Нам пришлось бы значительно отклониться от темы, если бы мы захотели подробнее исследовать это явление. Принято считать, что публика жаждет прежде всего прекрасных иллюзий, ведь прекрасное — самый большой дефицит нашей повседневной жизни. Большинство торговцев массовой продукцией уверены, что успех гарантирован только успокаивающим и развлекающим произведениям. Но «фабриканты страха» придерживаются другого мнения. Не так уж мало людей имеет определенный вкус к сильным и острым ощущениям. В жизни этого рода эмоции, к сожалению, связаны с известным риском. Литература обеспечивает таким людям неограниченное количество ужасов и острых ощущений, причем весь риск сводится к опасности безвозвратно потерять несколько часов. По закону контраста определенного рода ужасы могут действовать даже стимулирующе. Некоторых людей при чтении страшного романа охватывает такое же чувство уюта и душевного комфорта, которое мы испытываем, находясь в теплой комнате и глядя в окно на бушующую снаружи метель. Воображаемые ужасы наполняют этих людей уверенностью в том, что их жизнь не так уж плоха, раз в ней нет места подобным кошмарам. На других же каждая порция книжного страха действует подобно электрошоку, на какое-то время разгоняя уныние и скуку и подстегивая изношенную нервную систему. Кроме того, существуют люди — и их гораздо больше, чем можно было бы ожидать, — которые, читая об ужасных убийствах и истязаниях, удовлетворяют с помощью воображения свои садистские или мазохистские наклонности. Все это достаточно известно, чтобы остаться не использованным как в детективных романах, так и в специальной литературной и кинематографической продукции ужасов, рассмотрение которой сейчас выходит за рамки нашей задачи.

И все же ведущим автором в американской детективной литературе является не Эллери Куин, а Дэшил Хэммет. Но так как творчество Хэммета означает не столько завершение одного периода, сколько вступление жанра в новый этап своего развития, мы остановимся на нем несколько позже.

Английская детективная литература довоенного периода гораздо интересней и американской, и французской, хотя в основном и она движется в уже известном направлении романа-задачи и романа-загадки. Гилберт Кит Честертон (1874–1936) наряду с фантастическими и сатирическими произведениями опубликовал также несколько сборников детективных романов, где детектив разнообразия ради облачен в рясу священника. Этот патер Браун, несмотря на все свое кажущееся простодушие, оказывается гораздо опытнее и проницательнее полицейских («Неведение патера Брауна», «Мудрость патера Брауна», «Недоверчивость патера Брауна», «Тайна патера Брауна»).[31] Честертон был также одним из первых писателей, внесших в литературу политический элемент. В повести «Человек, который был четвергом» (1908)[32] писатель рассказывает, как его герой Габриэль Сайм, завербованный полицией, проникает в руководство нелегальной анархистской организации, где каждый член руководства назывался именем одного из дней недели. Герою, однако, становится ясно, что другие члены руководства тоже тайные полицейские агенты, а в конце повести выясняется, что и верховный глава конспираторов не больше не меньше, как сам директор полиции. Но политические тенденции Честертона весьма двусмысленны, а часто и прямо реакционны. В одном из своих детективных романов он, например, описывает, как капиталист и «революционер» в корыстных целях вместе организовывают преступление. Правда, Честертон любит пококетничать своим бунтарским отношением к буржуазным порядкам, но делает он это не с позиций прогресса, а с позиций феодальной реставрации.

Джон Диксон Карр (род. в 1906 году) — автор более сорока детективных романов, иногда подписанных псевдонимом Картер Диксон. Некоторые из этих произведений демонстрируют большое техническое мастерство, умение поставить перед читателем сложную, на первый взгляд неразрешимую, задачу («Заброшенная мельница», «Отравление в шутку», «Пылающий двор» и др.).[33] Джон Диксон Карр создал образы двух детективов — доктора Гидеона Фила и сэра Генри Мэриуэлла. Как и Эллери Куин, этот писатель стремится до предела сгустить атмосферу ужаса и так напугать читателя, чтобы все действия, связанные с раскрытием и поимкой преступника, приобрели характер роковой неизбежности. Что же касается характера самой загадки, то в большинстве случаев это уже знакомая нам «загадка запертой комнаты». Правда, надо признать, что Джон Диксон Карр прилагает большие усилия, чтобы как-то обновить эту загадку-клише, но цель, которую он ставит перед собой, к сожалению, трудно осуществима. Как справедливо отмечают Буало и Нарсежак, «если для того, чтобы придумать преступление, существует тысяча способов, то для того, чтобы решить «загадку запертой комнаты», есть только три пути: преступление может быть совершено или до открытия помещения, или в момент открытия, или после него. И во всех трех случаях объяснение рискует быть слишком сложным и искусственным».[34]

Среди других английских авторов этого периода могут быть упомянуты также Марджери Эллингхем, Роналд Нокс, Филипп Макдональд, Филипп Спенхейм и Эдгар Уоллес — писатель удивительно плодовитый, сумевший поставить своеобразный рекорд по скоростному писанию романов и оставить далеко позади даже такого чемпиона, как Жорж Сименон. По существу, Уоллес даже не пишет свои романы, а прямо диктует их стенографистке, умудряясь «создать» целый роман за одну ночь. Этот писатель тоже обладает профессиональным мастерством и особенно умением до самого конца книги скрывать от читателя, кто же подлинный убийца, например роман «Красный круг» [35] и др.

Среди авторов, которые со всей добросовестностью и скрупулезной заботой о деталях используют возможности романа-задачи, выделяется также писательница Дороти Сэйерс. Ее герой рангом выше всех прочих сыщиков — скромных буржуа и католических священников, на этот раз он чарует нас своим аристократизмом. Лорд Питер Уимси занимается расследованием сложных преступлений не ради куска хлеба и не из похвального рвения защитить мораль и законность. Для него состязание с опытом и интеллектом неизвестного преступника — нечто вроде спорта, помогающего убивать время и к тому же дающего удовлетворение при мысли о сделанном «социальном вкладе». В этой своеобразной игре между благородным лордом Питером и преступным мистером Иксом аристократ действует уже по знакомому нам методу — странные и на первый взгляд алогичные действия и улики объясняются единственно возможным логическим путем: с помощью анализа фактов, их сопоставления, выяснения их взаимосвязей и последовательности («Чей это труп?», «Лорд Питер осматривает труп». «Неприятное происшествие в Беллона-клубе», «Убийство нуждается в рекламе»).[36] Достаточно взять любое из этих произведений, рассказывающих о похождениях сыщика-аристократа, чтобы уже не думать об остальных: книги Дороти Сэйерс очень похожи как по своим достоинствам, так и по недостаткам.

Роман «Чей это труп?» начинается с двух происшествий, на первый взгляд ничем друг с другом не связанных, но одинаково необъяснимых. Однажды утром мистер Типс, архитектор и благонамеренный гражданин, находит у себя в ванне труп неизвестного человека. В тот же день выясняется, что миллионер Леви исчез из своего дома. Все свидетельствуют о том, что накануне ночью Леви вернулся домой, разделся и лег спать. Одежда и все прочие его вещи остались в спальне, а сам богач бесследно исчез. Сопоставление двух этих происшествий ничего не дает — неизвестный мертвец в ванне мистера Типса ничем не напоминает миллионера.

Тут в действие включается лорд Питер, которому удается установить, что между обоими несчастными случаями существует глубокая связь. Постепенно он расшифровывает скрытый смысл противоречивых улик, расставляет все по своим местам и, восстановив последовательный ход событий, находит убийцу.