— Что за мерзкий запах, — выдавил Нимрод, борясь с рвотой.

— Верно, зато жалящие мухи и москиты будут держаться подальше, — прокомментировал Соколиный Глаз Гундерсон.

— Все будут держаться подальше, — согласился Вандеркамп.

— За исключением орков, — добавил Ферзе.

— Да, только одна вещь пахнет хуже сакрана — кроме Кобурга — зелёнокожие, — невесело рассмеялся Гайст.

Тремейн начал осторожно натирать половинками фрукта голые руки. Немного сока пролилось на нательную безрукавку, но это уже не имело значения — некогда белая она превратилась в лучшем случае в грязно-коричневую.

— Лучше вонять, как орк, чем привлечь внимание ещё менее дружелюбных обитателей Зелёнки, — сказал Касарта.

— Да, — встрял Раус. — Здесь водятся такие твари, которым стоит только бросить взгляд на вас, и раз — вас убили и съели, — восхищённо продолжил он. — И я говорю не только о рыбе-ножницы или древесных скорпионах.

— И не все из них будут ждать, пока вы умрёте, — добавил Вандеркамп, пока они с трудом продирались между корней квои. — Мозговая камбала — мерзкая штука.

— Я когда-нибудь рассказывал вам, что знал парня, который её подцепил? — спросил Ферзе, угрюмый солдат неожиданно оживился. — Санитар решил, что он подхватил её, когда упал в пруд, где размножались москиты. Тварь, вероятно, пробралась через нос, а затем проела себе путь обратно через лобный мозг. Бедняга сошёл с ума и грыз свои ноги, прежде чем она наконец-то прикончила его.

— В самом деле? — удивился Малыш, ужас и болезненное восхищение легко читались на его невинном лице.

— Смерть стала милосердием, — задумчиво продолжал Ферзе.

— Печёночный глист тоже мерзкий маленький фриккер, — произнёс жующий паёк Таннгейзер.

— И муха цецу. Почти все они переносят болезнь Дозейна. Если одна из этих тварей заразит вас — а достаточно одного укуса — то кровь за три дня превратится в гной. Но не волнуйтесь — вы не проживёте столько, чтобы мучиться. Раньше слизь заполнит ваши легкие, и вы захлебнётесь.

Затравленно смотрящий по сторонам угрюмый Жрец сотворил аквилу и поцеловал реликвию на шее.

— А ещё растения, — сказал Касарта, подбрасывая нож и куря лхо. — Удушающая лиана, смертельная ловушка Вего, не говоря уже о коварном Благословении Императора.

— Да, вам стоит уважать Зелёнку, — заговорщическим шёпотом добавил Йодль, с отсутствующим выражением в тусклых глазах глотая из помятой походной фляги.

Бориско приказал остановиться и приступил к изучению взводных карт Эрца, сравнивая их с показаниями переносного ауспика. Все обрадовались возможности передохнуть и перекусить. Больше всех происходящее пришлось по душе хромавшему Мазурскому и ставшему ему опорой Кобургу.

Но не было никаких признаков крута. Пангор Юма не стал тратить время на пятиминутный отдых. Коул решил, что пернатый продолжил разведывать окрестности, высматривая зоркими глазами орков.

— Тремейн, — позвал Бориско. — Покажите мне ещё раз, где, по вашему мнению, расположена база генеторов.

— Для тебя, сержант, — лейтенант Тремейн или просто “сэр”, — ответил Нимрод, поднимаясь и направляясь к пню, который Павле использовал в качестве импровизированного штабного стола.

Арно зевнул. Он не выспался. Хорошо, что Эрц разбудил его в сухом дупле, где он лежал под перепончатым навесом и паучьими ловушками, наблюдая, как тёмно-красные в охряную полоску арахниды удирают от него в темноту. Зато факту, что ему пришлось дежурить с помешанным Жрецом, он обрадовался гораздо меньше.

Крут провёл ночь в ветвях пятнистой квои. Время от времени в течение шумной ночи Коул слышал странные ухающие крики, сопровождаемые вибрирующими трелями, необычными щелчками, свистом и воем. Он подумал, издаёт ли эти звуки крут и если да, то чем занят ксенос-следопыт. Звал своих сородичей в джунглях? Пел о былых деяниях или пересказывал предания предков?

Он видел, как офицер смотрел на ксеноса, и в его взгляде было ещё больше осуждения и отвращения, чем, когда он смотрел на шкуродёров.

— О’кей, выдвигаемся, — вернул Арно из раздумий приказ Бориско.

— Да, пешком. И ты тоже, Мазурский, — проворчал Коул.

Раненый в ногу охотник хромал, и поэтому отряд двигался медленно. Они сумели добраться сюда только благодаря Кобургу, который помогал Мазурскому. Здоровяк поддерживал его правой рукой, а раненый обхватил левой его толстую шею. Лейтенант и огрин-телохранитель никакой помощи не предложили.

Арно не мог не задаться вопросом, что их ждёт в затерянном в Зелёнке комплексе генеторов. Но он не решался спросить, Тремейн уже недвусмысленно дал понять, что этот вопрос не обсуждается. Даже Бориско не стал ничего спрашивать. Или его это не волновало или совсем наоборот, но сержант держал своё мнение при себе. Поэтому Коул последовал его примеру и не стал ничего спрашивать. В конечном счёте, они всё равно узнают.

— А он неразговорчивый, так? — произнёс Гайст, указывая на громадного Курна.

Огрин повернул голову и уставился на шкуродёра, уродливые сжатые губы исторгли низкий рык.

— Он не может говорить, — ответил за телохранителя Тремейн. — С тех пор как ему отрезали язык в гангстерских боях улья, когда он был ещё салагой.

— Давай, Гайст. Вперёд, — поторопил Коул.

— Нас ждёт долгий путь, прежде чем мы проведём ещё одну ночь в Зелёнке.

— Да, вам лучше уважать Зелёнку, — продолжил Йодль, убирая флягу и сжимая мелтаган. — Как только вы прекратите уважать её, именно в этот момент она вас и прикончит.

Тремейна достали джунгли. Его достало постоянно отводить пальмовые ветви от лица. Его достал постоянный гул насекомых, которые, похоже, дружно решили использовать его в качестве донора крови. Его достали постоянные чирикающие шумы сельвы. Его достала жара и душная влажность, он чувствовал себя мокрым, словно после купания в озере. И охотники на орков его тоже достали.

Больной религиозный сумасшедший, записной остряк, насмешник, похожий на крысу разведчик, угрюмый связист. Их шутки, их ироничные подколы, их ругательства и пренебрежительные взгляды. Он с радостью бы пристрелил почти всех из них. Правда у него было чувство, что ему ещё придётся порадоваться их помощи. И всё же чем раньше это задание закончится, тем лучше.

И ещё этот наёмник-ксенос. Вот он сбивал с толку сильнее всего. Сильнее мыслей о том, что их со всех сторон могут окружать зелёнокожие, сидящие в засадах в ямах, и даже сильнее осмысления того, что ему предстоит сделать в этих тёмных изумрудных джунглях. В конце концов, почему во имя героя Гадеса взвод охотников на орков связался с ксеносом? И во что Тремейн влез против своей воли? Чем раньше это задание закончится, тем лучше.

Убийца неподвижно лежал в полом гнилом дупле. Сверху между распустившимися листьями звёздного папоротника-орляка он видел лагерь шкуродёров. Большинство солдат расположились возле квои, где вымытые из почвы корни окружающих древесных гигантов образовывали лабиринт песчаных тропинок.

Он перемещал перекрестье прицела с одной фигуры на другую. Его цель стояла рядом с сержантом охотников и его заместителем, все трое внимательно изучали карты. Если он немного двинется вперёд, то сможет сделать чистый выстрел.

Но на это не оставалось времени. Сильно мешали остальные шкуродёры. Если кто-то из них хотя бы на секунду заблокирует прямую видимость, то он может промахнуться и потеряет эффект неожиданности. Чем дольше цель будет считать его мёртвым, тем лучше.

Он надеялся закончить всё ночью, но вокруг квои постоянно дежурило несколько шкуродёров, перекрывших все подходы. Если бы у него была взрывчатка, то он, пожалуй, смог бы прикончить их всех, но он оставил её в “Валькирии”, когда транспорт пришлось так несвоевременно покинуть. Поэтому он провёл ночь, осторожно дремля на изгибе дерева и в полглаза приглядывая за древесными змеями.

И ещё он не видел наёмника, этого чёртового ксеноса. Он не собирался ничего предпринимать, пока не будет точно знать, где находится и чем занят этот уродец. И поэтому он оставался на месте.