существование… а ведь он, Стив, всегда свято верил, что правда бывает лишь одна…

Кром вдруг выхватил из ножен меч, Гаай в ответ тоже обнажил свой клинок.

- Уж не хочешь ли ты драться со мной, старик? – гнев в голосе предводителя вновь

уступил место холодному удивлению. – Ты хорошо подумал?

- Я хорошо подумал! – Кром неожиданно улыбнулся, и тоскливая эта его улыбка острой

болью пронзила и без того смятённое и истерзанное сомнениями сердце Стива. – И я не

буду драться с тобой, Гаай! Веди их дальше, этих… - презрительный взгляд старика

скользнул по притихшим воинам. – Веди, командуй, распоряжайся… они вполне

достойны такого предводителя, как ты! А я… я ухожу к сыновьям!

Взмахнув мечом, Кром вдруг с силой полоснул острым его лезвием себя по горлу и упал

наземь, захлёбываясь собственной кровью. Испуганная лошадь его шарахнулась в сторону

и тут же остановилась, ибо Гаай успел ухватить её за узду. Воины, неподвижные и

ошеломленные, молча взирали на содрогающееся в агонии тело старого воина.

- Возьми лошадь! – крикнул Гаай одному из воинов и, когда тот послушно подхватил

поводья, повернул своего коня и, даже не взглянув на Крома, поскакал в голову колонны.

– Выступаем! – прокричал он, не оборачиваясь. – Всем занять свои места!

- Мы что, не предадим его сожжению? – выкрикнул кто-то из воинов.

- Нет! – Гаай, наконец, обернулся и посмотрел на неподвижное тело Крома – Мы

сжигаем воинов! А он избрал себе смерть труса, и пусть душа его отправляется в вечное

царства тьмы и мрака! Ты ещё слышишь меня, старик?! – снова закричал он и гнев,

перемешанный с презрением, явственно прозвучал в могучем его голосе. – Ты никогда не

встретишься со своими сыновьями! – Гаай замолчал, вновь обвёл бешеным взглядом

притихшую колонну и, пришпорив коня, далеко вырвался вперёд. – Не отставать! – зычно

крикнул он, уже не оборачиваясь.

Небольшая колонна медленно двинулась в путь. Проезжая мимо неподвижного тела

Крома, каждый из воинов невольно отводил взгляд в сторону.

Стив в одиночестве замыкал колонну. Охваченный своими мыслями, он ехал молча,

низко опустив голову, но, проезжая мимо тела старого воина, юноша, сам не понимая

почему, вдруг приостановил лошадь. Внимательно вглядываясь в мучнисто-белое лицо

старика, Стив вдруг обнаружил, что тот ещё не умер. Кром лежал на спине, тело его было

совершенно неподвижным, но губы старика всё ещё чуть шевелились… он, кажется, что-

то шептал. Стив прислушался.

- Силам тьмы и зла отдаю тело своё после того, как душа улетит прочь! – искусанные

губы Крома шевелились всё медленней, торопливый его шёпот стал уже почти

неразборчивым, но Стив сумел расслышать имя Гаая… он прислушался повнимательнее,

но старик шептал всё тише и тише. Сумев разобрать только отдельные разрозненные

слова, Стив понял, что старый воин в предсмертном бреду произносит какое-то чёрное

заклятие.

28

- Не отставать! – громыхнул от головы колонны гневный голос Гаая.

Пришпорив лошадь, Стив нагнал отряд. Некоторое время он ехал молча м всё

раздумывал о последних странных словах умирающего Крома. Бредил ли старик,

произнося их, или слова эти в его устах наполнены были каким-то зловещим смыслом?

Стиву не терпелось рассказать обо всём услышанном Гэлу, но однорукий воин ехал

далеко впереди, сразу же вслед за предводителем, а прямо перед Стивом маячила жирная

спина воина, так яростно обвинявшего вчера Гэла в неверии. Обращаться к толстяку за

советом юноше очень не хотелось… впрочем, вечером на привале, он поговорит с

Гэлом…

Правда, до вечернего привала было ещё ох как далеко.

Глава 6

Стив уже почти смирился с мыслью, что ему придётся весь день замыкать колонну в

одиночестве. Ехать последним по узкой лесной дороге было очень опасно, всё время

приходилось быть начеку – поэтому Стив немедленно привёл в боевую готовность

арбалет, стараясь чутко прислушиваться к каждому постороннему звуку и шороху в

окрестном кустарнике.

Правда, прислушиваться ко всем этим звукам и шорохам было не так-то и просто из-за,

доносившихся спереди от Стива, почти непрерывных причитаний. Толстый воин, ехавший

как раз впереди юноши и ещё не совсем оправившийся от воздействия древесного яда, а

по сему, особенно раздражительный, никак не мог управиться с норовистой вьючной

лошадью слева от себя. Может, лошадь и не была особенно норовистой, просто она не

привыкла быть вьючным животным, чего толстяк никак не мог уразуметь. Он то и дело

понукал упрямое животное, в сердцах дёргал и дёргал его за узду, время от времени

принимался стегать лошадь плетью, что, разумеется, ни к чему хорошему не приводило,

да и не могло привести. Проделывая это и проклиная всё на свете, воин всё сыпал и сыпал

самыми отборнейшими ругательствами. Резкий, неприятно-пронзительный голос его

пронизывал, казалось, насквозь измученный мозг Стива, мешая ему сосредоточиться на

чём-то одном, а главное, отвлекая внимание юноши от грозящей им со всех сторон

опасности.

Стиву очень хотелось вежливо попросить неутомимого говоруна, если не замолчать, то

хотя бы изливать свои жалобы немного потише. Но он отлично понимал, что любое его

вмешательство, пусть даже в самой вежливой форме, лишь подольёт масла в огонь и

очередной залп злой ругани вместо лошади достанется ему, Стиву, и придётся как-то на

это реагировать. Реагировать на грубость можно было лишь ответной грубостью, а лучше

всего – мечом, но молодой воин, с раннего детства воспитанный в безоговорочном

послушании и почитании старших, не осмеливался затеять ссору с человеком, почти

годившимся ему в отцы.

Поэтому он вынужден был довольно долго выносить эти, нудные и весьма

однообразные словесные излияния, и был глубоко благодарен воину, ехавшему впереди

толстяка. Ему, наверное, тоже надоело слушать бесконечное это нытьё и проклятия,

поэтому воин, обернувшись к сквернослову, свирепо проорал ему прямо в лицо, чтобы тот

немедленно заткнулся. После этого он ещё свирепей добавил, что сам заткнёт пасть

толстяку, в случае на то необходимости.

Опешивший толстяк хотел, было, достойно ответить обидчику, но у воина впереди был

не только весьма грозный вид, но и соответствующие габариты. Так что, неутомимый

болтун, к тому же, ещё не вполне оправившийся от ран и перенесённых страданий,

вынужден был прикусить язык и наконец-таки замолчать, к великому удовлетворению, не

только впереди ехавшего воина, но и Стива.

29

Настроение юноши улучшилось ещё больше, когда он увидел, как Гэл, перекинувшись

вдруг с предводителем несколькими короткими фразами, выехал из общей колонны на

обочину и остановился там, пропуская вперёд всадников одного за другим. Дождавшись

очереди Стива, Гэл тоже тронул поводья своей лошади и поехал рядом с молодым

воином.

- Куда безопаснее, ежели замыкать колонну будут двое, - негромко произнёс он, глядя

прямо перед собой. – Надеюсь, ты согласен с таким утверждением?

- Разумеется! – Стив постарался, как мог, сдержать бурную радость, но это ему, конечно

же, плохо удалось. – Гаай сам направил тебя сюда или это ты ему предложил?

Гэл искоса взглянул на Стива, но ничего ему не ответил и так, некоторое время, они

ехали молча. Потом Гэл первым нарушил затянувшееся молчание.

- Скажи, зачем ты зарядил арбалет стрелой с серебряным наконечником? – спросил он. –

Такая стрела не пробьёт даже обычной кольчуги, не говоря уже о более прочных

доспехах.

Стив посмотрел на свой арбалет, потом перевёл взгляд на Гэла.