В отношении распределения собственности отдельные части греческого мира представляли большие различия. В Лаконии и Фессалии, с их крепостным сельским населением, преобладало крупное землевладение. Долина Эврота и почти вся Мессения, площадью почти в 5000 кв. км, принадлежали, за исключением государственных имений, лишь 1500 собст­венникам, так называемым спартанским „равным" (гомеи): но и между ними, наряду с немногими владельцами лати­фундий, огромное большинство было таких, которые владе­ли только небольшим „ликурговым" участком. Громадные богатства фессалийских аристократических фамилий вошли в пословицу; некоторые из фессалийских помещиков были в состоянии на собственные средства снарядить целый отряд войска. В этой области, занимающей около 10 тыс. кв. км, было, по преданию, 6000 человек, которые могли на собст­венные средства служить в коннице, — больше, чем во всей Греции к югу от Фермопил, взятой вместе. Вследствие этого среднего сословия не существовало, и Фессалия могла вы­ставить лишь небольшое, сравнительно с ее величиной, чис­ло гоплитов. В Беотии крупное землевладение также было, по-видимому, очень распространено, если эта область могла выставить 1000 всадников; но так как беотийские крестьяне остались свободными, то рядом с крупными собственниками здесь существовал также многочисленный класс средних землевладельцев, которые были в состоянии вооружаться на собственный счет. Такие же условия господствовали в Ма­кедонии и Сицилии; Сиракузы, например, выставили в Пе­лопоннесской войне такое же количество всадников, как Бе­отия, а Филипп и Александр своими победами были обязаны не столько фаланге, сколько македонской коннице. Напро­тив, в Аттике земельная собственность была очень раздроб­лена. Уже по конституции Солона к первому классу принад­лежал каждый гражданин, получавший со своих земель 500 мер хлеба, и законодательство старалось предупредить скопление в одних руках больших земельных участков. По­этому во время Пелопоннесской войны участок земли ценою в один талант считался уже большим, и даже поместья ста­ринных аристократических фамилий редко превышали 300 плефров (30 га), тогда как меньшие участки ценою до нескольких сот драхм упоминаются очень часто. В конце V столетия из общего числа граждан, доходившего в то вре­мя приблизительно до 20 тыс. человек, безземельных было, по преданию, только 5000. Когда после Персидских войн приступили к увеличению конницы, это оказалось возмож­ным только под тем условием, что государство давало боль­шие субсидии отдельным рекрутам; зато почти половина граждан была в состоянии отправляться на войну в собст­венном вооружении. И как в Аттике, так и в большей части остальных областей греческого полуострова, граждане, обя­занные по своему имущественному положению нести служ­бу в тяжелом вооружении, т.е. главным образом средний класс, составляли очень значительную часть населения.

О размерах богатства отдельных граждан в это время мы имеем сведения только для Афин. Состояние в 8—10 та­лантов считалось здесь во время Пелопоннесской войны очень большим; более богатых людей было немного. Конон, который происходил из старинного аристократического рода и в продолжение своей долгой службы в звании полководца неоднократно имел случай обогатиться, оставил, умирая (392—391 гг.), около 40 талантов; его сын Тимофей, унасле­довавший из них 17 талантов, с этим состоянием считался одним из богатейших людей Афин. Сын Никия Никерат, „почти первый афинянин по знатности и богатству", будучи казнен по приговору Тридцати, оставил после себя не более 14 талантов. Его фамилия понесла, вероятно, крупные поте­ри во время войны; но если в Афинах говорили, что Никий имел 100 талантов, то это лишь новое доказательство того, что толпа во все времена склонна преувеличивать большие состояния. То же самое относится и к известию, будто Каллий, сын Гиппоника, имел состояние в 200 талантов. Правда, он был богатейшим человеком в Афинах времен Перикла; но для этого достаточно было иметь 50 талантов. Его внук, того же имени, впрочем, известный мот, под конец жизни имел не более двух талантов.

Как ни малы, по нашим понятиям, эти состояния, даже сравнительно с ценами на хлеб в V столетии, — не следует забывать, с другой стороны, что капиталы приносили в то время почти втрое больший доход, чем теперь, и что грек, не исключая афинянина, был гораздо менее требователен в смысле комфорта, чем мы. Частные дома были еще очень невзрачны, строились обыкновенно из дерева, прутьев и глины, самое большее — с одним верхним этажом. Если, тем не менее, на 585 гектарах, заключенных между укрепления­ми Афин и Пирея, помещалось до 100 тыс. жителей[92], т.е. около 170 на одном гектаре, — густота почти такая же, ка­кую представляет в настоящее время Берлин с его много­этажными домами, — то это показывает, как скученно жило население греческих городов в эту эпоху. Жить в собствен­ном доме было еще правилом, особенно у состоятельных семейств; но в больших городах этого времени, как Афины и Керкира. мы находим уже многочисленные наемные дома. Известный банкир Пасион имел такой дом ценою в 100 мин, — высшая стоимость дома, дошедшая до нас из IV столетия. Даже такой богатый человек, как Демосфен, отец оратора, довольствовался домом стоимостью в 30 мин, и это здание заключало в себе, кроме квартиры, еще обширные фабрич­ные помещения. Семьи, принадлежавшие к среднему сосло­вию, довольствовались, конечно, еще гораздо меньшими жилищами, и источники показывают, что в Афинах сущест­вовали дома стоимостью до 5 и даже до 3 мин. В других гре­ческих городах цена недвижимой собственности была, веро­ятно, еще ниже. Напротив, сельские дома богатых афинян перед Пелопоннесской войной были лучше построены и роскошнее отделаны, чем городские жилища. Внутреннее убранство дома было, большею частью, весьма скудно; только очень богатые люди имели меблировку стоимостью больше 1000 драхм.

В одежде, под влиянием демократического движения, обнаруживается стремление к простоте. Ниспадавший до земли льняной хитон, пурпурные плащи, золотые „цикады" в волосах, бывшие в употреблении у богатых граждан Афин и Ионии еще во время Персидских войн, теперь выходят из моды, и во всей Греции получает распространение короткая шерстяная рубашка пелопоннесцев. Затем следовало верхнее платье, без которого не показывался публично ни один муж­чина из хорошего общества; оно представляло четырех­угольный кусок шерстяной материи, который, как показы­вают дошедшие до нас статуи, перекидывался через левое плечо и затем протягивался под правой рукою, так что по­следняя оставалась свободной. Такая верхняя одежда стоила во время Пелопоннесской войны около 16—20 драхм; блуза, какую носили рабочие, стоила около 10 драхм. Женский костюм обходился, вероятно, дороже; в особенности укра­шения женщин представляли часто значительную ценность, — в знатных домах, может быть, до. 5000 драхм. Много тра­тили также на благовонные мази, которые привозились с Востока, но приготовлялись и в самой Греции и стоили, сравнительно, очень дорого.

Как и все южане, греки вели очень умеренный образ жизни. Главною пищей служили зерновые продукты, кото­рые мололись обыкновенно дома и употреблялись или в ви­де каши, или в форме плоских лепешек; затем стручковые плоды и всякого рода овощи. Приправой служили оливки, сыр, винные ягоды и особенно соленая рыба, привозимая в больших количествах из Понта, а в прибрежных областях, конечно, и свежая рыба. Для однодневного пропитания взрослого человека считался достаточным один хойникс (около 1 литра) ячменной муки, который в Афинах стоил приблизительно У₄ обола. Таким образом, при дневном зара­ботке в 3 обола рабочая семья могла во всяком случае про­жить; но когда цены на хлеб поднимались, нужда была, ко­нечно, очень велика. Впрочем, на такую жизнь была осуж­дена лишь небольшая часть гражданского населения Афин, так как большинство семейств, как мы видели, владело зе­мельными участками и ремесленный труд лучше оплачивал­ся.