У Лэканов с энтузиазмом отметили приезд нового доктора, и Кэт, позабыв о своей природной сдержанности, со всей непосредственностью своих семнадцати лет бросилась ему на шею, что пришлось Петси не по вкусу. Она сухо сделала замечание сестре, и та, покраснев до ушей, скрылась в доме. Мистер О'Мирей, видевший только свою невесту, не обратил на это никакого внимания. Томас и Мив Лэканы, гордившиеся тем, что их дочь станет супругой доктора, готовы были все ей простить. Шон считал, что все это глупости. Он не понимал, зачем его друг Игэн так торопится лишиться свободы. Один только Кевин был обижен на О'Мирея за его слепоту, поскольку, честно говоря, считал свою сестру шлюхой.

То, как Шон и Кевин вместе с Игэном отметили получение последним диплома доктора медицины, навсегда осталось вписанным в историю графства Роскоммон. В самом начале вечеринки, трое парней сцепились с соседями из графства Слайго. Это была потрясающая драка, поскольку в течение нескольких часов к обеим противоборствующим сторонам прибывало подкрепление. Немало людей с веселым задором колотили друг друга, даже не зная за что. До двух часов ночи доктор Дулинг с помощью Норы, накладывал швы на разбитые брови, выпускал жидкость из распухших ушей, творил чудеса, останавливая обильные кровотечения из носа и пытался уменьшить размеры фингалов, из-за которых некоторые почти ослепли. Да, в самом деле, вечер прошел прекрасно, и, как стало довольно скоро известно в кругах посвященных лиц, все началось с того, что один тип из Слайго позволил себе предложить Петси Лэкан потанцевать с ним. Игэн сразу же набросился на пего, и с этого все началось. К часу ночи Шон и Кевин, с трудом державшиеся на ногах, были все же в лучшем состоянии, чем Игэн. Поэтому они довели его до дома, где тетушка встретила их со словами:

– Посмотрите на этих безбожников! Неужели ваша бедная мать родила вас на свет, чтобы вы дрались, как хулиганы, а? Вы только посмотрите на эти лица! Неблагодарные! Вам бы жить среди, так называемых, североирландцев! Вы ничем не лучше их! В ваших венах течет английская кровь!

По взгляду Шона из его полуприкрытых глаз, Нора поняла, что переборщила. И она продолжила извиняющимся тоном:

– Вы так меня рассердили, что я даже стала заговариваться! А этот,– будущий врач! Кто сможет в это поверить, если увидит его в таком состоянии? Он растеряет всю свою клиентуру еще до того, как она успеет у него появиться! Отнесите его на постель, я сама займусь его лечением!

Стеснительный Кевин не решался раздевать Игэна в присутствии тетушки, но Нора не сразу это поняла.

– Эй, чего вы ждете, снимите с него брюки! Надеюсь, вы не собираетесь укладывать его в одежде?

– Но… Я жду, когда вы выйдете, тетя.

Она не сразу поняла весь смысл сказанного, а затем громко рассмеялась.

– Вот это да! Вы что, забыли, Кевин, недотепа вы этакий, о том, что я его вырастила? Ведь я была для него тем же, что родная мать для вас! Сказали бы вы матери выйти, если бы вас, раненого, укладывали в постель?

– Конечно, нет…

– Так чего же вы ждете?

Оглушенный выпитым виски, Игэн продолжал спать, пока Пора накладывала ему на лицо компрессы. Наконец, приведя его в порядок и приласкав, она обернулась к старшему из своих племянников.

– Шон… Из-за чего произошла эта драка?

Шон ей все объяснил.

После того как парни, поддерживая друг друга, отправились на свою ферму, Нора направилась к доктору, и у них произошел серьезный разговор.

В девять часов утра все еще мутный взгляд Игэна обнаружил Нору, сидевшую у его постели. Он с удивлением пробормотал:

– Это вы?… Что случилось?

Ему сразу же пришли на ум мысли о больной дядюшкиной печени и о его давлении и, вскочив, он сразу же спросил:

– Дядя?

Миссис Нивз вначле перекрестилась и лишь затем ответила:

– Благодаря удивительно беспредельной Божьей милости, доктор чувствует себя превосходно. Конечно, это вопиющая несправедливость, но, поскольку я люблю вашего дядю, то обязана только радоваться за него. Игэн, вчера вы подрались самым непристойным образом…

– Кто помог мне дойти до дому?

– Естественно, Шон и Кевин. У них был вид не намного лучше вашего. Скажите, кто после этого сможет поверить, что вы – доктор медицины?

О'Мирей смущенно опустил голову Он отлично сознавал правоту слов своей приемной матери, а также то, что ему необходимо как можно скорее покончить с этими варварскими обычаями, если он хочет преуспеть в своей карьере. Врач должен перевязывать раны, а не наносить их.

– Простите меня, мамми.

У Норы таяло сердце, когда он называл ее так, и он хорошо это знал, негодник! Каждый раз, когда ему необходимо было в чем-то раскаяться, он называл ее этим нежным словом – "мамми", и она смягчалась в своих чувствах. Но сейчас она сдержалась, чтобы в порыве нежности не прижать его к себе и не расцеловать, чтобы ее мальчик понял, что она сердится на него.

– Я на вас чертовски сердита, Игэн. Вчера вечером вы говорили со мной в недопустимом тоне… Вы еще так никогда не поступали, никогда… Мне было очень больно, мой мальчик. Из-за вас я вчера плакала… С тех пор, как вы едва не умерли от скарлатины, со мной такого не случалось. А это было двадцать два года тому назад!

Пораженный, Игэн схватил натруженную руку Норы и поцеловал ее. Тогда она запустила вторую руку ему в волосы.

– Мой маленький… Я так бы хотела, чтобы вы больше не делали глупостей…

– Обещаю, что этого больше никогда не будет!

– Вы ведь подрались из-за Петси, не так ли, Игэн?

Он сразу же ушел в себя. Она продолжала настаивать:

– Шон мне обо всем рассказал.

– Лучше бы он держал язык за зубами!

– Послушайте меня, Игэн: Петси – моя племянница… И, как племянницу я люблю ее, но она – не жена вам.

Он возмутился:

– Не говорите так, Нора! Я люблю Петси!

– За что?

– За что?… Ну… я просто ее люблю и все!

– Нет, Игэн. Вы ее любите или вам кажется, что вы ее любите, потому что она красива и кокетничает с вами… Она ведь кружит головы всем парням и – да простит меня Господь! – ведет себя так, что потеряла все приличия!

Он переменился в лице.

– Вам должно быть стыдно говорить такие вещи о собственной племяннице! Я люблю Петси! И она тоже меня любит! Мы все равно поженимся, хотите вы этого или нет!

Она вздохнула.

– Боже мой! Насколько мужчины могут быть слепы, Игэн… Петси не любит вас, и я уверена,– она будет вам плохой женой! А Кэт вас просто обожает – ее мать говорила мне об этом… С того или почти что с того дня, как она научилась ходить, она думает только о вас… Она в десять раз лучше сестры, но не пытается никому вскружить голову!

Он проворчал:

– И правильно делает! Кому нужна девушка, которая только и умеет, что подметать, мыть, стирать и вязать?

– Умному человеку, но не такому, как вы, Игэн О'Мирей!

Миссис Нивз вышла из комнаты с видом оскорбленной королевы и направилась к себе обдумывать невероятную месть. Немного обескураженный таким поворотом дела, Игэн решил взглянуть в зеркало. Его лицо было похоже на бифштекс, над которым хорошо поработали молотком! На бифштекс, который, с точки зрения свежести, оставлял желать лучшего! Из расквашенных губ все еще сочилась кровь, под левым глазом красовался синяк, отливавший всеми цветами радуги, белел крест из лейкопластыря, а правый глаз не открывался вообще. Конечно, с таким лицом трудно рассчитывать на благосклонность родителей, у которых просят руки их дочери. И он решил переждать несколько дней, прежде чем предпринять этот жизнеопределяющий поход в дом Лэканов. Петси сумеет его понять. Странно, по все или же почти все не любят Петси. Конечно, ей не могут простить того, что она красивее, элегантнее и веселее других. Ясно, что Нора не понимала какая замечательная девушка ее племянница. Вспомнив о вчерашнем вечере, Игэн не смог сдержать улыбку, которая из-за расквашенных губ оказалась похожей на гримасу. А какая драка получилась! И все это – из-за одной из красивейших, если не самой красивой, девушек, которую когда-либо видывал Бойль со времени своего основания! Несколько местных полицейских из предосторожности предпочли наблюдать побоище со стороны. Кажется, суперинтендант[1] Мик О'Коннел и сержант Саймус Коппин, как отличные спортсмены, восхищенные этой замечательной дракой, решились вмешаться только тогда, когда перевес оказался на той стороне, которая больше этого заслуживала.