По мнению Тропа, Фердинанду следовало войти в компанию Роя, что сделать было нетрудно, учитывая неразборчивость этого парня в выборе друзей. С Роем водились сынки далласских богатеев, актрисы балета и просто сомнительные личности всех сортов.
На третий вечер по приезде в Даллас, Фердинанд без труда познакомился с Роем в фешенебельном ресторане, где тот лихо отплясывал дикую смесь рок-н-ролла с твистом. Фердинанд у стойки бара перемигнулся с девушкой из окружения Роя, затем они выпили с ней «Мартини», потом виски, потом шотландского, и Лиз, прижавшись к Блэзу, вернее, повиснув на нем, пьяно сказала: «Пойдем к нам. Я тебя познакомлю с нашими. Все очень милые…» И Фердинанд через минуту оказался в отдельном кабинете, где сидело, лежало или просто валялось больше десятка молодых парней и девиц. Некоторые были полураздеты и являли собой плачевное зрелище.
— Господа, господа, — пьяно вскричала Лиз, — я привела своего старого друга, как тебя э… э…
— Тони, — подсказал Фердинанд.
— Да, Тони. Он хороший парень, но он мой, и я глаза выцарапаю любой твари, которая положит на него глаз, — и Лиз грязно выругалась.
— Налить ему шампанского с русской водкой, пусть покажет, какой он парень. Мало ли что плетет Лиз. А может он из полиции нравов и начнет выяснять, нет ли среди нас потаскух несовершеннолетних. А может он вообще гомосексуалист, — пьяно, с издевкой закричал один из парней, явно ревнуя Лиз.
Фердинанд круто развернулся, схватил насмешника за отвороты рубахи и резко притянул к себе. Парень сразу же обвис в его руках, и залепетал: «Но-но, мы пошутили, пошутили, оставьте меня, пожалуйста».
— Молодец, Тони, — вскричали пьяные голоса, — сразу видно нашего парня. Выпей, Тони, просим, просим!
Рой кричал больше всех, светлые мягкие волосы отвисли до самых плеч, он с уважением смотрел на мощного, похожего на боксера-тяжеловеса Фердинанда-Тони.
Тони выпил залпом адскую смесь и бросил стакан в сторону об стенку.
Официанты, часто снующие с подносами, старались не замечать ни разбитой посуды, ни полуголых девиц: во-первых, они были вышколены, а во-вторых, все знали, что сын Роуза заплатит за все, как бывало не в первый раз.
— Едем кататься на яхте! — вдруг закричал Рой. — Тони, едешь с нами?
Тони был согласен.
По ночному городу машины, управляемые пьяной молодежью, неслись с сумасшедшей скоростью. Вот и залив, прекрасно освещенный луной, а метрах в двухстах от берега сверкала белизной яхта Роя. На крики разгулявшейся компании от яхты отделились две шлюпки и направились к берегу. Скоро все попрыгали в них. Фердинанд ни на секунду не выпускал Роя из виду, специально попав в одну с ним шлюпку. После погрузки на яхту он тоже не отходил далеко от парня. Вот яхта снялась с якорей и заскользила в море, все больше удаляясь от берега. Яхту вел опытный рулевой, отставной моряк Шульц. Кроме него в команду входили еще два матроса.
Фердинанд пристроился на бухте троса, на его коленях примостилась совершенно пьяная Лиз. Рой был в каюте и Фердинанд увидел бы его, в случае, если бы тот вышел на палубу.
Тень от борта скрывала Фердинанда и его трудно было заметить. Вдруг, пересекая курс яхты, по воде скользнул глиссер, мотор которого работал на малых оборотах и плеск воды почти заглушал его звук. Вот глиссер изменил курс и пошел параллельно яхте. Шульцу с глиссера что-то приглушенно сказали, но Фердинанд ясно услышал: Макс приказал сегодня! — И глиссер, отвернув вправо, тут же исчез в темноте.
— Пора! — скомандовал себе Фердинанд и, осторожно освободившись от Лиз, уложил ее рядом с тросом на палубу, мгновенно собрался, зная, что скоро понадобится его быстрая реакция и незаурядная сила в поединке с Шульцем. — Комиссар опять оказался прав.
Через некоторое время, показавшееся Фердинанду вечностью, на палубу, пошатываясь, вышел Рой и, подойдя к борту, стал смотреть на воду. Его мутило. Фердинанд напряженно всматривался в полутьму палубы, и вот он увидел неясные очертания Шульца. Тот подходил к Рою сзади, еще несколько шагов — и он перебросит пьяного парня через борт. Фердинанд поспешно продвинулся поближе и замер. Еще мгновение. И когда Шульц приготовился обхватить Роя сзади, Фердинанд прыжком бросился ему в ноги, повалил навзничь, чудовищным приемом сдавливая шею, отчего тот на секунду потерял сознание, приподнял податливое тело и швырнул его за борт. Послышался всплеск и все стихло.
— Это ты, Тони? — повернулся, ничего не соображая, Рой, — что ты здесь делаешь? О боже, как болит голова. Проводи меня в каюту. Куда мы плывем… и зачем мы плывем?
Фердинанд отвел его в каюту и вышел на палубу. Крупно светились звезды, плескалась вода за бортом. Фердинанд все твердил про себя: «Макс, Макс, кто он? Вот она нить, нужно немедленно сообщить обо всем Тропу. Исчезновение Шульца вызовет, возможно, переполох у преступников. Первая победа, но нельзя расслабляться. Никто не видел, как исчез Шульц. Да, надо отвязать шлюпку и спустить ее на воду».
Наутро компания разъехалась. Все удивились исчезновению Шульца на шлюпке, высказывая различные предположения. Фердинанд-Тони, пообещав вечером встретиться с новыми друзьями, забежал к хозяйке, у которой снял комнату, и, переодевшись, на спортивной машине, взятой напрокат, выехал к Тропу.
— Макс, говоришь? — переспросил Троп, раскуривая сигарету. — Я видел у Роуза, вернее у Конрада Йорка, какого-то Макса. Старикану за шестьдесят, похож на мертвеца или убийцу. Я еще обратил внимание на крупный камень на его руке. А ты, малыш, молодец, хотя в случае с Шульцем ты явно перегнул, но с этими молодчиками по-другому не сладишь. Закон окажется на их стороне. Я уверен, что у них подкуплены и полиция и Сенат. С ними, малыш, нужно драться только их оружием. Не спускай глаз с Роя. А я постараюсь узнать, где находится логово этого Макса. Придется и мне переступить закон. На телефонной станции работает муж моей сестры, Герхард. Он умеет держать язык за зубами. А установить телефон этого Макса для него труда не составит. Я видел его у Роуза и у меня осталось впечатление, что мы уже встречались, но я не мог припомнить где. Макс… это мне ни о чем не говорит. Где же я его видел? Неужели в Германии, в Берлине? Фердинанд, я старый осел! Это же Ландер! Георг Ландер!
14. Совещание у Роуза и Макса
— Господа, здесь присутствуют члены Совета управления и Совета директоров, руководители филиалов, — начал Грэг свою речь. — Цель сегодняшнего совещания — подвести некоторые итоги деятельности нашего концерта в канун национального праздника — Дня благодарения, — продолжал Роуз. Он был в приподнятом настроении, но не выказывал вид и первую фразу произнес с некоторой долей аффектации. Последнее время Роуз-Мондейл чувствовал какую-то опасность. Откуда она могла исходить, он не знал, но интуиция его редко подводила.
— Итак, — продолжал Роуз, — мы можем констатировать, что за прошедшие полгода прибыли нашего концерна составили полтораста процентов, за счет заказов Пентагона на производство крылатых ракет типа «воздух-воздух». Прискорбно, что газеты об этом заказе осведомлены были чутъ ли не более, чем руководство концерном, и создали вокруг нездоровую возню. Не скрою, мне пришлось приложить определенные усилия, чтоб утихомирить эту свору. — Роуз посмотрел на заготовленный отпечатанный текст. Далее на нескольких страницах шла вставка, подготовленная для Роуза Максом.
— Господа, я хочу заметить, что обвинения нашей деятельности печатью являются провокацией со стороны коммунистических агентов. Не секрет, что они, ратуя за разоружение, тем временем наращивают свои наступательные средства, создавая угрозу свободному миру. Их новейшие танки, оснащенные ракетными установками, готовы войти в Европу и только выжидают удобного случая. Их подводные лодки в океане, нацеленные ракетами на Америку, готовы в любой момент уничтожить все крупные города нашей страны… — далее Роуз говорил о священной борьбе свободного мира с большевиками, борьбе до конца, без пощады, борьбе до полного уничтожения. Произнося эту часть своей речи, он неожиданно сбился с голоса и заговорил голосом Макса, хрипловатым, полным патологической ненависти. Потом поправился и закончил речь тем, что мир оправдает их усилия, направленные на благородные цели спасения свободы. Далее он более подробно проинформировал собравшихся о финансовой деятельности, остановился на недостатках отдельных звеньев.