Положение на советско-германском фронте в августе - сентябре 1942 года продолжало оставаться тяжелым и во многом зависело от боевых действий на юге. Располагая большим численным превосходством в силах, немецко-фашистские войска упорно продолжали рваться к Волге. Шла легендарная Сталинградская битва.

К событиям на советско-германском фронте, и главным образом на его южном крыле, было приковано внимание всего мира. От исхода этих событий во многом зависела позиция по отношению к Советскому Союзу союзников Германии, особенно Японии и Турции.

Мы же в это время выполняли свои задачи. В начале августа 1942 года мы вышли в очередной боевой поход на позицию возле Констанцы. Я хорошо запомнил его, несмотря на то что мы так и не встретили врага. Дело в том, что весной 1942 года вдоль румынского и болгарского побережья немцы поставили немыслимое количество минных полей, чтобы обезопасить свои морские сообщения вдоль западного побережья Черного моря. Во время этого боевого похода мы неоднократно пересекали их в обе стороны.

Двигаясь через минное поле, мы принимали все меры предосторожности: шли на минимальной скорости, а там, где это было возможно, на безопасной от мин глубине. И тем не менее подводная лодка много раз касалась минрепов{23}, которые со скрежетом терлись о корпус, продвигаясь вдоль борта от носового отсека к кормовому. По мере продвижения подводной лодки вперед зловещий жестяной звук разносился по всем отсекам, заставляя вахтенных крепче браться за приборы, а спящих - тут же просыпаться.

Мы с замиранием сердца следили за невидимым, но четко различимым по звуку минрепом, на конце которого, [184] словно былинка на ветру, покачивалась мина. Мы без труда представляли себе, как очередное касание минрепа с новой силой раскачивает мину с торчащими во все стороны свинцовыми колпаками, легкий удар по которым мог задействовать первичный детонатор, подрывающий внутри мины основное взрывчатое вещество. Каждый из нас провожал этот скрежет глазами от переборки своего отсека, будто гипнотизированный, вел его глазами по стенке, вдоль труб и коек, до следующей переборки, на которую смотрел не отрываясь до тех пор, пока минреп не отставал от борта.

Никто из подводников не признавался, что в этот миг творилось в его душе, какой страх приходилось ему преодолевать, но не сложно было понять, какое громадное напряжение охватывало в таких случаях весь личный состав - от матроса до офицера. Непосильный груз переживаний от угнетающего ожидания изматывал наши нервы и утомлял физически. Не знаю, правильно ли было бы сравнивать это ожидание с так называемой «русской рулеткой», но неприятное осознание того, что наша жизнь зависела от воли случая, давило на нас с все возрастающей силой. В любой момент подводная лодка могла чересчур сильно оттянуть минреп, который привлек бы за собой мину, и тогда…

Особенно уязвимыми частями подводных лодок, где чаше всего взрывались мины, были носовые и кормовые горизонтальные рули, которые как крюки хватались за минрепы и резко сдергивали мину с места. Но опаснее всего были гребные винты, которые, едва коснувшись минрепа, могли враз намотать его на себя. Во избежание наматывания минрепа на винты, едва услышав из первого отсека доклад о касании минрепа, мы меняли курс на несколько градусов в сторону от мины, а затем, положив вертикальный руль на противоположный борт, начинали поворот на прежний курс. В итоге этого маневра мы немного отбрасывали корму от минрепа, что избавляло нас от смертельного зацепа.

В заключение хочу сказать, что благодаря нашей осмотрительности и, безусловно, удаче мы вернулись в базу в срок и совершенно невредимыми.[185]

В это время продолжались ожесточенные оборонительные бои на Грозненском и Новороссийском направлении. С середины августа начались ожесточенные бои на перевалах Главного Кавказского хребта. Целью немцев в этом наступлении был перевал в районе Туапсе и Сухуми, захват которого позволил бы им перерезать коммуникации Черноморской группы войск Закавказского фронта и, подойдя вдоль побережья к Батуми, лишить наш Черноморский флот военно-морских баз и портов в Очамчире, Поти и Батуми. В связи с этим порт Туапсе подвергли ожесточенным бомбардировкам. 7 сентября немецкие войска прорвались к северной окраине Новороссийска. Завязались уличные бои. К исходу следующего дня противник занял большую часть западного района города вместе с железнодорожным вокзалом, элеватором и портом.

В это тяжелейшее для Черноморского флота время меня и комиссара вызвал вновь к себе командир бригады контр-адмирал Павел Иванович Болтунов.

- Обстановка на Черноморском театре военных действий вам известна, - лаконично начал комбриг. - Немедленно готовьте корабль к выходу в море. Пойдете в Туапсе в распоряжение начальника штаба флота. Задача у вас будет огневая: стрельба по берегу. Особое внимание уделите подготовке материальной части артиллерийской установки, при заедании снарядов не спешите, будьте осмотрительны. После выполнения боевого задания доложить мне через береговые рации. При стоянке в Туапсе подводная лодка должна находиться в постоянной боевой готовности. При объявлении в Туапсе воздушной тревоги выходите в море и погружайтесь. Весь личный состав должен находиться на корабле, никого никуда не отпускать. Обращаю ваше внимание на наличие на подходах к Туапсе немецких торпедных катеров и самолетов-торпедоносцев. На переходе уклоняйтесь от них погружением. Не забывайте о минных заграждениях. В районе Очамчира мы неоднократно обнаруживали немецкие подводные лодки, будьте бдительны. Времени на подготовку к походу у вас мало, используйте его как можно эффективнее. [186]

Пожелав нам успеха, комбриг отпустил нас.

Сразу же после получения указаний командира бригады мы пригласили к себе старпома и командиров боевых частей, коротко обсудили, что надо сделать за оставшееся короткое время.

Все готовились к походу очень тщательно. Штурман Шепатковский скрупулезно подбирал комплект морских карт и занимался предварительной прокладкой перехода в Туапсе. Артиллеристы Шепель и Отченашенко во главе с минером Егоровым принимали артиллерийский боезапас - около двухсот снарядов. Погрузка артиллерийского и особенно торпедного боезапаса - самый ответственный момент в подготовке любого корабля к выходу в море. Ему уделяли серьезное внимание как личный состав корабля, так и все инстанции командования.

На этот раз погрузка шла слаженно и быстро, положительно сказывался опыт транспортировки боезапаса в Севастополь. Закончив приемку артбоезапаса, минер Егоров вместе с торпедистами Блиновым, Нероновым, Ваниным и Олейником приготовились к ответственной погрузке боевых торпед и расставили торпедопогрузочную команду: Мамцева, Беспалого, Пушканова и других.

- Выбирай! Выбирай помалу! - скомандовал Егоров.

И вот двухтонная, многометровая торпеда, хищно поблескивая на солнце стальной полированной поверхностью, медленно опустилась с плавбазы на палубу подводной лодки, где ее бережно подхватили умелые руки торпедистов. Мамцев и Пушканов осторожно направили ее растяжками по диаметральной плоскости.

- Трави помалу! - раздался голос минера; и торпеда плавно опустилась на лоток торпедопогрузочного устройства.

Ванин ловко прикрепил к ее хвостовой части стальные зацепы. Рулевой Беспалый, который, стоя у шпиля, напряженно следил за действиями товарища, отпускал лебедку. Наконец торпеду спустили в первый отсек. Из отсека торпеды, окончательно подготовленные к выстрелу, направили в носовые торпедные аппараты. После этого на специальные стеллажи, расположенные в два яруса по бортам отсека, погрузили запасные торпеды. [187]

Старпом Марголин вместе с доктором Белохвостовым и боцманом Емельяненко руководили приемкой и погрузкой провианта. Белохвостое оказался не только искусным медиком, но и хорошим наблюдателем, дополнительные обязанности которого исполнял добросовестно и тщательно. К тому же он обладал особым даром предугадывать ситуацию и оказываться в том месте, где могла понадобиться его помощь.