Иностранный капитал в экономике. В годы нового экономического подъема царское правительство продолжало интенсивный импорт капитала в форме займов, чтобы свести концы с концами в своей антинародной хозяйственной политике. В августе 1914 г. внешний долг страны превысил 6 млрд. руб. Проценты и погашения по этому долгу ежегодно поглощали из национального дохода около 400 млн. руб.
Импорт капитала в производительной форме, т. е. для вложения в народное хозяйство России, имел теперь меньшее значение, чем на предыдущих этапах капиталистического развития страны. Среднегодовые вложения иностранной буржуазии в акционерный капитал России выросли с 64 млн. руб. в 90–х годах XIX в. до 89 млн. руб. в 1908–1913 гг., но удельный вес этих средств в общем приросте акционерного капитала уменьшился соответственно с 42 до 36 %.
Наиболее высоким удельным весом иностранного капитала отличалась тяжелая индустрия Украины. Как и ранее, основная доля иностранной собственности принадлежала франко — бельгийским капиталистам.
Деятельность иностранного капитала в России определялась интересами правящих кругов страны. Монополистические объединения даже с исключительно высоким удельным весом иностранного капитала (такой была, например, крупнейшая в стране монополия «Продамет», где квота сугубо иностранного капитала равнялась 70 %, квота смешанного русского и иностранного капитала — 20 %) действовали не; как филиалы зарубежных монополий, а как составная часть российского монополистического капитализма. Между иностранным капиталом, представленным вложениями многих конкурировавших государств и финансовых групп, с одной стороны, и отечественным капиталом — с другой, сложилось взаимовыгодное сотрудничество. «Американские, английские, немецкие капиталисты, — писал В. И. Ленин, — собирают прибыль при помощи русских капиталистов, которым перепадает очень хорошая доля»[239].
Условия труда и жизни рабочего класса и крестьянства. Численность индустриального пролетариата (в промышленности и железнодорожном транспорте) на Украине возросла с 634 тыс. человек в 1910 г. до 799 тыс. в 1913 г. Кроме того, здесь насчитывалось около 400 тыс. строительных и до 1,5 млн. сельскохозяйственных рабочих.
Самыми крупными отрядами промышленных рабочих были шахтеры (свыше 168 тыс. в 1913 г.), металлисты (148 тыс.) и рабочие сахарной промышленности (126 тыс.). Пролетариат Екатеринославщины насчитывал 211 тыс. человек в 1913 г. По уровню концентрации пролетариата Екатеринославская губерния занимала первое место на Украине и третье в России (после Московской и Петербургской). В это же время на предприятиях Киевщины было сосредоточено 84 тыс., Херсонщины—64 тыс., Харьковщины — 57 тыс. рабочих.
Кадры рабочего класса пополнялись, как за счет местного населения, так и населения других районов России. Поэтому пролетариат Украины по своему составу становился все более многонациональным. Однако во многих отраслях промышленности (железорудной, металлургической, машиностроительной и др.) быстро повышался удельный вес именно рабочих — украинцев. Громадное большинство они составляли в пищевой промышленности. Совместный труд и единые классовые интересы способствовали укреплению связей между рабочими — украинцами, русскими, белорусами, представителями всех других национальностей страны.
По — прежнему в стране была исключительно высокой (более 100 %) норма эксплуатации рабочих. Большая часть их труда шла на увеличение прибыли капиталистов. По данным фабричных инспекторов, среднегодовая заработная плата рабочих в период промышленного подъема повысилась лишь на 12 руб., т. е. на 5 %. В то же время прибыли капиталистов неуклонно росли. Так, в металлургии юга России (включая Украину) прибыли в расчете на одного рабочего в 1910–1913 гг. повысились на 244 руб., а номинальная годовая зарплата рабочих — только на 9 руб. Но это небольшое прибавление к бюджету рабочих ими почти не ощущалось. «Повышение заработной платы наемных рабочих, — писал В. И. Ленин в марте 1914 г., — едва поспевает за повышением цен на продукты потребления»[240]. К тому же рабочие продолжали находиться под гнетом все возрастающих штрафов, которые уменьшали их реальную заработную плату.
Длительность рабочего дня в предвоенные годы оставалась прежней. Например, в Харьковской губернии в 1912 г. она составляла на крупных машиностроительных заводах 9,5 час., в других заведениях по обработке металла — 10 час., а на небольших предприятиях кирпичной, мукомольной и винокуренной отраслей промышленности — 11,5 час.
Дополнительной формой эксплуатации рабочих было широкое применение сверхурочных работ. В листовке комитета РСДРП Луганского паровозостроительного завода отмечалось, что буржуазия путем введения сверхурочных работ принуждает рабочих оставаться у станков по 15–17 час. в сутки, что разрушает их здоровье, превращает в дряхлых и сгорбленных калек, убивает в них всякое стремление жить по — человечески.
Стремясь к обогащению, промышленники до минимума сводили затраты на улучшение условий труда. Эта «экономия» приводила к постоянному росту травматизма. В частности, в промышленности Украины (без горнозаводской) число несчастных случаев увеличилось с 9947 в 1910 г. до 16 727 в 1913 г. Больше других страдали шахтеры. Большевистская газета «Правда» 1 июня 1912 г. писала: «Условия труда на шахтах ужасные. Кроме опасности, ежеминутно угрожающей шахтерам от взрыва газа, обвалов земли и т. п., они часто страдают от плохого воздуха». Усиление эксплуатации рабочего класса, его тяжелое материальное положение, нечеловеческие условия труда — такой была оборотная сторона развития капиталистической промышленности.
Экономический подъем способствовал углублению социального расслоения крестьянства. В марте 1914 г. В. И. Ленин сделал вывод, что «…увеличение доходности земли и увеличение цен на земледельческие продукты неуклонно и неминуемо. увеличивает глубину классовой пропасти между сельским буржуа и сельским пролетарием, между хозяйчиком (хотя бы и «трудовым») и наемным рабочим»[241]. На Украине в 1912 г. состав крестьянства (исходя из наличия у него рабочего скота) был таким: бедняки — 57,6 %, середняки — 30,5, кулаки — 11,9 %.
Сосредоточив в своих руках большое количество надельной и приобретенной земли, инвентаря и рабочего скота, кулаки постепенно становились на путь организации своего хозяйства по — капиталистически. Они ежегодно давали около 4/5 товарного хлеба, производимого крестьянством Украины, — до 240 млн. пудов. Из этого количества продавалось непосредственно на селе (крестьянам-беднякам, которые не могли прокормиться собственным хлебом) до 100 млн. пудов, а остальное вывозилось в город и на экспорт. Прибыльность кулацких хозяйств была высокой. Так, если валовая прибыль по хозяйствам с площадью обрабатываемой земли от 1 до 3 десятин составляла в Полтавской губернии 186 руб., то по хозяйствам с площадью от 25 до 50 десятин —2221 руб.
Сельская беднота испытывала острый земельный голод. Существовать на доход от сельского хозяйства при площади обрабатываемой земли в несколько десятин было невозможно. Поэтому крестьяне — бедняки арендовали землю, искали заработков в городе. Например, по Киевской губернии в 1913 г. им было выдано 73 тыс. паспортов для работы в городах дворниками, сторожами, прислугой и около 64 тыс. паспортов — для работы на фабриках и заводах.
Крайне тяжелыми и невыгодными для бедноты были условия аренды земли. Например, на Екатеринославщине крестьяне — арендаторы отдавали за пользование землей 51 % стоимости урожая. Следовательно, под внешней оболочкой капиталистической земельной ренты скрывалась обычная крепостническая половинщина. «Какая сила дает возможность выжимать из крестьян такую ренту? — спрашивал В. И. Ленин. — Сила ли буржуазии и развивающегося капитализма? Совсем нет. Сила крепостнических латифундий»[242].