– Сынок, не знаю, как и сказать, – не переставала причитать женщина. – У меня было много детей. Кого-то уже нет в живых, кто-то живет богато и не вспоминает родную мать. Недавно умерла моя младшая дочь, оставила на меня троих детей. Я больная старая женщина, боюсь, у меня сил не хватит поставить их на ноги. Забери моих внуков к себе, Богом прошу, живым Богом, в которого вы и мы верим. Они будут очень послушными, вы только учите их истинной жизни. Там они будут сыты и духовно богаты. Потом и я умру со спокойной душой.

Камрину было больно смотреть на несчастную женщину.

– Матушка, я не могу забрать их с собой, но не потому, что не хочу. Я ведь уже объяснил, у нас распространяется неизвестная болезнь. Возможно, наш рай скоро превратится в ад.

– Лучше там достойно умирать, чем здесь страдать, да и, может, у вас все еще обойдется. Видите, все люди готовы встать на вашу защиту.

– Это очень хорошо, и я обещаю: как, дай Бог, наладятся наши дела, приеду, заберу тебя с детьми. Будете гостить у нас, сколько захотите. А мы привезли с собой подарки – сейчас я скажу своим друзьям, и они каждому дадут подарок. Такого подарка хватит тебе и детям, чтобы обеспечить нормальную жизнь.

Бедная женщина не поверила словам, а лишь еще громче заплакала.

– Что же вы плачете, сударыня? Радоваться надо! – бесцеремонно заметил какой-то репортер, внезапно появившийся из толпы с микрофоном в руках. – Пожалуйста, расскажите о вашем разговоре с королем.

– Оставьте матушку в покое, – попросил Камрин, и с этими словами подхватил женщину под руку, дав возможность идти впереди себя, а сам попросил Сантена: – Раздай дары людям. Только бедным, ты их узнаешь по глазам. А капитан Хартен со своими людьми помогут…

– Камрин, – окликнула его подошедшая Раймена, – сегодня наши власти хватит инфаркт, глядя на то, как легко вы раздаете такие богатства. Если вся толпа ринется сюда, от вас и живого места не останется. Профессор Пирли, уезжая за вашим знакомым, полковником Глингом, просил позаботиться о вас, что я и делаю. Скоро они будут здесь. Полковник, хоть он уже и не военный, но знает, куда обратиться за информацией.

– Если он поможет добыть информацию об этой болезни, я буду ему обязан всю жизнь!

– А вот и они, – Раймена кивнула на как раз подъехавших профессора и полковника.

73

Полковник без обиняков перешел к делу.

– Сожалею, Камрин, но все страшно засекречено. Это последняя разработка, и ученые сами не знаю всех свойств этого вируса. Известно только то, что вакцины против него нет – похоже, в военных лабораториях выпустили настоящего джина из бутылки, и ещё неизвестно, чем вообще всё закончится. Те, кто замыслил эту диверсию, рассчитывают, что за пределы острова это не выйдет, но кто знает… В любом случае, предполагают, что для естественной очистки от него почвы и воды понадобятся годы. Очень сожалею, очень, поверьте. Сделаем так: я выступлю и расскажу народу о том, что мы творили на вашем острове и о том, с каким достоинством и терпение вело себя население острова. После раздачи драгоценностей у них голова еще лучше начнет работать. Уже сегодня могут начаться протесты с требованием отставки правительства, и, вполне возможно, президент тоже начнет быстро соображать. А вы, профессор, заберите Камрина к себе, в свою городскую квартиру, пусть он там подождет развития событий. Это будет для них наименее опасным, – решительно заявил полковник. Или пусть это сделает Раймена, если вы лично хотите следить за ходом событий.

Они так и поступили, и Камрин остался на попечении журналистки.

Раймена была пылкая и порывистая девушка, она не привыкла к условностям, и ее слишком свободные и непринужденные манеры в глубине души раздражали Камрина. Ему хотелось поскорее избавиться от ее присутствия, решить наболевшие проблемы и вернуться на родину.

– У вас все журналисты такие болтливые, или мне просто повезло с вами? – с иронией спросил он, сидя в кресле.

– Вы оказывается грубиян, король Камрин. Посмотрите на меня. Разве цвет моих волос не от солнца, разве цвет глаз не от неба? – она мотнула головой, расправив свои пышные волосы до плеч.

Но на все ее попытки добиться внимания, Камрин отвечал со своей обычной спокойной прямотой:

– Простите, меня это мало интересует. Лучше я пойду на пристань, встречусь там с профессором, а вы оставайтесь и расхваливайте себя, сколько хотите.

– Эх, король! Даже ваша Афра была более любезна со мной – признала, что я красива, но вежливо объяснила, что в вашей душе, якобы, есть место только неведомой мне Ангеле.

Камрин попытался встать, но она с ласковой настойчивостью остановила его, положив руку ему на грудь и игриво заглядывая в глаза. Камрин начал уже злиться.

– Чего только не наболтает наше дитя – Афра, – резко сказал он. – Она боится кому-нибудь нагрубить или сказать правду, чтобы не обидеть.

– Нет, видимо, сегодня мне бесполезно ждать комплиментов. В глазах пустота и безразличие… – Раймена выпрямилась и, поправляя волосы, серьезно сказала: – Вы меня извините я, действительно много болтаю. Просто я очень рада снова видеть вас, и злюсь от своего бессилия – вы ведь скоро уедете, и я не в силах вас удержать. У вас такое горе, и сердце, наверняка, кровью обливается. Камрин, возьмите меня с собой, я вам еще пригожусь! Обещаю в вашу жизнь не вмешиваться – мне достаточно просто быть рядом с вами. Ведь и Афра оттого, что рядом, спокойна. Я знаю, вы ответите: там очень опасно, но и здесь небезопасно, можно получить пулю в затылок или нож в спину в темной подворотне – ведь это я собрала журналистов на берегу.

– Я очень благодарен вам, Раймена. И вы очень красивая девушка, в этом Афра вас не обманула, – вставая с кресла, сказал Камрин. – Вы еще встретите свою любовь и, поверьте, тот человек разожжет в вашей душе такой огонь, что потушить его будет невозможно.

– Он уже зажег этот огонь, – с неподдельной искренностью в голосе проговорила девушка, но журналистская натура заставила ее продолжить расспросы: – Но, простите, Камрин, только один вопрос. Я знаю, вечером вы отправитесь домой, а мне придется оставаться со своей судьбой. Неужели Ангела стоит того, чтобы вы оставили Афру? Вы лучше меня должны знать, что ее никем невозможно заменить. Почему же Ангелы нет с вами? Вы же ради нее оставили Афру! Если она вас так же любит, тогда ее место рядом с вами в столь трудную минуту.

– Я прошу прощения, Раймена, но на эту тему мы больше не будем говорить, – твердо заявил Камрин.

74

Когда они вернулись на остров, небо было серым и хмурым, моросил мелкий дождь. Камрин стоял на палубе рядом с Сантеном, вглядываясь в пустынный берег. Душа его трепетала, сердце билось учащенно, словно готовясь выскочить из груди.

– Сантен, почему-то я на берегу никого не вижу? – взволнованно проговорил он. – В чем дело, мне очень тревожно.

– Не казни себя раньше времени, – ответил Сантен, и они стали спускаться по трапу.

Не успели они сойти на берег, как из леса вышел Орфен с тремя юношами.

– А вот и Орфен с друзьями, – проговорил Сантен.

Камрин не дожидаясь, когда они подойдут, крикнул:

– Орфен, друг мой, как положение? – он словно выдохнул эти слова, в надежде услышать ответ, который мог бы успокоить его.

Они крепко обнялись, и Камрин, увидев в глазах Орфена страдание и безысходность, понял: самое страшное неизбежно.

– Неужели все так плохо, Орфен?

– Очень плохо, – горестно ответил тот. – Даже не знаю, с чего начать. Народ гибнет десятками в день – думаешь, куда люди подевались? Я разослал гонцов по всем городам и деревням, чтобы все как можно меньше выходили на улицу, чтобы снизить вероятность заражения. А вам удалось узнать, чем можно остановить болезнь? – он смотрел на Камрина, ожидая ответа.

Но Камрин молча развел руками.

– Ездили, а толком ничего не узнали, – покачал головой Сантен. – Мы сделали все возможное и невозможное, Камрин чуть жизнью не поплатился за эту поездку – и он рассказал про покушение.