- Капитан Кот слушает вас, - докладываю.
- Не капитан, а майор. Поздравляю с присвоением очередного воинского звания. Поздравляю также с успешным выполнением задания всеми экипажами полка!
- Большое спасибо за поздравления. А как там братские полки, как двадцатый?
- У них тоже все в порядке. Все выполнили задание. Все сели дома.
Наступил новый день. Мы поехали отдыхать.
Завершается большая подготовка к решающим боям, к Берлинской операции. Гитлеровское командование сосредоточило для защиты своей столицы миллионную армию, десять тысяч орудий и минометов, полторы тысячи танков и самоходных орудий, свыше трех тысяч триста самолетов… От Одера до Берлина - сложная система оборонительных рубежей. Берлин - крепость, которую можно сокрушить только мощью снарядов и бомб, неудержимым напором советских воинов.
В полку проведены партийное и комсомольское собрания, политинформации и беседы. Личному составу разъяснялась важность предстоящей задачи, указывалась роль каждого воина в предстоящей операции.
Накануне наступления на Берлин состоялся митинг. [269] Перед строем развевалось гвардейское знамя. Замполит Александр Яковлевич Яремчук обратился к нам с речью, он призвал воинов с честью выполнить свой долг, поскорее добить фашистского зверя в его логове.
У всех воинов приподнятое настроение. Каждый мысленно вспоминает долгий и трудный путь борьбы. От Сталинграда - до самого Берлина! Все мы жили одной мыслью: с честью выполнить приказ Родины.
Наконец, долгожданный день наступил. В ночь на 16 апреля войска 1-го Белорусского фронта перешли в решительное наступление. Несколько позже вступили в бой армии 1-го Украинского фронта. До начала атаки над вражескими позициями появились экипажи нашего и других полков дальней авиации. Мы бомбили опорные пункты второй полосы обороны противника в селениях Вербич, Нойвербич, на левом берегу Одера. Тонны бомб, артиллерийских снарядов обрушились на головы гитлеровцев. С воздуха было видно, как в бой вступили наземные огневые средства. Предрассветную мглу пронзили залпы «катюш». Земля дышала огнем и дымом. Несмотря на зенитный обстрел, над полем сражения висели сотни краснозвездных бомбардировщиков. Они так близко, что можно прочесть номера, а в кабинах видны лица товарищей.
Налет, в котором участвовало свыше 740 тяжелых самолетов, продолжался 42 минуты, в каждую из которых сбрасывалось на укрепления гитлеровцев по 22 тонны смертоносного груза.
Этими массированными ударами были разрушены десятки оборонительных сооружений противника. Порой над целью становилось настолько «тесно», что не обошлось без происшествий: самолет нашего полка, пилотируемый лейтенантом Д. Н. Исаковым, [270] столкнулся с самолетом другой дивизии. И все же молодой летчик сумел довести и посадить машину на свой аэродром. На ней был сбит фонарь пилотской кабины, погнуты винты, снесен колпак кабины стрелка-радиста. Смерть в сантиметре пронеслась над головами летчика и радиста…
Мы восхищались мужеством Исакова. Шутка ли, пролететь свыше трехсот километров на самолете, в кабине которого гуляет ветер, а корпус угрожающе вибрирует от работы двигателей с погнутыми винтами!
В этот же день (об этом рассказывает на страницах своей книги «По целям ближним и дальним» маршал авиации Н. С. Скрипко) с боевого задания не вернулся и считался без вести пропавшим экипаж младшего лейтенанта Н. С. Додора из 341-го дальнебомбардировочного авиаполка. Комсомолец Николай Додор, прибывший в АДД из Туркменского управления ГВФ, с горячим желанием включился в боевую работу.
Уже после войны, в середине семидесятых годов, неподалеку от Берлина были обнаружены обломки советского бомбардировщика, комсомольский билет на имя Николая Семеновича Додора, 1922 года рождения, неотправленное письмо сержанта Сергея Пугачева, документы других членов экипажа…
Среди граждан ГДР нашлись очевидцы подвига советского летчика и его боевых товарищей. Местные жители рассказали, что на рассвете 16 апреля 1945 года одиночный советский бомбардировщик был перехвачен и атакован группой немецких истребителей из берлинской зоны ПВО. Советский экипаж упорно продолжал полет на цель, отбивая многочисленные атаки истребителей врага. Но численно превосходящему подразделению, атаковавшему дальний бомбардировщик с разных направлений, [271] в конце концов удалось поджечь, самолет. Оставляя за собой шлейф дыма, бомбардировщик со снижением стал уходить на восток.
Когда советскому летчику не удалось сбить пламя, по свидетельству очевидцев, он развернулся над лесом и повел самолет в обратном направлении. Мнения сходятся на том, что летчик заметил большой склад боеприпасов, гитлеровцев и устремился на него. В нескольких десятках метров от склада горящий бомбардировщик врезался в болотистый луг.
Так накануне победного завершения Великой Отечественной войны комсомолец Николай Додор последовал бессмертному примеру коммуниста Николая Гастелло, чей подвиг повторен сотнями летчиков и экипажей. Это ярко свидетельствует о непревзойденных морально-политических и боевых качествах советских воинов, их массовом героизме.
О подвиге экипажа Николая Додора подробно рассказала газета «Красная Звезда» в статье «Последняя атака» за 18 апреля 1974 года. В газете помещены фото летчика Додора и его комсомольского билета, пролежавшего в земле на месте взрыва самолета около тридцати лет.
Сообщалось в печати и об экипаже летчика Короткова, повторившем подвиг Гастелло.
Мы, ветераны войны, часто посещаем музей боевой славы, в котором показан славный путь, пройденный гвардейцами. И каждый раз мы видим, как его посетители с огромным вниманием смотрят на стенды, рассказывающие о подвигах экипажей Додора и Короткова. В глазах каждого - и грусть об утраченных воинах, и готовность повторить подвиг своих отцов, старших товарищей.
Но снова вернусь к тому, как сражались мои боевые побратимы в 45-м. [272]
Ожесточенные бои продолжались. 17 апреля мы осуществили налет на узлы сопротивления врага в Фюрстенвальде, а 18-го - нанесли удар по живой силе и технике противника на дороге Альт-Ландсберг-Петерсгаген. С воздуха было видно, как наши войска, преодолевая ожесточенное сопротивление гитлеровцев, продвигаются все ближе к Берлину.
Но противник не собирался складывать оружие и сражался с отчаянием обреченного. На подступах к Берлину была организована мощная огневая оборона, все время принимались меры к ее усилению. Враг стягивал большое количество тяжелой артиллерии. Батареи зенитных установок приспосабливались для борьбы с нашими танками. Особое внимание уделялось восточной окраине города, где проходило несколько оборонительных позиций. Мы понимали, что предстоят нелегкие бои, но они будут последними, решающими, победными!
После посадки всех экипажей начальник штаба полка майор К. П. Григорьев зачитал личному составу приказ Верховного Главнокомандующего о присвоении нашей гвардейской дивизии почетного наименования Будапештской. В боях за овладение столицей Венгрии мы выполнили не одну сотню боевых вылетов. Отныне дивизия получила название Днепропетровско-Будапештской.
20 апреля готовимся к налету на Берлин. На аэродроме вооружейники готовили боеприпасы. Среди них Николай Красников - ветеран полка, начальник вооружения 2-й эскадрильи, сержант Валя Герасимова, любимица летного состава. Она в любую погоду доставляет бомбы со склада БАО, помогает подвешивать их на самолеты, провожает нас в полет. Руководит подготовкой боеприпасов инженер-капитан Василий Дейнека. Читаем надписи на корпусах и стабилизаторах бомб. Какие надписи! [273] В них - ненависть к врагу и… юмор. Вместе с бомбами техники подвешивали и нашу ненависть к Гитлеру, к фашистской Германии: «Смерть фашизму!», «За нашу победу!» Были и такие, о которых гвардии полковник М. Г. Мягкий, один из авторов истории дивизии, позже напишет: «Высказывания запорожских казаков в письме турецкому султану Магомету IV бледнеют в сравнении с надписями на бомбах. Их нельзя приводить, ибо покраснеют стены любой редакции или цензуры, но эти надписи были справедливыми».