Свой дар они называли «дар Никкасу». Он проявляется только у потомков Первого жреца, жившего, если верить летописям, три тысячи лет назад. Никкасу одарил его способностью управлять своей аурой, и обучил. Сейчас его потомки продолжают служить богу своего далекого предка. Дар Никкасу передается от отца к сыну, только по мужской линии, первым двум сыновьям. Специальные упражнения помогают развивать его. В итоге воин чувствовал, двигался, и видел так, как это было недоступно «простому смертному». А маг становился чувствительнее, мог работать точнее и тоньше с энергией. Изначально им доступны обе стороны их дара, но какая‑то давалась гораздо легче. Несмотря на это, развивая одну грань дара, они пытались хоть немного развить и вторую. В итоге становились очень опасными противниками, и для магов, и для воинов. Верховный жрец устроил настоящую экскурсию, работая в роли гида, рассказывая и показывая, как обучаются и тренируются монахи и послушники. При этом довольно тонко расспрашивал, выясняя обстоятельства жизни и взгляды на разные вещи. Это я осознал только сейчас, вечером, вспоминая разговор. В конце «экскурсии» на вопрос — а зачем вы мне все это показываете? — ответил, что хочет, чтобы я все это увидел, только тогда смогу все правильно понять. Потом пожелал приятного отдыха, предупредив, что завтра с утра мы увидимся снова. А я сидел, и пытался разобраться в той ситуации, в которую попал.
С одной стороны — меня, не спрашивая, взяли и переместили в другой мир — где существует магия и царит средневековье. Обязательные вопли типа «какое вы имели право меня забирать?!!» не пройдут, точнее, спросить‑то я могу, но толку с этого не будет никакого, однозначно. Если даже у меня на родине, где в последнее время политики дружно вопили про демократию, ею на самом деле и не пахло, то уж тут, где царит средневековье… Моего дома мне уже точно не видать, как и моего мира.
С другой стороны — было понятно, мне показали и рассказали лишь малую часть их знаний и умений. А если я овладею хотя бы какой‑то крохотной частью этого, то уже не пропаду нигде. Я так понимаю, у меня есть возможность поучиться у них — иначе, зачем мне это показывать и рассказывать? «Первое лицо» в храме Никкасу вряд ли стал бы просто так тратить свое время…
Я знаю, некоторые люди на Земле готовы продать душу Дьяволу, да кому угодно только за призрачный шанс прикоснутся к таким знаниям, даже Знаниям, с большой буквы.
Но толком я ни до чего не додумался — меня просто вырубало от усталости. Так что я лег спать, решив положиться на поговорку — «утро вечера мудрее»…
На следующее утро я успел умыться, и раздумывал над необходимостью перекусить. И тут зашел Ликар, и пригласил позавтракать. Судя по лицу, у него было хорошее настроение.
— Не откажусь — усмехнулся я в ответ.
И мы отправились в симпатичную беседку на небольшом возвышении. С нее, кстати, открывался неплохой вид на окрестности. Тут можно часами сидеть и любоваться на горы и на творения человеческих рук одновременно. Причем все, что было построено людьми, каким‑то невероятным образом казалось частью окружающего, не раздражало чужеродностью на фоне великолепной природы.
Завтрак больше смахивал на пирушку у меня дома, но без традиционных для таких мероприятий алкогольных напитков — вместо них какой‑то местный сок. В общем, наелся я от души. Даже, скорее, чересчур — но такое у изредка бывало — сложно вовремя остановится, когда передо мной лежит целая гора разной еды. Я не обжора, но вкусно поесть люблю.
После того, как насытились, верховный жрец перешел к серьезному разговору:
— Итак, вчера я тебе рассказал и показал про храм все, что мог. Столько знают только посвященные, и теперь ты. Я хотел, чтобы ты представлял, кто такие жрецы Никкасу, и что мы можем. О нашем даре я тебе также рассказал и показал все. Теперь о твоем… — Ликар помолчал несколько секунд, задумавшись, и продолжил:
— Он весьма похож на наш. Тот же принцип. Наш был дарован Никкасу. И передается по наследству. Оттого более ограничен — мы работаем только со своей аурой. Твой же — природный, ты гораздо сильней нас, и можешь работать и со своей аурой, и с чужой. Потенциально, разумеется. Кстати, у нашего дара есть еще одно ограничение — так как он дан нам искусственно, то передаваясь по наследству, слабеет с каждым поколением. Раньше его усиливал Никкасу через артефакт Длань Бога, в нем частица самого Никкасу. Но мы лишены поддержки нашего бога больше семи столетий. Двести лет назад мы думали, что нам повезло — удалось переместить человека, подобного тебе. Но его дар оказался слишком слаб. Да и он сам не горел желанием развивать его. Ему это показалось слишком сложно, он искал более легкие и быстрые пути. Амулет Никкасу, кстати, тоже его не признал.
— А что за амулет Никкасу? И зачем он? Что он делает?
— Амулет — древний артефакт созданный то ли самим Никкасу, то ли Первым жрецом. Вообще‑то подобных амулетов много. Это артефакты, усиливающие наши способности, мы выдаем их детям, для ускорения развития. Но амулетом Никкасу называется только один, предназначенный человеку из пророчества. Тому, кто может спасти Никкасу. Скажу тебе сразу — я не знаю, ты ли это. Но очень вероятно, что можешь им стать…
Собственно, сам амулет Никкасу сильнее и сложнее, чем обычные амулеты, и от взаимодействия с нашими аурами просто не активируется, были такие попытки… Он предназначен только для одного человека. Ну, а теперь главное. У тебя есть право выбора. Ты можешь просто уйти от нас, заставить тебя учиться мы не можем… да и не поможет это нам. А можешь остаться на некоторое время. Но имей в виду, если решишь уйти сейчас, то станешь никем в нашем мире. У тебя нет знаний и нет силы чтобы защищать себя… Лично я бы на твоем месте, попади в такую ситуацию, без колебаний выбрал бы обучение. Зачем становиться слугой, нищим, рабом? Когда можешь стать господином, мастером, который сам строит свою судьбу, и пределу возможностей которого нет?
— Сам строит? А как же ваше пророчество, что я должен спасти Никкасу?
Тут уж я откровенно возмутился — не сдержался. Есть у меня такая нехорошая черта — язык мой враг мой. Бывает, за это попадает. Но себя не переделаешь, ну, точнее это возможно, но очень тяжело. Да и не особо хочется…
— Ничего ты не понял! Ты не обязан, просто будет возможность и силы это сделать, а делать это или нет — только твое решение. Если, кстати, это именно ты — тот самый избранный из пророчества. Все, что я должен сказать, я сказал, дальше — твой выбор. Посиди здесь, подумай, не торопись — думаю, пока некуда спешить. Эта беседка — тихое и хорошее место, как раз для размышлений.
Я проводил взглядом спину уходящего Ликара. Звучит, конечно, как бред, на первый взгляд. Я буду учиться магии… я — будущий спаситель бога. Нет, это звучит, как бред, и на второй, и на все остальные взгляды. Самый бредовый бред. Но… я видел здесь воинов, которые будто бы родились с мечом. Оружие — их естественное продолжение, как рука или нога. Это Мастера с большой буквы. Видел и чародеев, небрежным жестом выпускающих молнию, раскалывающую здоровенные валуны. Это впечатляло. Они не пропадут нигде, я уверен. Попади эти ребята на Землю, думаю, наворотили бы там дел, особенно маги. Правда, Ликар почему‑то никогда не называл их «магами» — только чародеями или одаренными. Интересно, почему? Мда, что‑то я не о том думаю…
… Невеселые мысли незаметно овладели, стоило задумался про себя.
…Я. Звучит, конечно, гордо. Но только звучит. А что я‑то? Что я достиг за свою жизнь? Вот я что могу сам, а? Себе‑то можно и не врать. С самого детства, почти все за меня решал кто‑то: родители, любящие родственнички, девушка, босс. Всегда окружали люди, которые были убеждены в своей правоте, и все они, конечно же, лучше меня знали, что на самом деле нужно делать, и с удовольствием командовали, благо характер у меня был мягкий и неконфликтный. Ключевое тут слово именно «был». Потом осознание, что мною попросту помыкают, превысило чашу терпения. Какого хрена за меня все решают, как быть и что делать?!! Я их послал — всех, оптом и в розницу в нецензурные дали, благо, родная речь позволяла максимально четко обозначить свою позицию. Что я получил? — Долгожданную свободу. Но как часто в таких случаях бывает, то, к чему стремишься долгие годы, оказывается воздушным замком, на который хорошо только любоваться издалека. Пальцами трогать такие творения нельзя — а то рассыплется, исчезнет, испарится. Сам я лично, как оказалось, стоил немного — как ни грустно это признавать. Правда, первое время я даже наслаждался одиночеством…