По истечении семидесяти двух часов Стилуэлл, к несчастью, не вернулся на «Кайн». Зато капитан Квиг был уже на корабле.

Об этих двух неприятных фактах Вилли узнал по телефону в шесть тридцать утра, сидя в номере люкс, который занимала его мать и в котором он провел ночь. Позвонил Пузан и, извиняясь за беспокойство, объяснил, что капитан вернулся и назначил поверку на восемь часов.

— О’кей, в восемь я буду на месте, — сказал Вилли сонным голосом и добавил: — Послушай, а Стилуэлл вернулся?

— Нет, сэр.

— Боже мой!

Когда он прибыл на верфь ВМС, заметно поредевшая команда неровными рядами уже построилась на краю сухого дока. Вилли занял свое место среди офицеров, зевая и сожалея о том, что не успел позавтракать.

Едва Марик и капитан поднялись по трапу, из серых облаков брызнули первые капли дождя. Моряки пытались стать по стойке «смирно». Свежевыбритый, одетый в новый синий плащ, Квиг выглядел щеголевато, но глаза у него были красные, а лицо — бледное и отекшее.

— Я вас долго не задержу, — сказал он, всматриваясь в лица команды и повышая голос, чтобы перекричать звуки клепки и грохот кранов. — Наше калифорнийское солнце сегодня утром немного подмокло. Я хочу, чтобы все знали, что я прилагаю все усилия к тому, чтобы каждый из вас получил отпуск, несмотря на то, что сроки ремонта сокращены. Сейчас такое бывает. Вы знаете, идет война, и не все выходит так, как нам бы хотелось. Я бы хотел строжайшим образом предупредить вас относительно самовольных отлучек. Запомните: увольнение — это не право, а особая привилегия, и на флоте хотят, чтобы вы работали все 365 дней в году и еще один день в год високосный, и вы не в силах это изменить, и никто за это не будет обязан перед вами извиняться. Как я уже сказал, я делаю все возможное, но пусть никто из вас не вздумает уходить в самоволку. ВМС разыщет вас даже в угольной шахте, и вас вернут на «Кайн», даже если корабль будет в Индийском океане. Я надеюсь, вы все неплохо проводите время в Сан-Франциско. Теперь, мистер Марик, давайте отпустим матросов, пока мы все не промокли насквозь.

Вилли наблюдал за Квигом, стараясь прочесть на его лице признаки удивления или недовольства по поводу отсутствия Стилуэлла, но капитан по-прежнему казался в отличном настроении. Команда торопливо разошлась по казармам, а офицеры побрели за капитаном и старпомом на совещание в офицерском общежитии.

Вилли видел, как Стилуэлл вышел из боковой улочки и, пригибаясь и оставаясь незамеченным, поднялся по трапу, чтобы доложить о своем прибытии дежурному офицеру. Вилли почувствовал огромное облегчение. Он хотел шепнуть добрую весть Марику, но старпом разговаривал с капитаном.

Офицеры собрались в холле около скамейки, стоявшей в углу, и пили кока-колу. Квиг вручал им новые назначения по корабельным службам. Кифер стал артиллерийским офицером. Вилли был повышен до офицера связи.

Наконец он впервые мог как следует увидеть двух новых офицеров. Энсин Йоргенсен был высоким, плотного телосложения парнем с кудрявыми светлыми волосами, близоруким прищуром за стеклами очков и с постоянной извиняющейся улыбкой. Фигура у него была на редкость перегибистая, а ягодицы выпирали так, что напоминали небольшой турнюр.

Лейтенант Дьюсели был тонок, с девичьими чертами, молочно-белой кожей и длинными, изящными кистями рук. Вилли подумал о том, что со времени его пребывания в Ферналд-Холле нормы физической пригодности к военной службе сильно понизились. У лейтенанта Йоргенсена искривление позвоночника было намного больше, чем у Вилли, однако он здесь и сверкает золотыми нашивками.

— Кстати, — неожиданно заметил Марику капитан Квиг, — видел я на поверке нашего дорогого Стилуэлла или не видел? Кажется, не видел.

— Но, сэр… — начал Марик, но тут вмешался Вилли — Стилуэлл на месте, сэр.

— Вы уверены? — сухо спросил капитан. — Откуда вы знаете, что он не в самоволке?

— Сэр, я видел его на трапе через несколько секунд после поверки, — обращаясь скорее к Марику, чем к капитану, сказал Вилли.

— Ясно. — Казалось, капитана удалось убедить. Поднимаясь со скамейки, он проворчал: — Значит, у него не было причин опаздывать на поверку, не так ли, Марик? Запишите в рапорт.

Вилли подумал было, что спас положение, и был поражен, когда Марик вдруг сказал:

— Сэр, я дал Стилуэллу увольнение на семьдесят два часа.

Квиг в изумлении снова опустился на скамейку.

— Вы? А на каком основании, сэр?

— Он принес телеграмму, что у него умирает мать.

— А вы не подумали, что следует позвонить мне и спросить у меня разрешения?

— Так точно, подумал, сэр.

— Так почему же вы этого не сделали? Вы проверили телеграмму через Красный Крест?

— Нет, сэр.

— Почему?

Марик смотрел на капитана. Лицо его было угрюмым и замкнутым.

— Ладно, продолжим далее наш разговор об обстановке на корабле, мистер Марик. Где график нарядов?

— У меня в каюте, сэр.

Вилли охватил страх за Марика и за себя.

Но в каюте старпома Квиг дал себе волю:

— Какого черта, Стив! Что это за глупая шутка со Стилуэллом?

— Но, сэр, это был неотложный случай…

— Неотложный! Как бы не так! Я требую, чтобы вы написали в Красный Крест и выяснили, как все было на самом деле: умерла его мать или, может, вообще не болела. Это из-за него начались все мои неприятности с командованием силами обслуживания, именно из-за этого мерзавца! Помните, когда мы перерезали буксирный трос? С этого все началось…

Марик был поражен: впервые капитан сам признал, что трос был перерезан.

— …И все из-за Стилуэлла. Подумать только: рулевой не предупреждает командира о том, что корабль в такой опасности! Разумеется, я знаю, почему он помалкивал. Утром я наорал на него за то, что он нахал и делает с рулем, что ему захочется, и он, видите ли, решил быть умным и не мешать мне сесть в лужу. Как бы не так, я таких знаю. Я знаю таких мстительных смутьянов, которые затаивают злобу. Этот выскочка от меня не уйдет, я его достану! Сегодня же напишите в Красный Крест, прямо утром, слышите?!

— Есть, сэр.

— Давайте посмотрим ваш график.

Минут пятнадцать они обсуждали ход ремонтных работ. Квигу это было не очень интересно; он отмечал галочкой пункт за пунктом и задавал по каждому из них случайные, не связанные между собой вопросы. Наконец он встал и надел плащ.

— Стив, нам лучше сразу выяснить один вопрос, — сказал он как бы между прочим, затягивая пояс. — Мне не нравится уклончивость ваших ответов и глупая сентиментальность в этом случае со Стилуэллом. Я хочу услышать от вас, намерены ли вы исправиться и действовать по правилам.

Он не смотрел на Марика. Хмурое лицо старпома приняло несчастное выражение.

— Мне ясно, что вы симпатизируете Стилуэллу. Все это очень хорошо. Но позвольте напомнить вам, что вы мой старший помощник. Мне чертовски хорошо известно, что весь корабль настроен против меня. С этим я как-нибудь справлюсь. Если вы тоже будете против меня, что ж, я и тогда с этим справлюсь. Придет время, и мне надо будет писать рапорты о профессиональной пригодности. Вам лучше сразу решить, на чьей вы стороне.

— Сэр, я знаю, что был неправ, когда не позвонил вам насчет Стилуэлла, — сказал, запинаясь, помощник капитана. Он смотрел на свои вспотевшие ладони и потирал их. — Я не против вас, сэр. Я допустил грубую ошибку, капитан. Больше этого не повторится.

— Это слово мужчины, или вы просто подлизываетесь?

— Я не умею подлизываться, сэр. А что касается рапорта о моей профпригодности, то вы будете совершенно правы, если напишете неудовлетворительно в графе «благонадежность». Но со мной это будет первый и последний раз.

Квиг протянул старпому руку, Марик пожал ее.

— Я принимаю ваши объяснения и не буду больше вспоминать о том, что произошло, — сказал Квиг. — Я считаю вас чертовски хорошим офицером, Стив, самым лучшим на корабле; мне повезло, что вы в моем экипаже. Остальные достаточно усердны и умны, но среди них нет ни единого моряка, а двое новеньких — тоже не подарок…