— Как знаете — недовольно покачал головой десятник. Мы помахали на прощанье Лидии и направились к лесной тропинке.

— Не понял — тут же отреагировал Мин — я же узнавал у Лидии — прямая дорога в Ритис вон там (тут он ткнул пальцем вправо), всего в миле отсюда.

— Верно — не стал спорить Вукх. — Но есть параллельная ей тропинка, в нескольких милях от основной дороги, мы идем на нее. Как думаешь, почему я так сделал? — неожиданно закончил вопросом здоровяк.

— Тебе так захотелось? — ехидно предположил Мин

— Тут больше тени, или меньше людей? — попытался я предположить

— Неправильно. Есть еще варианты?

Мин недоуменно покрутил головой, я тоже ничего не мог придумать.

— Вот! Вы ребята молодые, а потому опыта у вас кот наплакал, не обижайтесь — добродушно начал здоровяк — так что должны учится всему, до чего сможете дотянутся. Я лично только поэтому и жив до сих пор. Так вот — первое правило воина какое? — спросил он и тут же сам на него ответил — обмани противника. Не дерись с ним на его территории и по его правилам — сам для него выбирай место и условия — и победишь его, даже если он сильней тебя. Для этого нужно мыслить чуть — чуть по — другому, нестандартно. Например — нужно добраться в город — есть тракт, и недалеко от него тропинка. Лучше добираться по тропинке — по ней редко кто ходит, а если где‑нибудь засели разбойники — на тракте встретить их больше шансов. Именно поэтому мы идем здесь (ну, еще и потому, что на дочку барона могут охотиться, но вам об этом знать необязательно).

— Понятненько — задумчиво протянул Мин…

— А что это за город, этот Риттис? — пришла мне в голову идея начать знакомится с местной географией и обстановкой.

— Это один из трех крупных городов провинции Торнфильд.

— В провинции сразу несколько крупных городов? — удивился Мин

— Хм, вы что, совсем не в курсе? Эта провинция по размеру превосходит многие королевства. Собственно, это и было немаленькое королевство, которое состояло, из пяти, (или шести? — не помню точно) графств. Лет семьдесят назад оно было завоевано Загрией, и стало ее провинцией. Это на бумаге. А по факту — настоящей колонией, из которой все отбирается и вывозится в Загрию. Потому, здесь живут гораздо беднее, чем в том же Литоне, или Загрии. Ну, я имею ввиду обычых людей и дворянство. Зато наместник, и его прихлебатели — как сыр в масле. Потому и бунтуют постоянно. Правда, против седьмой загрийской когорты не сильно побунтуешь — регулярная армия — это сила. Хоть и голодная… — вдруг непонятно ухмыльнулся Вукх.

— В смысле голодная?

— А вы бы видели, в каких отвратительных условиях их содержат…

… — Здравствуйте, господин Висан, не голодны ли вы, не устали с дороги? — приветливо обратилась Лидия к подошедшему на поляну возле ее домика мужчине.

— Нет, но все равно спасибо — вежливо отказался ее благодетель, которого Лидия знала как Висан. — Ты мне посылала сообщение, что у тебя были гости — внимательные серые глаза гостя требовательно смотрели на целительницу.

— Да, были, судя по ауре — двое монахов Никкасу. Молодые, лет двадцать с небольшим. Один — слабый маг, где‑то уровня ученика, второй — воин. Они были здесь несколько дней, и сегодня утром ушли, буквально пару часов назад. — коротко рассказала все, что о них знала Лидия.

— А куда они направились? — уточнил Висан.

— В город. В Ритис.

— Да? — изобразил удивление гость — я как раз из города, но никого по дороге не встретил.

— Может, они решили пойти вон по той тропинке? — махнула рукой целительница в сторону. — Я лично предпочитаю ходить именно по ней в город — так приятней — поделилась она своими предположениями.

— Может быть — задумчиво ответил гость. — Ладно, спасибо за сообщение, мне уже пора. Новую мышку я тебе потом пришлю.

— Не за что, вы же знаете, что я вам очень обязана.

Висан в ответ коротко кивнул, и ушел, а Лидия осталась стоять на месте, раздумывая, зачем ему могут быть нужны такие сведенья. Любопытство — это одна из основных черт практически любой женщины, и даже нельзя сказать, во вред оно или на пользу — смотря с какой стороны на это смотреть. Сейчас любопытство победило, и целительница решила проследить за Висаном. Многие маги Жизни, достигнув определенного уровня развития, обнаруживали у себя дар. Дар ощущать, или повелевать, в общем, как‑то воздействовать на живую природу напрямую, без заклинаний. У каждого это проявлялось по — разному. Ускорить рост травы, ощущать живых существ на большом расстоянии, управлять насекомыми, заставить зацвести осенью дерево, или приманивать дичь, ощущать те же чувства, что ощущает какой‑нибудь зверь — вот далеко не полный перечень уникальных способностей магов Жизни. У Лидии тоже недавно проявился подобный дар — она могла управлять голубями и видеть то же, что видят они. Ну, точнее, лишь одним, и на не очень большом расстоянии — несколько десятков миль, но Лидия надеялась, что со временем ее дар усилится — этому должны способствовать тренировки. Поэтому она вынесла из сарайчика клетку с молодым лесным голубем, и, взяв его под контроль, открыла клетку. Летунчик (так она решила назвать своего голубя) не очень уверенно выбрался из клетки и полетел за Висаном. Лететь пришлось недолго. Буквально через несколько сотен шагов ее благодетель подошел к еще двоим, и Летунчик, повинуясь воле целительницы, тихо сел на ветке в десятке шагов от них. Слух дикой птицы позволял услышать даже шепот на таком расстоянии.

— Их двое, и мы их как‑то пропустили. Ушли пару часов назад. Двое молокососов — один маг — подмастерье или даже ученик, другой — воин, тоже, наверное, несильный.

— Сомневаюсь, монахи всегда славились, как отменные бойцы… правда, то, что они очень молоды — это нам на руку. Со старым магом и опытным мечником мы можем и не справится, разве что с помощью оборотня — услышала Лидия какой‑то знакомый голос. Она решила поменять место, и голубь послушно взлетел, перелетая на новое дерево так, что бы увидеть лица людей.

— А что Лидия? — спросил Олинн.

— Ничего, не узнала, как обычно — спокойно ответил Висан, снимая парик, накладную бороду и вытирая грим с лица. И Лидия, видя все, что видит и слышит птица, с изумлением и гневом опознала двоих из трех стоявших людей — своего бывшего учителя Олинна и его ученика, Милина, успешно изображавшего Висана.

— Ясно. — Олинн, до этого времени стоявший неподвижно, развел сомкнутые руки, как бы очерчивая по невидимому кругу над каждым из своих спутников и собой, и устало прислонился к дереву. — Я накинул на нас «Броню вечности» (Милин удивленно кивнул, а наемник недоуменно приподнял бровь, показывая, что не понял) — Милин — обьясни ему, а я пока передохну чуток, даже для меня оно чересчур мощное.

— «Броня вечности» — это одно из высших заклинаний Жизни, делает на некоторое время тебя быстрее, и сильнее и… ну, и еще попутно увеличивает некоторые твои качества. Правда, можешь не надеяться — ни против физической атаки, ни против магической это ничего не меняет — поэтому будь осторожен. Да, и еще — чем дольше и больше ты двигаешься — тем быстрее истощается это заклинание.

Олинн отошел от дерева, прислушался к себе — вроде самочувствие стало нормальным.

— Готовы? — глянул он на свой отряд — тогда вперед — и они побежали по следам монахов, используя оборотня как охотничью собаку — след был совсем свежий. «Броня вечности» позволяла им бежать без передыха очень долго, поддерживая и усиливая их.

Через некоторое время где‑то по дороге в Ритис:

Мы шли по лесу. Первым шел Мин, зорко оглядывая окрестности (зрение у него было просто отменное, да и ходить по лесу он умел гораздо тише). За ним, метров через пятьдесят шли мы — Вукх с Линой, и я, на ходу вспоминая прочитанные книги и пытаясь их переварить. Я впервые получил разом столько информации, и мозг протестовал, требовал прекратить его нагружать.

«Лентяй я» — со вздохом констатировал собственные потуги, и прекратил их — «Вспомнил всего одну десятую книги — а уже устал. Нет, надо работать над собой» — в который раз дал я себе зарок, и отвлекся на какого‑то голубя, начавшего мельтешить передо мной. Птица кружила передо мною, и явно пыталась привлечь мое внимание. Я хмыкнул — как‑то, будучи сильно выпивши, я общался с березой, изливая ей свою душу и повествуя молчаливой слушательнице о своей нелегкой жизни. Но потом меня обнаружили мои не менее выпившие друзья, и утащили обратно — к костру, гитаре и веселой компании. Но вот с животными меня никогда не тянуло общаться — я их уважал исключительно в жареном виде на сковородке. — «Хотя все когда‑нибудь случается в первый раз» — закралась непрошенная мысль в голову, когда я увидел, как голубь, убедившись что привлек мое внимание, начал что‑то царапать клювом на мягкой коре какого‑то дерева. Я с любопытством подошел поближе, но голубь никак не реагировал на мое приближение, быстро царапая что‑то.