С вводом в прорыв 2-го гвардейского Тацинского танкового корпуса мне и командиру 1-й гвардейской штурмовой авиадивизии С. Д. Пруткову было приказано иметь свои КП рядом с командным пунктом 11-й гвардейской армии и персонально отвечать за прикрытие и поддержку боевых действий танкистов-тацинцев. В боевых порядках корпуса были наши авиационные представители. По их докладам мы знали в каждый момент обстановку и корректировали задачи полкам и эскадрильям. Кроме того, имея данные воздушной разведки, многие ситуации мы могли предвидеть.

20 октября бригады танкового корпуса вышли к реке Роминте. Форсирование этой водной преграды означало непосредственную угрозу Гумбиннену с юга. Передовые части 11-й гвардейской армии продвигались вслед за танковым корпусом. В течение дня 20 октября в полосе наступления фронта, особенно на участке продвижения соединений 11-й гвардейской, действовало свыше 270 танков и самоходных орудий противника. В тот день наибольшего успеха добилась 31-я гвардейская стрелковая дивизия генерала И. Д. Бурмакова — левофланговая в 16-м гвардейском стрелковом корпусе. Весь день она вела ожесточенный бой, и я с обеспокоенностью подумал о Константине Макарченкове — жив ли?

Бригады 2-го гвардейского танкового корпуса, опережая стрелковые дивизии армии, разгромили танковую группу противника и овладели Вальтеркеменом. Таким образом, железная и шоссейная дороги на участке Гумбиннен [327] — Гольдап оказались перерезанными. Наших тацинцев активно поддерживали штурмовики дивизии С. Д. Пруткова.

Во время одного из боевых вылетов шестерку «ильюшиных» сопровождала пара летчиков 86-го гвардейского истребительного полка. Над целью, километрах в трех юго-восточнее Гумбиннена, когда «илы» производили уже третий заход для атаки, ведущий пары майор А. Н. Деркач заметил трех «фокке-вульфов» с бомбами. Майор боевым разворотом зашел в хвост одному из них и с короткой дистанции сбил его. При этом наш летчик сам был атакован двумя истребителями ФВ-190, которые свалились на него из облаков. Майор, умело используя облачность, оторвался от «фоккеров» и поспешил к группе Ил-2, которых прикрывал его ведомый младший лейтенант В. П. Бойко. Он увидел одновременно и «горбатых», и четырех ФВ-190, которые шли на них в атаку. Деркач увеличил скорость и пошел на четверку «фоккеров» в лобовую атаку. Этим энергичным и неожиданным маневром он сорвал атаку противника, чем моментально воспользовался Бойко, который зашел в хвост одному из «фокке-вульфов» и после недолгого преследования сбил его. Деркача, оставшегося ненадолго в одиночестве, атаковало сразу пять вражеских истребителей, которые тоже выскочили из облаков. Но наш летчик вовремя заметил опасность и занял выгодную позицию. В то же время он не упускал из виду Ил-2, которые продолжали работать по целям. Вскоре ведомый занял свое место, и гитлеровцы не рискнули больше атаковать нашу пару. Вся группа без потерь вернулась на свой аэродром.

Успех 2-го гвардейского танкового и 16-го гвардейского стрелкового корпусов создал предпосылки для более глубокого обхода сил врага в районе опорного узла Шталлупенен. Этот маневр открывал перспективы для быстрого овладения Гумбинненом. Части 11-й гвардейской армии устремились в обход Шталлупенена. Воздушная разведка донесла, что из района Кенигсберга в направлении на Гумбиннен выдвигаются две танковые колонны — по 80–100 танков в каждой.

Противник принимал срочные меры. Танки также были обнаружены в лесу восточнее Инстербурга. Сколько их там было сосредоточено — установить не удалось. Во всяком случае, просматривалось не менее 40–50 машин.

С вражескими танками происходили загадочные явления. [328] Они росли как грибы после дождя. Воздушной разведкой 21 октября было отмечено выдвижение в восточном направлении по разным дорогам более двухсот танков. Это не считая группировки, сосредоточенной в лесах западнее Гумбиннена и в районе Инстербурга. В общем перед началом операции состав сил восточно-прусской группировки всеми видами разведки был определен довольно точно. Танков и самоходных орудий у противника было немало, а кроме того, в течение пяти дней боев их количество возросло за счет частей, переброшенных с других направлений. Это мы тоже знали. Но ведь противник и потерял машин немало! Пять дней кряду наша артиллерия, штурмовая и бомбардировочная авиация наносили удары по немецкой 4-й танковой армии и прибывшим подкреплениям, которые, казалось бы, могли лишь восполнить потери, да и то не в полной мере. А выходило бог знает что: по данным воздушной разведки к концу дня 21 октября получалось, что в сторону фронта с разных направлений противник подтягивает уже от 650 до 800 танков, а по некоторым прикидкам — даже до 900. Создавалось впечатление, будто в распоряжении гитлеровцев было 2–3 танковые дивизии, о которых мы и понятия не имели. Откуда? Между тем в составе подвижной группы фронта — 2-го гвардейского танкового корпуса — перед началом наступления было примерно 200 танков. Само собой разумеется, что данные воздушной разведки обеспокоили командование фронта.

В этот же день 21 октября ведущие двух наших пар — старшие лейтенанты Д. П. Моцаков и Ф. Т. Бутурлин — при возвращении с воздушной разведки отметили одну и ту же особенность: оба видели районы сосредоточения танков, оба видели колонны, но ни тот ни другой не нашел нигде гусеничных следов. Об этом наблюдении немедленно было доложено в штаб армии, а оттуда — в штаб фронта. Сразу последовала команда штурмовикам и истребителям, действуя мелкими группами, огнем, бомбами и реактивными снарядами проверить эти данные. Вскоре выяснилось, что в одном из указанных районов «скоплением танков» оказались макеты заводского изготовления на обыкновенных грузовиках. Вечером 21 октября штабу 11-й гвардейской армии стало известно, что воздушная разведка обнаружила на одной из лесных опушек большую группу замаскированных «тигров». Об этом сообщили артиллеристам. Те сделали несколько пристрелочных выстрелов и прекратили огонь. [329]

«Тигры» никак не отреагировали даже на прямые попадания. Выслали вперед разведчиков-наблюдателей. Они подтвердили, что замаскированные «тигры» стоят в кустарнике как на параде. В бинокль хорошо были видны даже швы от электросварки. Неужели тоже макеты? Дали выстрел, который прошил танк насквозь. И тут же услышали голос разведчика: «Довольно! «Тигры» — жестяные».

Конечно, не от хорошей жизни занялись гитлеровцы массовым производством макетов. Однако с военной точки зрения такие меры по дезинформации нашего командования в момент наступления могли бы сыграть свою роль, если бы она была принята во внимание. Не раскрой мы вовремя этот обман — пришлось бы пересматривать наши возможности, а там недалеко и до приказа перейти к обороне. На мой взгляд, этот эпизод очень поучителен и заслуживает внимания.

Ночью 21 октября, продолжая движение к западу, 25-я танковая бригада 2-го гвардейского танкового корпуса вышла к реке Ангерапп в районе Неммерсдорфа. Это уже юго-западнее Гумбиннена.

Стоял густой туман. Гитлеровцы никак не ожидали здесь появления советских танков, в обстановке разобрались не сразу, и бригада успела без помех форсировать реку. Как выяснилось с рассветом следующего дня, она вышла прямо на немецкие позиции в центре сильно укрепленного района. Здесь у противника было более 150 танков, из которых большую часть составляли «тигры» и «пантеры». Разгорелся ожесточенный танковый бой. Только большой боевой опыт войны, мастерство наших танкистов, их умение разобраться в сложной обстановке, а также эффективная поддержка 1-й гвардейской штурмовой авиадивизии позволили успешно отразить танковые удары гитлеровцев с большими для них потерями.

Ожесточенное сопротивление врага сказалось на темпах наступления наших войск. В целом за шесть дней 11-я гвардейская армия продвинулась на 52 километра и теперь находилась на подступах к Гумбиннену и Даркемену правым флангом и в десяти километрах от Гольдапа левым. Общая обстановка осложнялась тем, что на стыке между 11-й гвардейской и 5-й армиями уже образовался солидный разрыв. Перед 5-й армией генерала Н. И. Крылова оборона противника оказалась прочнее, поэтому она вела ожесточенные бои, не позволяя противнику снимать силы с этого направления, но продвижение [330] тут было минимальным. Между тем 11-я гвардейская, как уже знает читатель, пробилась вперед местами на 50 километров, бригады 2-го гвардейского танкового корпуса, действовавшие перед ее боевыми порядками, уже обошли Гумбиннен с юго-запада. Эта ситуация грозила гитлеровцам самыми тяжелыми последствиями, поэтому севернее Гумбиннена они сосредоточили крупные резервы. Их намерения были ясны: нанести с севера Удар большими силами в образовавшийся разрыв между частями 11-й гвардейской и 5-й армий, выйти в тылы наступающих дивизий 11-й, с тем чтобы ее отрезать. В этой обстановке командующий 3-м Белорусским фронтом И. Д. Черняховский ввел в бой свой резерв — 28-ю армию, которая была развернута на северо-запад и на север и закрыла разрыв между 11-й гвардейской и 5-й армиями. Линия фронта приняла очертания большого зигзага. Отражая удары вражеских частей, переброшенных с северо-западного направления, 28-я армия обеспечила левому крылу фронта возможность продолжать продвижение вперед, но усилить натиск наступающей группировки уже не могла. Таким образом, дальнейший успех борьбы целиком зависел от действий 11-й гвардейской армии и 2-го гвардейского танкового корпуса: свой резерв — 28-ю армию — командующий фронтом использовал для ликвидации угрозы с фланга.