. – Но я не собираюсь потакать твоим сексуальным фантазиям. Отец, это моя жизнь, мой фильм, и я буду решать, кому в нём сниматься!

Возникло неловкое молчание, Юрий догадывался, что сын может знать о его размолвках с женой, но даже предположить не мог, что он в курсе таких вещей. Как ни крути, сын всегда будет важнее какой-то девки на одну ночь. Он сглотнул.

– Что ж… – Голос мужчины в трубке на секунду замер, а затем стал тише и мягче, как лапа кота. – Ты прав, Максим. Это твой фильм, правильно – тебе решать. Расскажи мне об этой девушке, которую ты выбрал.

Некоторое время молодой человек приходил в себя от резкой смены настроения отца, но потом разговорился, и ещё примерно час они беседовали о достоинствах новоиспечённой актрисы для его маленького кино– Агаты Сахар.

На следующий день крупный российский инвестор сидел в своём офисе в «СПб Плаза», как вдруг, на его мобильный пришло ММС с фотографией обнажённой Валерии в ванной.

Юрий Самсонович покраснел, как юнец, и быстро спрятал телефон под папку с документами. Через пять минут от неё пришло СМС: «Как дела?», которое он снова проигнорировал. Потом ещё СМС, потом звонок, один-второй. Юрий выключил на телефоне звук, а через полчаса, когда закончил совещание с генеральным директором малоизвестного ресторана «Холод», то его ждало уже четырнадцать пропущенных звонков. Этот факт разозлил немолодого дон-жуана: так неистово и нагло его уже давно не домогались. С этой сумасшедшей нужно порвать.

Как всегда от таких решений Юрий пришёл в состояние блаженства. Снова свободен, никто не канифолит мозги. Светлый просторный кабинет с огромным стеклянным окном во всю стену. Двадцатый этаж, Питер как на ладони, серое небо, заволочённое тучами полными дождя. В этом весь Санкт-Петербург: уже декабрь, а снегом и не пахнет, круглый год небесные слёзы катарсиса изливаются на преисполненный талантами город. От работ художников, актёров и музыкантов этого места очистится даже самый заскорузлый человек.

Целый час он курил сигару и пил ром, вальяжно развалившись в красном офисном кресле из натуральной кожи, пока не услышал шум за стеклянной матовой дверью. Кабинет у Подольского был огромный, почти сто квадратов, поэтому услышать ломящегося он смог только, когда тот оказался возле самого порога. Обе створки двери распахнулись, в помещение ворвалась приставучая любовница.

– Я же сказала, что я – почтальон с заказным письмом, впустите меня! – истошно кричала девушка, которую изо всех сил держали секретарша и пара охранников, не почуявших ложь на входе в здание и прибежавших только сейчас.

– Отпустите её! – крикнул сквозь весь этот гам мужчина в кресле, а когда все замолкли, добавил чуть тише: – Я вас позову, если нужно будет.