— Кто здесь? — раздался из темноты резкий голос.

— Мисс Спунфеллоу? — спросила Риган.

— Да, это я. А вы кто? — буквально прорычала Джеральдин, появляясь перед ними.

— Меня зовут Риган Рейли, а это мой друг — Луис.

— Как мило с вашей стороны. И что вы от меня хотите?

— Мы хотели поговорить с вами.

— О чем это? Я вообще-то очень занята. Мне тут предстоит перебрать страшную кучу всякого барахла.

— Мне кажется, здесь у вас действительно можно найти много всяких интересных вещиц, — сказала Риган. Она лгала и не стеснялась этого. — Тут вообще можно организовать целую распродажу!

— Да уж. Что верно, то верно. Я, кстати, приняла решение кое-какие хорошие вещи подарить городскому музею. А что делать с другими вещами? — Тут она показала пальцем на валявшийся на полу холст. — Просто ума не приложу, что мне с ними делать.

— А что это? — спросила Риган.

Джеральдин равнодушно махнула рукой.

— Я купила эту картину когда-то из-за того, что рамка понравилась. Просто портрет какого-то старикашки из Франции.

— Можно мне посмотреть? — попросила Риган, наклоняясь к лежащему холсту.

— Да, пожалуйста. — Джеральдин наблюдала за тем, как Риган поднимает картину. С портрета из-под толщи грязи и пыли на них смотрела упитанная физиономия какого-то аристократа в белом парике, с самодовольной улыбкой на лице. На нем был вельветовый плащ, отделанный горностаевым мехом, серебряные шлепанцы и чулки. В одной руке он держал шляпу с перьями, в другой — скипетр. За человеком можно было разглядеть трон, рядом на столике лежала золотая корона.

— Не понимаю, что за блажь вселилась в этих людей и что их заставляло одеваться вот так, носить свои волосы такими длинными и кудрявыми? — проворчала Джеральдин. — Вам не кажется, что выглядит он просто ужасающе?

Риган рассмеялась.

— Мне как раз кажется, что для своего времени он нарядился самым что ни на есть модным образом. Кстати, облачение в этот костюм должно было занимать у него кучу времени. Вы и эту картину намереваетесь передать в музей?

Джеральдин пожала плечами.

— Я уже объяснила вам, что купила эту картину только потому, что мне понравилась ее рама. Эта рама была нужна мне для того, чтобы поставить туда портрет моего Дедули.

— Вашего кого?

— Моего дедушки, в общем.

— А, понимаю. А вы знаете, кто изображен на этом портрете?

— Тут должен быть изображен Людовик Восемнадцатый, король французский, — ответила Джеральдин. — Во всяком случае, так сказала та женщина, которая продала мне эту картину. Но мне-то, собственно, все равно, кого тут нарисовали. Музею-то он точно не потребуется. Потому что этот парень наверняка никогда не ступал ногой в Аспен. Так что придется мне как-то от него избавиться. Наверное, я его выброшу.

Луис топтался в дверях сарая. Риган же тем временем лихорадочно соображала. Может быть, как раз наступил удобный момент для того, чтобы, наконец, рассказать хозяйке о причине их прихода, о том, кто такой Луис?

— Луис, ты слышал? — спросила Риган своего попутчика. — Это ведь портрет короля Людовика. Не думаешь ли ты, что он прекрасно тебе подойдет? Его надо будет повесить где-нибудь в твоем ресторане.

— Погодите-ка! — резко перебила ее Джеральдин. — О каком это ресторане вы тут говорите?

— Я как раз тот человек, на которого вы так страшно разозлились, — быстро сказал Луис. — Прошу вас выслушать меня.

— Так, значит, это вы? Вы привели в центр нашего городского сообщества этого негодяя, преступника и позволили ему тут расхаживать среди нас и творить свои грязные дела, развращать нашу молодежь! — Джеральдин яростно замотала головой и бросилась вон из сарая. — Вы не заслуживаете того, чтобы наши мероприятия приносили вам прибыль, большую прибыль! — Она остановилась, повернулась и нацелила палец в грудь Луиса. — У полиции нашего города есть замечательный лозунг. — Она выпрямилась. — Они считают, что создать в городе мирную и безопасную атмосферу можно только путем поощрения взаимной ответственности и взаимного уважения. Так вот, вы, сынок, не выказали должного уважения по отношению к Кендре и Сэму Вудам, по отношению к Грантам, а также и вообще по отношению ко всем остальным обитателям этого рая среди нетронутой природы.

Рот Луиса исказила гримаса.

— Мне так жаль. — Он повернулся к Риган. — Пойдем отсюда. У нас все равно ничего не получится. — С этими словами он двинулся к автомобилю. При этом ноги его заплетались, загребая снег.

— Луис, подожди! — позвала Риган. Потом она повернулась к Джеральдин, стоявшей завернувшись в красно-черную куртку.

— Мисс Спунфеллоу, из того, что мне сказал Луис, и из того, что я прочитала про вас в газетах, следует, что ваш дед был одним из тех шахтеров с серебряных рудников, кого лишили возможности заработать больше денег, отменив серебряный эквивалент.

— Прошу даже не упоминать при мне имя этой змеи — президента Грувера Кливленда, — предостерегающим тоном произнесла Джеральдин. — Это ведь была его великая идея!

— Тогда, по-моему, примерно восемьдесят процентов обитателей Аспена обанкротились, не правда ли?

— Да уж, это точно — год одна тысяча восемьсот девяносто третий был ужасным годом.

— И все же ваш дед, в отличие от очень многих жителей города, предпочел остаться здесь…

— Остаться и выдержать все выпавшие на его долю испытания.

— Мы можем сказать, что он «отказался покинуть корабль».

— Это точно! Он вложил свои сбережения в открытие салуна. Потому что понял, что людям потребуется место, куда можно будет зайти и на какое-то время забыть о своих неприятностях. Выпить стаканчик виски, поделиться последними шутками с товарищами, напиться, в конце концов. Дедуля вообще любил сводить людей вместе, чтобы создавались разные компании.

— Так почему же вы тогда не хотите дать Луису шанс сделать то же самое?

— Да что общего этот парень может иметь с моим дедом?! Даже не думайте упоминать их имена вместе, дамочка.

Риган помолчала, сделала глубокий вдох. Если задуманное не удастся ей сейчас, то для Луиса действительно все будет кончено.

— Мисс Спунфеллоу, — сказала она энергичным голосом, полным убеждения. — Луис пытается открыть в городе нечто большее, чем просто ресторан. Это будет место, где он хотел бы проводить поэтические чтения, общественные мероприятия, встречи разных людей, которые почему бы то ни было захотят собраться. Там все время будут выставляться для обозрения гостей и клиентов произведения местных городских художников. Если кто-то и пытается способствовать идее развития, поощрения культуры в Аспене и для Аспена, то это точно Луис. Точно так же, как поступал и к чему стремился когда-то ваш Дедуля. Точно так же, как и он, Луис пытается дать людям возможность собраться вместе, провести вместе время. Если же вы сделаете так, что торжества будут проведены в другом ресторане, который, кстати, является по духу всего лишь одним из многих коммерческих предприятий, то Луис обанкротится, его дело прогорит.

Джеральдин поддала комок снега носком сапога. Белые волосы на ее голове, казалось, слились с белым снегом на вершинах гор, которые вставали за ее спиной. Морщины на лбу заметно углубились.

— А как насчет того парня, Ибена? Он ведь действительно настоящий негодяй.

— Луис пытался дать ему возможность начать жизнь сначала. Ему показалось, что Ибен действительно хочет вытащить себя за волосы из своего отвратительного прошлого, начать жизнь с нового старта. Как те шахтеры с серебряных рудников, что приезжали в Аспен в поисках новой жизни. Никто бы и не подумал взять к себе Ибена на работу, если бы узнал о его криминальном прошлом. Луис же оказался виноват только в одном — по сути, в том, что решил взять на себя ответственность за другого человека. — Риган помедлила. — Все получилось не так хорошо, как могло бы. Но мне не кажется, что Луис за свою ошибку должен платить слишком дорогую цену. Если уж есть в этом городе что-то свое, особенное, то это, пожалуй, открытость его духа. Я вот лично всегда считала, что именно здесь то самое место, где разные люди могут спокойно существовать рядом друг с другом…