Потребителями хлеба, произведенного на Украине, были Польша, Белоруссия, Прибалтика. Мясо с Украины вывозилось преимущественно в Польшу, Петербургский и Московский промышленные районы. Крупные партии сахара реализовывались в Московском районе, Черноземном Центре, Белоруссии, Прибалтике, на Кавказе.

Как и раньше, Украина поставляла в экспортную торговлю России зерно, сахар, руду. Свыше 40 % вывезенной из России пшеницы, половина ячменя, больше половины ржи были выращены в украинских губерниях. Антинародный характер хлебной торговли проявлялся в принципе, цинично провозглашенном царским правительством: «недоедим, но вывезем». Особенно ярко это проявилось в неурожайный 19 И г., когда с Украины за границу было вывезено более половины валового сбора ячменя и почти половину сбора пшеницы, хотя во многих местностях страны трудящееся крестьянство голодало.

Хлебопродукты были единственным товаром, который реализовался в крупных масштабах преимущественно на внешних рынках, а не внутри страны. В 1909–1913 гг. с Украины за границу вывозилось ежегодно в среднем до 270 млн. пудов хлеба, а в другие районы России — только 55 млн. пудов. Такой характер хлебной торговли сложился исторически и объяснялся в основном географическим положением хлебопроизводящих и потребляющих районов. Южные губернии Украины, которые давали 3/4 товарного хлеба, реализовавшегося за ее пределами, направляли его почти исключительно за границу через азово — черноморские порты. Центральные промышленные районы страны удовлетворяли свои потребности в хлебе за счет ближе расположенных к ним Поволжья и Черноземного Центра.

Монополистические объединения. Экономический подъем ускорил процесс концентрации промышленности и рабочего класса. За 1910–1914 гг. число предприятий, на каждом из которых трудилось свыше 1 тыс. рабочих, увеличилось на Украине с 37 до 42. Самыми большими среди них были Днепровский металлургический завод в Каменском (свыше 10 тыс. рабочих в 1914 г.), николаевский судостроительный завод «Наваль» (более 9 тыс. рабочих), Брянский металлургический завод в Екатеринославе (до 9 тыс. рабочих), рудник акционерного общества «Унион» в Макеевском районе (8700 рабочих), Петровский металлургический завод в Енакиево (8400 рабочих). Крупные предприятия были подлинными пролетарскими бастионами, центрами революционного движения.

Ярмарка. Продажа глиняной посуды. Начало XX в.

Доставка зерна подводами для загрузки морского судна. Бердянск

В 1914 г. на предприятиях Украины (без горнодобывающей промышленности) с числом рабочих свыше 500 человек было сосредоточено 46,3 % промышленного пролетариата (в 1910 г. — 39,8 %), а по стране в целом — более половины всех рабочих. По уровню концентрации промышленности Россия продолжала занимать первое место в мире.

В период промышленного подъема почти не осталось отрасли производства, где бы не действовали монополии. Новые монополии представляли собой обычно синдикаты или картели, т. е. объединения, в которых предприятия сохраняли производственную самостоятельность.

В 1910 г. был восстановлен картель «Союз рафинеров», на 2/3 монополизировавший сбыт сахара. Тогда же возникли синдикаты консервных заводов в Херсонской губернии и доломитовых предприятий на Екатеринославщине. В 1912 г. образовался синдикат дрожжевинокуренных заводов, объединявший предприятия Украины, в 1913 г. — синдикат «Урожай», централизовавший сбыт продукции трех крупнейших заводов сельскохозяйственного машиностроения — Гена в Одессе, Эльворти в Елисаветграде и Коппа в Александровске.

Из старых синдикатов активно действовал «Продамет», ставший общероссийской монополией. В 1912 г. он объединял 29 предприятий, в том числе 15 заводов на юге страны. Синдикат «Продуголь» в 1913–1914 гг. объединял 22 угледобывающие фирмы Донбасса.

В погоне за прибылью, опираясь на поддержку царского правительства, монополии удерживали цены на уровне, значительно выше мировых. Таможенный барьер оберегал их от конкуренции более дешевых иностранных товаров. Так, после образования в 1911 г. «Русского общества торговли цементом» цена на цемент в России вдвое превысила цены в Германии. В 1913 г. пуд изготовленного в России сахара — песка в Одессе продавался по 4 руб., в Париже — по 1 руб. 90 коп., а в Лондоне — по 1 руб. 62 коп.

Особенно быстро росли цены на топливо и металл. В 1913 г. цены на каменный уголь увеличились почти наполовину по сравнению с предыдущим годом, а цены на особенно дефицитный антрацит — на 75–80 %. За 1910–1913 гг. цена на передельный чугун выросла с 47 до 65 коп. за пуд, на сортовое железо — с 1 руб. 28 коп. до 1 руб. 50 коп. Чтобы установить монопольно высокие цены, Синдикаты искусственно ограничивали производство. «Нельзя не согласиться с господствующим мнением, — говорил в декабре 1912 г. министр торговли и промышленности С. Тимашев относительно синдиката «Продуголь», — что эта организация искусственно задерживает развитие добычи угля с целью повышения цен на него»[233]. Неудовлетворенный спрос на уголь непрерывно рос. Осенью 1912 г. топливный голод остро ощущался в центральных районах страны, летом 1913 г. он распространился на Царство Польское, а в начале 1914 г. захватил Урал. Была сделана даже попытка привлечь «Продуголь» к судебной ответственности, но по настоянию посла Франции, защищавшего интересы французских капиталистов, которые контролировали эту монополию, дело было прекращено. Не лучшим было положение и в металлургической промышленности. Чугуна катастрофически не хватало.

Процесс концентрации производства все чаще сопровождался вертикальным комбинированием предприятий. Чтобы обеспечить себе поставку сырья и топлива по более низким ценам, собственники металлургических заводов скупали шахты и рудники, владельцы крупных машиностроительных предприятий начинали строить мартеновские цеха и т. д. Банки охотно предоставляли необходимый для этого капитал, в результате чего их связь с промышленностью стала еще более тесной.

Капиталы обществ, практиковавших комбинированное производство, непрерывно возрастали, росло количество контролируемых ими предприятий. Основной капитал всех пятнадцати акционерных обществ южной металлургии в течение 1911–1913 гг. возрос почти в полтора раза. В 1913 г. Южнорусское Днепровское металлургическое акционерное общество имело более 20 тыс. рабочих и владело Днепровским и Кадиевским металлургическими заводами, каменноугольными копями, железорудными и марганцевыми рудниками, кирпичным заводом. В состав Донецко-Юрьевского металлургического общества входили Юрьевский и Царицынский металлургические заводы, Петербургский железопрокатный и проволочный завод, Павловские каменноугольные рудники с коксовыми печами при них, Краснопольские рудники и пр. Александровское акционерное общество сахарных заводов объединяло Лебединский и Одесский рафинадные заводы, пять заводов по производству сахара — песка, фактически подчинило себе «Корюковское товарищество рафинадных и сахарных заводов». Это объединение сколотил известный сахарозаводчик, представитель крупной еврейской буржуазии Л. Бродский.

Так как добыча топлива и сырья монополиями, использовавшими вертикальное комбинирование, часто превышала собственные потребности, они вступали в соглашения с отраслевыми монополиями или выступали на рынке как их конкуренты. Например, Южнорусское Днепровское металлургическое акционерное общество в 1913 г. участвовало в «Продамете», синдикате специальных чугунов, «Продугле», Международном рельсовом синдикате. Донецко — Юрьевское металлургическое общество было контрагентом «Продамета», «Трубопродажи» и «Проволоки». Металлургические общества монополизировали 90 % добычи железной руды, что привело к распаду синдиката «Продаруд».

Дальнейшая концентрация производства и централизация капитала подводили к образованию, наряду с синдикатами и картелями, монополистических объединений высшего типа — концернов или трестов. Однако слабая специализация предприятий страны, прежде всего металлургических и машиностроительных, и особенности действующего законодательства обусловили тот факт, что классических трестов с полным производственным слиянием предприятий в России было немного.