Утром я передал зашедшему ко мне Смирнову-Несвицкому набросок плана и просил детально изучить его, где надо, уточнить и как полагается оформить, подготовить карту оборонительных рубежей Ак-Монайских позиций в крупном масштабе. Сделать это желательно к 17 часам завтрашнего дня для доклада Военному совету фронта.
— Думаю, что докладывать надо вам, как начальнику инженерных войск фронта, а я дополню по инженерным заграждениям, а если потребуется, то и по другим вопросам, — предложил я.
Смирнов-Несвицкий собирался уже уходить, как вдруг открылась дверь и вошёл полковник Леошеня. Мы были рады его прибытию, тем более что вместе с ним прибыл отряд инструкторов-минеров, которых здесь так ждали. Я попросил Александра Ивановича помочь разместить людей, поставить на довольствие. Он заверил, что все будет сделано как надо, и отправился в штаб.
— Ну, Евгений Варфоломеевич, а теперь рассказывай, как расстались с Севастополем, что успели там сделать. [74]
— Потрудиться пришлось много, установили минные поля, сдали их дивизиям, претензий никаких не было. Генерал Петров объявил всей нашей группе благодарность за помощь, оказанную Приморской армии.
Итак, для Севастополя мы сделали все, что могли. Теперь на повестке дня Керчь и Керченский перешеек. Я ознакомил Леошеню с обстановкой на этом участке фронта, рассказал, какая предстоит работа в ближайшие дни.
По нашему плану, согласованному с начинжем фронта, для 51-й армии создавался отряд из 19-го саперного батальона и роты 61-го моторизованного инженерного батальона (командир майор Л. А. Давид).
В 44-ю армию выделялись 132-й моторизованный инженерный и 205-й саперный батальоны. Командиром отряда назначался также представитель группы майор Т. Т. Павленко.
Я распорядился вызвать майоров Давида и Павленко, чтобы ознакомить их с планом, порядком и сроками минирования, снабдить картами крупного масштаба для привязки минных полей.
Через несколько часов Давид и Павленко прибыли в штаб. Оба командира прошли школу войны под Москвой, Севастополем. Они имели хороший опыт по устройству минновзрывных заграждений в обороне. Теперь перед ними стояла задача минировать Ак-Монайские позиции, в течение 5–6 дней полностью закрыть передний край на всем его протяжении. Затем произвести минирование в глубине обороны опорных пунктов на танкоопасных направлениях. Ставя задачу Давиду и Павленко, напомнил, что надо действовать осторожно, соблюдать маскировку. Предупредил, что очень важно сохранить в тайне нашу работу. Дневное время следует использовать для отдыха и тренировок по технике минирования. Работать только по ночам. Связь с нами держать через штаб армии.
Утром следующего дня состоялось заседание Военного совета. На нем присутствовали командующий фронтом генерал-лейтенант Д. Т. Козлов, армейский комиссар 1 ранга Л. З. Мехлис, член Военного совета дивизионный комиссар Ф. А. Шаманин, начальник штаба фронта генерал-майор Ф. И. Толбухин и другие генералы и командиры. Карты минирования и оборудования Ак-Монайских позиций были вывешены на стене. Доклад сделал полковник Смирнов-Несвицкий. Он кратко охарактеризовал состояние обороны, высказал и наши предложения по инженерному оборудованию позиций и минированию с указанием очередности и сроков их выполнения. [75]
После обмена мнениями и уточнения некоторых деталей Военный совет одобрил и утвердил план инженерных мероприятий. Был подписан приказ о выделении необходимых сил и средств для его реализации.
С заседания Военного совета мы вышли ободренные. Наши усилия не пропали даром. Командование фронта поддержало инженеров.
Лед, как говорится, тронулся. Теперь начнется настоящая работа. Я попросил Евгения Варфоломеевича взять под личный контроль подготовку отрядов заграждение обеспеченность их минновзрывными средствами. Завтра ночью отряды должны приступить к минированию. Мы договорились, что в первый день я выеду в 51-ю армию, а Леошеня — в 44-ю. По утрам будем встречаться на КП фронта в Ленино для обмена информацией.
Началась деятельная подготовка. Я поехал к полковнику Шурыгину в 51-ю армию, чтобы проверить готовность отряда к минированию на Ак-Монайских позициях. Прибыл туда вечером. Ко мне присоединился В. П. Шурыгин, и мы отправились в Ак-Монай. По поселку прошлись пешком. Он был сильно разрушен, сохранились лишь опустевшие винные погреба, в которых и разместились отряды минирования. Разыскали майора Давида. Он коротко доложил о полной готовности групп к минированию. По моей просьбе Давид пригласил командиров рот, взводов и наших инструкторов, идущих на минирование.
Среди пришедших я видел товарищей, знакомых по боевым делам в битве под Москвой, в Севастополе. Тут был энергичный, смелей, смекалистый лейтенант Агеев. Он отлично выполнял боевые задания в Севастополе. Агеев родом из Тулы, невысокий, щупленький, а в работе и богатырь за ним не угонится. Под стать ему лейтенанты Барсуков, Таякин, Козлов и другие. Я смотрел на них и думал: «Крепко же достается вам, ребятки, а вы не жалуетесь, бодры, даже шутить не разучились».
С передовой доносились стук автоматных очередей, тявканье крупнокалиберных пулеметов. Им, как контрабас в оркестре, подыгрывали звуки рвущихся минометных и артиллерийских снарядов. Но никто на это не обращал внимания. Эта музыка уже стала обычной. Без нее вроде бы чего-то не хватало.
— В Севастополе вы получили хорошую боевую практику по минированию перед передним краем обороны в ночное время, — обратился я к инструкторам. — Теперь этот [76] опыт используйте и как можно скорее передайте его местным саперам.
Вновь напомнил о строгом соблюдении мер предосторожности и маскировки. Надо во что бы то ни стало скрыть минирование от врага. Категорически запретил курение.
Командиры отправились в свои подразделения. Опускались сумерки и постепенно плотной пеленой опутали землю. Перед передним краем врага начали почти непрерывно взвиваться ракеты. Ночь вступала в свои права. Кто-то сейчас будет спать, а саперы станут трудиться всю ночь напролет. Беспокойная и очень тяжелая у них служба. В войсках говорят: сапер — должность трудная. Всегда впереди, всегда на самых ответственных участках. Недаром их потом назвали тружениками войны.
На следующее утро я, полковник Смирнов-Несвицкий и дивизионный инженер капитан П. П. Смирнов вновь приехали в Ак-Монай.
К нам подошел майор Давид.
— Ну, как прошло минирование? — поинтересовался я.
— В целом неплохо. До нормы немножко не дотянули: сказывается у некоторых отсутствие необходимых навыков. Потом ракеты мешают. Но дальше дело пойдет лучше. Освоимся. Жаль, два человека ранены, один из них — тяжело. Саперы еще плохо ориентируются в темноте, сбиваются с направления, нарушают маскировку. Думаю после отдыха еще потренировать их приемам ночного минирования.
— Хорошая мысль, непременно потренируйте, — согласился я.
Вскоре мы получили данные из 44-й армии. Сравнительно нормально прошло минирование и там. Только у Феодосийского залива саперы подверглись минометно-артиллерийскому обстрелу. Есть потери. Но разве на войне обойдешься без них? Плохо, когда жертвы не оправданы ничем. А тут мы делали большое, очень нужное дело. Минирование продолжалось еще несколько ночей.
Уже шла вторая половина февраля 1942 года. Погода стояла отвратительная: то дождь, то вдруг мороз, то туман — что называется, гнилая крымская зима. На фронте было относительно спокойно. По имеющимся у нас сведениям, и в Севастополе была такая же обстановка. Активных действий не велось ни тут, ни там. Отчасти из-за плохой погоды. Но главным образом из-за того, что обе стороны готовились к активным действиям.
Оборонительные работы на Ак-Монайских позициях велись с некоторыми перерывами. От периодических потеплений [77] грунт раскисал и делался очень вязким. Копать его было просто невозможно. Земля буквально прилипала к лопате. Крепко доставалось саперам, производившим минирование, ночами они ползали по размокшему грунту с минами в руках и настолько прилипали к клейкой крымской земле, что иногда без помощи товарищей не в силах были оторваться от нее. При заморозках минирование шло легче. Затруднялась только отрывка лунок для мин. Несмотря на тяжелые погодные условия, к 20 февраля нашей группе удалось полностью заминировать передний край Ак-Монайских позиций. Это, безусловно, был немалый успех.