Когда ему становилось совсем тяжко и одиноко в доме, он выбирался в город. Еще по прибытии он выяснил, где в порту можно найти волшебную почтовую станцию, а где - магазины. Почта ему была необходима, чтобы слать письма Гарри прежде всего, а уж потом и Дамблдору - хитрый старик то и дело присылал бедного Фоукса с посланиями. Благо, хоть в письмах он щедро рассказывал беглецу о крестнике и его жизни за все те годы, что Сириус его не знал. Альбус вполне занимательно поведал о первом курсе Поттера и о его встрече с духом Волдеморта, рассказал о случае с младшей Уизли на втором курсе. Сириус жадно читал все эти строки, восхищаясь мальчишкой и с волнением отмечая в нем все больше и больше сходства с Джеймсом. Уж кто-кто, а Сохатый точно так же любил ввязываться в неприятности, и они с Сириусом никогда бы не пропустили подобных приключений.
У местных арабов не было в наличии сов, и Сириус сильно сомневался, что они вообще представляли себе подобных птиц, разве что у кого-то из них были родственники в Европе или Америке. Вместо них местные волшебники использовали диковинных птиц - небольшого размера, с ярчайшем оперением всех цветов радуги, огромным пушистым хвостом и ярким хохолком на голове, эти малютки завораживали. Правда, они не издавали ни звука, мрачно глядя на очередного клиента, привязывающего послание к лапе. Как объяснил Сириусу владелец почты, вопли этих созданий, фвуперов, опасны для слуха, но сами птицы незаменимы как курьеры. Поэтому почти всегда их клювы запечатаны заклятием немоты.
Когда Гарри прислал восторженное письмо, получив такого радужного посланника, Сириус тут же выслал ему новую весть, с более ярким фвупером. Ему хотелось радовать крестника даже в мелочах.
Улицу волшебных товаров он посетил, чтобы выбрать Гарри подарок на день рождения. Эта улочка была совсем другой, чем Косой переулок. Она больше походила на восточный базар, с множеством лавок, кричащих продавцов и напоминала типичную иллюстрацию из арабских сказок. Сириус на всякий случай прикрыл лицо палантином, пока прохаживался по лавкам. В конце концов он выбрал Гарри большой альбом по квиддичу, на трех языках, а так же купил ему большой торт с сияющими башнями в стиле «Тысячи и одной ночи» - крестник писал, что его полоумные родственники посадили своего свиноподобного сына на диету, и от этого страдали все, так что сласти явно не будут лишними. Однако, заметив на стене одной из лавок свою фотографию с яркой арабской вязью под ней, Сириус поспешил вернуться в бунгало. Несмотря на то, что сегодняшний он и он на фото разнились как небо и земля, рисковать Блэк не хотел.
Он так хватался за переписку с Гарри еще и потому, что крестник, по сути, оставался единственным, кто общался с ним искренне и с удовольствием. Альбус, несмотря на всю его расположенность к беглому «преступнику», так или иначе вытягивал из него разные сведения - например, Сириус писал ему о своих бывших соседях-заключенных по этажу, отрывки их фраз о бывшем хозяине и прочее. Блэк пошел на это только потому, что беспокоился о Гарри. Дамблдор не скрывал, что ждет второго пришествия Волдеморта. А это означало, что Поттер-младший был в большой опасности.
Собственное бездействие бесило Сириуса. Его не особенно радовали пляж, солнце, море, которые дарили видимость безопасности. Одиночество и невозможность хоть как-то помочь дорогому человеку раздражали настолько, что вызывали тоску и отчаянье. Не говоря уже о том, что не было никакой возможности хотя бы связаться с Ремусом.
Дамблдор еще в первом своем письме поведал, что из-за грязноволосого сукина сына Рема вызывали на допрос. От злости на Снейпа Сириус разгромил полкомнаты, представляя себе, с каким удовольствием он бы придушил ублюдка. Интересно, Рем поэтому ему даже не пишет?
О, он придумывал сотни оправданий тому, что бывший любовник не написал ему ни строчки после их последней встречи. Все они казались правдоподобными и не слишком, но Сириус не знал, как еще убедить себя, что Люпин просто жертва обстоятельств, и будь его воля, он, конечно, не только написал бы, но и нашел его давным-давно.
В Англии наверняка уже лежал снег, а от Ремуса не было вестей. Гарри, да благословит его Мерлин, иногда писал, что получает весточки от Рема, но в основном бывший преподаватель ЗОТИ писал ему кратко и узнавал все больше, как дела у юного Поттера. И не слова о делах Сириуса, что за черт!
Немного отвлекали Блэка от этих депрессивных мыслей взволнованные письма крестника о том, что с ним творилось - болел шрам, а это бесокоило не только Дамблдора, но и его самого. Сириус даже было двинулся к крестнику, но Букля, взмыленная от бесконечных перелетов, принесла ему умоляющее письмо Гарри никуда не ехать. Скрипя зубами, Сириус остался в Мостаганеме. А в начале ноября пришла весть от Поттера, что какая-то тварь бросила его имя в Кубок Огня. Сириусу стало уже не до благоразумия. Он злился на свое бессилие, злился на чертова Дамблдора, который дал согласие на этот идиотский Турнир Трех Волшебников. Он быстро чиркнул Поттеру письмо о том, что им необходимо переговорить, и едва дождавшись ответа паренька, оседлал Клювокрыла и полетел во Францию.
Он знал, что рискует, но впервые за многие месяцы его переполнял восторг и адреналин бурлил в крови. Наплевав на опасность, Сириус проник в первый же дом волшебников, который попался ему на пути - благоразумия ему хватило только на то, чтобы проследить, что хозяева покинули дом, но на сколько - он не имел понятия.
Но как только в камине он увидел осунувшееся лицо Гарри, он вообще забыл обо всем. Крестник говорил много, рассказал о наболевшем: Рон отвернулся от него, однокурсники высмеивают, страшно перед первым заданием - ведь там будут драконы… Казалось, они проговорили всего ничего, но эти двадцать минут словно возродили его к жизни. Он возвращался в Африку воодушевленным.
Впрочем, чем ближе становилось Рождество, тем быстрее испарялось воодушевление. Он ненавидел этот праздник с тех пор, как Рем бросил его прямо в сочельник. А если учитывать, что с того времени мало что изменилось, Рождество казалось насмешкой над его сегодняшним существованием. Немного отвлекала его от этих мыслей погода - в Мостаганеме стояла жара, и ничто вокруг не напоминало заснеженные пейзажи Англии в это время года. Однако это не изменило главного - в сочельник он напился и долго высказывал Клювокрылу все, что он думает о Ремусе, Дамблдоре, Хвосте и Министерстве магии. Гиппогриф смотрел на него с недовольным укором, но был прекрасным слушателем, а когда Блэк отключился на соломе рядом с животным, тот устало положил ему на колени голову и заснул.
В следующие дни он получал подарки с разными совами. Гарри прислал ему чехол для палочки, крепящийся на руку, Дамблдор прислал подшивку за прошедший год со статьями о беглом Блэке (старый шутник!), но особенно его поразили презенты от друзей крестника, чего он никак не ожидал! Гермиона Грейнджер прислала складной рюкзак, который, очевидно, считала полезной вещью для беглеца, а Рон Уизли подарил свитер темно-синего цвета, довольно большой по размеру. За корявой желтой буквой «S» почему-то просвечивала буква «R», и Сириус догадался, что Рон пытался подогнать подаренный ему свитер под рост и имя Блэка. Это весьма позабавило его, хотя и тронуло до глубины души.
Он все ждал, будет ли хоть что-то от Ремуса. Может быть, письмо? Пусть даже всего с парой строк… Ему было бы достаточно. Но ничего не приходило, и настроение Сириуса снова испортилось.
В полдень он вышел на порог бунгало, прикуривая сигарету. Волны плескались прямо под ним, жаркое солнце отражалось в воде. Он прислонился плечом к проему двери, наблюдая за тем, как рыбаки тащат лодки к морю, пара из них приветственно махнули ему рукой. Сириус ответил тем же. Он знал, что многие из них называют его чудаковатым иностранцем, именно так, потому как, благодаря его идеальному произношению, его скорее могли принять за француза, чем за англичанина, а на базаре один раз его вообще посчитали испанцем за загорелую кожу и темные волосы. Блэка это невероятно забавляло.