…Артур заметил, что на шепот Горохова, как ни странно, отреагировал тот самый мужик, до сих пор разглядывавший табло с номерами авиарейсов. Лицо у него стало такое, словно он вот-вот выхватит из-под мышки револьвер и подбежит арестовывать Артура, — лицо оперативника, находящегося на спецзадании!

У Князева пересохло во рту, опять страшно заболела голова, снова завертелись перед глазами кресты и иконы. Он почти физическим усилием напряг всю свою волю — не время глюковать! Ах, если бы он мог контролировать свои участившиеся припадки…

Тут за стойкой снова возник мужик, на этот раз — с кейсом в волосатых руках. Он посмотрел на чек и отчетливо сказал:

— Сильно просрочено. Придется вам уплатить.

Сказал так громко, что Артур сразу сообразил: неспроста это все, ох неспроста! Может быть, это сигнал для оперов и они сейчас набросятся на них с Петровичем? Что тогда делать?

И точно: в тот самый момент, когда Артур пододвинул к себе кейс и полез во внутренний карман пиджака за бумажником, мужик из камеры хранения вдруг показал ему удостоверение работника РУОПа и изменившимся, почти металлическим голосом завил:

— Князев, стоять на месте, руки за голову. Сопротивление бесполезно. — Потом крикнул кому-то: — Нечитайло, Волков, Габуния, быстро сюда!

Артур обернулся и увидел, что к ним бегут, на ходу вынимая пистолеты и наручники, три человека, а у стеклянных дверей на входе в фойе появились спецназовцы с автоматами на груди, в касках и камуфляже. Один из спецназовцев еле удерживал в руках поводок от заливающейся хриплым лаем огромной овчарки…

Среди бегущих к нему оперативников Князев увидел и того самого кавказца, который помог ему позвонить и, видимо, подслушал или даже записал этот разговор. Узнал и того мужчину с короткой стрижкой и мрачным выражением лица, что стоял перед Петровичем в очереди. Артура сковал внезапный страх, но он быстро опомнился и переглянулся с Гороховым… Быть пойманными ни тому ни другому вовсе не хотелось — если их и не расстреляют, то срок дадут на полную катушку, это уж точно! Предстояло обороняться и умудриться при этом не только остаться живыми, но и захватить с собой чемодан с деньгами.

Однако тот, с волосатыми руками, что показывал удостоверение Князеву, уже успел выхватить кейс из рук Артура и швырнуть его на пол, себе под ноги. То есть денег, похоже, Артуру было не видать… Рука Князева до сих пор была во внутреннем кармане пиджака. Но он, естественно, выхватил из пиджака не бумажник (где, кстати, лежали несколько десятков тысяч баксов), а свой «таурус».

Дальше все происходило стремительно: на Артура (увидев, что он вытаскивает пистолет) набросились одновременно все трое подбежавших оперативников. У кавказца были с собой наручники, которые он тут же попытался застегнуть на запястьях Артура. Но это не так-то просто было сделать!

Поверженный на пол под напором сразу трех сильных и тяжелых тел гигант (с которого в падении свалились и хрустнули под коленом Габунии черные очки) отчаянно рванулся из рук оперативников и с такой чудовищной силой заехал кулаком в нос кавказца, что у того сразу брызнула кровь, и он на секунду замешкался. Тут же Артур ударил его ногой в пах, и кавказец, выронив наручники, схватился за причинное место.

На Артура все-таки надели бы в конце концов наручники, если бы не одно досадное форс-мажорное обстоятельство: как раз в тот момент, когда оперативники бросились на Артура, мимо Петровича проходила девушка. Она не ожидала, да и не могла ожидать такого события, как эта внезапно возникшая свалка. Поэтому в испуге споткнулась и, не в силах устоять на ногах, повалилась сверху на борющихся с Артуром руоповцев… Упала она крайне неудачно, и коротко стриженный мужик, схвативший Артура за руку и выворачивавший ее, чтобы Князев выронил свой пистолет, под тяжестью тела девушки буквально рухнул на Артура. Князев же напряг неслабые мускулы, выскользнул из-под обоих тел и вмазал рукояткой «тауруса» в лоб третьему оперативнику.

В этот момент Артур заметил, что Петрович прицелился из «гнома» в лежавшего на полу кавказца. Но мужик, выдававший им кейс, перегнувшись через стойку камеры хранения, обхватил Петровича сзади. Пистолет в руках Горохова дернулся… Прогремел выстрел, но пуля из «гнома» попала не в оперативника Габунию, а в пробегавшего неподалеку мальчика — прямо ему в голову, которая разлетелась, как спелая дыня. Раздался пронзительный женский крик (это, видимо, кричала от ужаса мать погибшего пацаненка).

Сбросивший с себя упавшую девушку оперативник прицелился было в Горохова, но Артур, резко поднявшись с пола, врезал коротко стриженному ногой по голове. На Князева кинулся Габуния и, без размаха выбросив вперед кулак, ударил Артура в челюсть. Князев, однако, удержался на ногах, более того, успел нажать на спуск «тауруса» — кавказца отбросило назад, и он упал на спину. Пуля угодила Габунии в шею — тот схватился за нее обеими руками и начал задыхаться; его лицо на глазах наливалось синевой… наверное, пуля пробила какую-то важную артерию.

Петрович в это время с криком: «Су-уки!» — вцепился, не видя противника, в рубашку мужика, выдавшего им кейс. И, ухнув, сумел перебросить его через себя. Тот сразу же стал подниматься на ноги. Но Петрович, выронивший во время этого маневра свой «гном», успел нагнуться и прямо из этого положения послал пулю в нападавшего на него руоповца. Оперативник только коротко всхлипнул — и повалился набок, дергаясь в агонии… На лбу у него темнела аккуратная круглая дырка, а весь затылок был разворочен выстрелом.

Тут, однако, и самого Горохова настигли пули оперативников: в него по очереди, словно сговорившись, выстрелили и опомнившийся коротко стриженный, и еще один, которому Князев засветил рукояткой пистолета в лоб. Они, все еще лежа на полу, стали поворачивать дымящиеся стволы в сторону Артура… Князев успел зафиксировать тот факт, что Петрович больше не жилец на этом свете: одна пуля угодила Горохову в живот, а другая прямо в сердце; он покачнулся и упал.

Артур рывком поднял на ноги девушку, истошно вопившую от всех этих неожиданных выстрелов в страхе за свою жизнь, развернул к себе спиной и приставил ей к виску «таурус». Она пыталась вырваться, но Артур вцепился в нее словно клещ и прохрипел ей на ухо:

— Стоять, курва! Иначе — грохну!

Уцелевшие после короткой схватки руоповцы продолжали целиться в Артура. И давно выстрелили бы в него, если бы он не прикрывался девушкой, как живым щитом. Страшно побледневший Князев быстро поволок девушку к выходу из аэропорта, зажимая заложнице горло локтевым захватом и крича на ходу:

— Прочь с дороги! Щас я ее грохну, клянусь! Дорогу!!!

Спецназовцы (вызванные сюда не для задержания — этим занимался РУОП, а скорее для подстраховки) поневоле расступились. Собака, натянув поводок до предела, рычала и лаяла, вставая на задние лапы и в ярости колотя хвостом по полу. Но Артур благоразумно направился к другому выходу, где стоял всего один спецназовец — тоже, впрочем, держащий его на мушке.

Князев быстро разворачивал девушку то в одну, то в другую сторону, что ему легко удавалось; он был физически очень силен, а девчушка — хрупкая и почти невесомая. Она хрипела и пускала слюни — он слишком сильно сдавил ей горло, но Артуру сейчас было не до сантиментов. Один из руооповцев крикнул ему:

— Брось девчонку, падла! Тебе все равно не уйти!

— Щас, щас брошу! — оскалился в злобной ухмылке Артур. — Щас… Вот дойду до машины… И брошу… Дорогу, бляди!

В здании аэропорта стоял гул; люди испуганно жались к стенам — ведь многие видели, что стало с мальчиком, случайно угодившим под шальную пулю. Раздавались возгласы:

— Хватайте его, ведь уйдет!

— Что же вы стоите? А еще милиция!

Артуру удалось беспрепятственно дотащить заложницу до своего «жигуленка», открыть двери и завести машину. Садясь в машину, он по-прежнему прикрывался девушкой… «Жигули» с Князевым и девушкой скрылись в неизвестном направлении.

Глава девятая

— Ну, изверги! — причитала Игнатьевна, делающая очередную перевязку сидящему перед ней на табурете Вдовину. — Ну, гады! Ничего святого, видать, у них в душе уже нету… Это ж надо, на кого руку подняли?! Сколько, ты говоришь, им хоть годков-то?