Оказывается, физорг несколько раз негласно наблюдал за нашей игрой. По результатам этих просмотров он пригласил в свою команду троих: Андрея, которому принадлежала площадка, меня и Николая Черемных.

Мы приехали на спортплощадку вовремя. Игроки уже готовились к выходу. «Деповчане» выглядели внешне более внушительными и по росту, и по натренированности. Но и наши тоже не казались мальчиками для битья. Игра началась, и скоро стало заметно преимущество команды депо, хотя наши ребята упорно сопротивлялись и даже выиграли один сет.

В последнем сете из запасных игроков на замену вышел только Андрей. Наша с Николаем помощь не потребовалась, но мы были довольны тем, что посмотрели интересный матч.

22 июня у нас закончились теоретические занятия, и наш курс должен был сдавать госэкзамены за два года обучения по восьми предметам. Почти по всем дисциплинам нам заранее выдали вопросы, которые будут на экзаменах. Я готовился самостоятельно и получал свои честно заработанные четвёрки вплоть до предпоследнего экзамена – электротехники, нашего профилирующего предмета. По нему нам выдали билеты с тремя вопросами. Билетов было аж тридцать один.

Ввиду такого большого объёма мы с Коковиным решили скооперироваться: он пишет шпаргалки на первые пятнадцать билетов, а я на пятнадцать последних. Билет №31 мы решили проигнорировать, и даже по нему не готовились. Ну в самом-то деле, не попадёт же он нам!

Для того чтобы помочь друг другу (и в случае необходимости передать «вспомогательный материал») мы сели на соседних партах. Я пошёл брать билет первым. Брал смело, будучи уверен, что отвечу по любому из трёх десятков билету. Я посмотрел на номер билета и обомлел – 31! Прочитал вопросы – нет, не знаю ответов. Вот невезуха! Я стоял у стола, обратив взор на преподавателя Дёминова. Он спокойно ждал, когда я отойду от стола и сяду готовиться к ответу. Я обратился к преподавателю:

– А можно, я возьму другой билет?

– Бери, только оценка будет на балл ниже. – Он взял мой билет, посмотрел на его номер и улыбнулся.

– Согласен, – вздохнул я. Взял другой билет под номером 21. Он меня более чем устраивал. Я сел готовиться.

Следом за мной пошёл брать билет Володя. У него всё прошло без эксцессов. Я не стал долго сидеть, пошёл и ответил на билет и на пару дополнительных вопросов. Дёминов поставил мне четвёрку. Я подождал Володю, который тоже сдал на четыре, и мы с чувством выполненного долга пошли в общежитие.

Оставался ещё один экзамен – история СССР. Он не представлял для нас никакой сложности. На следующий день мы полистали учебники и съездили искупаться на Исеть. Экзамен сдали все без проблем. Так и закончился наш учебный год.

Глава 100. В МОСКВУ С ТАМАРОЙ

У нас у всех уже были выписаны проездные билеты. Я второй год подряд выписал билет до Ленинграда, решив, что если встречу армейских друзей, то задержусь в Москве. Одновременно закончили учёбу и связисты.

Отметить окончание учебного года нас пригласил к себе домой Андрей, живший в соседнем доме, где у него была своя волейбольная площадка. Нас, постоянно игравших в одной с ним команде, было четверо. Мы скинулись по пятёрке и передали деньги Андрею, поскольку он обещал приготовить застолье. В назначенное время мы пришли к нему и увидели там двух девушек-связисток, накрывавших на стол. Одна из них была нашей знакомой, жившей в общежитии – это та, которая вычурно одевалась и про которую я уже упоминал. Никто не выказал удивления её присутствием.

Начали знакомиться. Андрей представил нам свою жену – красивую брюнетку (сам он был рыжеват). А нашу стилягу звали Тамарой. Я лишь здесь узнал её имя. Во время застолья заговорили о каникулах: кто, куда и когда поедет на отдых. Оказалось, что и я, и Тамара сегодня же вечером собирались ехать в Москву на одном и том же фирменном поезде «Урал». Мы посмотрели в свои билеты. Мало этих совпадений, у нас даже оказался один вагон. Разве что купе были разными.

После застолья мы не стали устраивать танцы, поскольку настроение у всех было чемоданным. Тамара осталась помочь убрать со стола, а мы с ребятами, поблагодарив хозяев и простившись, пошли в общежитие готовиться к отъезду.

На вокзал я пошёл один. Посадку объявили ещё до моего прихода, поэтому мне не пришлось видеть толкотню возле вагонов. Из вещей у меня с собой был лишь маленький чемоданчик. Была уже середина лета, 16 июля. На улице было тепло и уютно.

Я занял своё место в купе, дождался, когда поезд двинется в путь, и колёса застучат на стыках рельсов. Затем вышел в коридор и увидел девицу, смотрящую в окно идущего уже на всех парах поезда. Оказалось, это никто иная, как Тамара. Одета она была модно, со вкусом, но безо всяких стиляжьих атрибутов. Длинные тёмные волосы, карие, чуть раскосые глаза – в её облике угадывалось что-то азиатское. Взгляд серьёзный, оценивающий. Ростом выше среднего. Ни дать ни взять интеллигентка советской формации. Я подошёл к ней, поздоровался. Нужно же с чего-то начинать разговор.

– Вы далеко путь держите? – спросил я.

– Пока до Москвы, а через несколько дней до Сталинграда. А вы?

– Я тоже пока до Москвы, но могу оказаться и в Ленинграде.

– А вам не кажется, что мы имеем право называть друг друга на «ты»? Как-никак, мы живём под одной крышей, учимся в одном учебном заведении и даже питаемся в одной и той же столовой. Выходит, мы с тобой однокашники, а как они обращаются друг к другу, известно всем.

– Ну, я с радостью с тобой соглашусь, – ответил я.

– Запомни, мы с тобой однокашники, поэтому вести себя должны свободно и раскованно, – нравоучительно заявила Тамара.

– Всё понял, разрешите приступить? – пошутил я.

– Рановато. Мы ещё в поезде, а разговариваем не больше десяти минут. А в Москве ты где собираешься остановиться? – поинтересовалась она.

– Если найду своих армейских сослуживцев, то у них.

– А я остановлюсь у родственников дня на три. Они люди приветливые, если вдруг что, и тебе на пару дней кров обеспечат.

– Мне как-то неудобно стеснять тебя и твоих родных.

Она вдруг резко перевела разговор на другую тему:

– А ты знаешь, почему Володя Старовойтов повесился?

– Нет. И ребята с нашего курса наверняка не знают.

– А мы с Руфиной Андреевной подруги, и вот, что она мне рассказала.

Володя меня преследовал с первого курса. Чтобы порадовать меня, он даже в народную дружину каждый раз шёл добровольно. Я была секретарём комсомольской организации школы и назначала ребят в дружину. А Володю не надо было назначать, он сам напрашивался первым. Я тоже иногда ходила вместе с ребятами. В такие дни Володя расцветал, старался показать, какой он храбрый. После «дружины» он просил разрешения проводить меня до дому. Я ему не отказывала. Он вёл себя вполне галантно. И поэтому он знал, где я живу.

На втором курсе он стал иногда вечерами приходить ко мне домой, просил погулять с ним на улице. Мы выходили и гуляли. Иной раз я, сославшись на недомогание, не выходила. Он не обижался, желал выздоровления и уходил. А однажды во время прогулки неожиданно он сделал мне предложение: «Выходи за меня замуж!»

Я ответила уклончиво, что, мол, это очень важный шаг в жизни, его надо всесторонне обдумать не только мне, но и ему. Он ответил, что давно уже всё решил и не видит без меня своей жизни. Я же к нему относилась как к ученику, ну и ещё как к товарищу (как-никак, он был старше меня на два года).

Накануне… Он пришёл ко мне домой как будто под хмельком и спросил почти угрожающе:

– Последний раз спрашиваю! Говори: да или нет!

Я ответила:

– Володя, иди домой. Успокойся, отоспись. А завтра мы с тобой поговорим.

Он ушёл, но завтра для него не наступило. Он повесился.

Видимо, я не так себя с ним вела, мы же о любви никогда не говорили… – закончила Руфина со слезами на глазах и с горечью в голосе. И добавила: «На моей совести смерть человека».