Конечно, матери очень хотелось, чтобы дочери с мужьями проводили с ними хотя бы большие праздники и часть отпуска. Профессия Душана не позволяла делать так. Однако мать отказывалась это понимать.

В этом году в интересах сохранения хороших отношений с родителями Элишки Главка решил провести совместный отпуск у них, и Элишка была ему за это благодарна. Она посмотрела на мужа любящим взглядом. Душан упрямо избегал разговоров на тему о детях, и, когда теща заговорила о внучатах, он просто вышел из комнаты. Элишка сама объяснила родителям, что ей сказали врачи, и больше они к этому вопросу не возвращались…

Душан спал крепко. Слегка нахмуренный лоб, плотно сжатые губы. «И во сне заботы его не покидают», — подумала она. На днях признался ей, что теперь у него гораздо больше обязанностей, чем прежде. О своей работе Душан говорил редко, да и то только намеками. Элишка поняла, что он замещает Гинека Ридла и его злит пренебрежительное отношение Меигарта к его способностям. В его тоне сквозила обида. Он не принадлежал к людям, отличающимся особой энергией и деловитостью, хотя и учился упорно и даже самоотверженно; ему не хватало уверенности, а поэтому трудно было отстаивать ту или иную свою точку зрения.

Таким она его знала. Он не жаловался, но в последние недели она сама заметила его раздражение.

Через открытое окно откуда-то издалека в комнату проник шум мотора. Часы на башне костела показывали без восьми час. Слишком много ночей провела Элишка без сна с 12 июня, чтобы не знать, что автомобиль, мчащийся по Бореку в это время, — случай, несомненно, особый. Населенный пункт находился в стороне от оживленного шоссе. Со стороны границы и днем-то сюда могла заехать только какая-нибудь заплутавшая машина, ну а ночью… Это могло означать только одно — тревогу.

В одной ночной рубашке Элишка подбежала к раскрытому окну и выглянула на улицу. Из дома пани Матейковой, где они снимали квартиру, как на ладони была видна площадь и выходившие на нее улицы. Вот из-за костела вынырнули две притушенные фары. Машина мчалась, как на автогонках.

— Душан! — разбудила она мужа. — Едут за тобой!

Он сразу приподнялся и сел на кровати, но прошла минута, прежде чем он осознал происходящее. Пробормотав что-то невразумительное, он вскочил с постели и бросился в ванную, на ходу снимая пижаму, В этот момент за окном заскрипел песок под колесами резко затормозившей машины.

— Он уже одевается! — крикнула Элишка солдату, спрыгнувшему с подножки. — Сейчас будет готов.

— Спасибо! — Солдат махнул рукой Элишке и шагнул назад, к машине. — Менгартик будто вовсе спать не ложился, — бросил он водителю в открытую дверь и вытащил из кармана пачку сигарет.

Элишка услышала его реплику и, спеша на кухню, подумала, почему это солдаты дали ее мужу эту кличку. У нее вдруг возникло желание вернуться и ответить распущенному солдату должным образом, но она только тряхнула головой.

Из холодильника пани Матейковой, куда они клали продукты, она вытащила кусок колбасы, взяла из хлебницы хлеб, быстро завернула все в бумагу и выбежала в коридор. Когда Элишка клала сверток в чемоданчик Душана, дверь из ванной распахнулась. Душан надевал рубашку.

— Что случилось? — В коридор из другой комнаты выглянула седая женщина.

— Ничего, пани Матейкова, не волнуйтесь. У военных опять маневры.

Душан криво улыбнулся, Элишка заговорщицки подмигнула.

— Завтра, собственно, уже сегодня, — поправилась она, — я иду в ночную смену. Приходи побыстрее, чтобы мы еще увиделись. Обещаешь, Менгартик?

Он не ответил. На бегу поцеловал ее, на прощание махнул рукой пани Матейковой и исчез за дверью.

10

Главка ступил в темноту. Он был убежден, что Элишка не спустит с него глаз, пока машина не исчезнет за поворотом, так же как минуту назад знал, что она скажет: «Приходи побыстрее». Жены всегда говорят своим мужьям, чтобы они возвращались побыстрее. Он также знал, что пани Матейкова рано утром сообщит с важным видом в магазине: «У солдат опять ночью были маневры», гордая тем, что узнала об этом событии из первых уст. Сколько раз он шутя и всерьез напоминал Элишке, чтобы она не сообщала информацию военного характера домашним, но все это уже стало своеобразным ритуалом, сопровождавшим объявление о повышенной боевой готовности. Включая и заговорщицкое подмигивание Элишки: нельзя же лишать Матейкову такой сенсационной новости. Ведь как же иначе могла бы она тогда жаловаться соседкам, что из-за квартиранта-офицера ей и выспаться невозможно как следует, все у них тревоги да учения…

— Товарищ капитан, сегодня ваше время явки будет наилучшим, — со знанием дела произнес водитель, переключая передачу. — Вы как будто чувствовали, что нас поднимут.

— Как обстановка наверху? — размеренным тоном спросил Главка.

Шофер хотел было уже ответить, что в штабе кое-кому не спится, вот и решили объявить тревогу, но, увидев в зеркале заднего вида каменное выражение лица Главки, подумал: «С Менгартиком шутки плохи», — и вслух бойко произнес:

— Боевую готовность объявило вышестоящее командование. Проверяются действия личного состава по тревоге, и, кроме того, командир дивизиона приказал проконтролировать систему оповещения и явки офицеров.

Больше капитан Главка ни о чем не спрашивал. Весь остальной путь он молчал, рассчитывая последовательность своих действий по приезде на объект. Ведь он замещает инженера дивизиона!

От напряжения у Главки стучало в висках. На результатах проверки наверняка скажутся любые мелочи. Ему надо вести себя рассудительно и в то же время энергично. Неожиданно возникла мысль о том, что уже в течение длительного времени проводится контроль функционирования ракетной техники. Он вспомнил, что четырнадцать дней назад они устранили неисправность в пусковой установке, и его прошиб холодный пот. Что, если она снова напомнит о себе? Этого ему Менгарт не простил бы. Главка тогда убедил всех, что речь идет об обычных вещах, и справился с ремонтом сам. Главка был уверен, что дефект полностью устранен, но в жизни встречается столько непостижимого, зависящего от воли случая…

Они въехали в ворота, и водитель мастерски затормозил. Главка выскочил из машины и едва не столкнулся с капитаном Блажеком. Они поприветствовали друг друга взмахом руки и поспешили на ракетные позиции. Каждый четко выполнял свои функции. Все решали секунды.

Когда они вбежали на командный пункт, находившиеся там люди даже не заметили их. Увидев подполковника Менгарта, Главка сразу понял, что дело дрянь. «Пусковая установка!» — мелькнула у него мысль.

— Дрыхли, наверное, тут все время… Вы вообще-то осознаете, о чем идет речь? — гремел командирский баритон.

Поручик Майерчик, офицер наведения, глотнул воздуха и заметно побледнел.

К его счастью, командир заметил Блажека с Главкой.

— Не получился функциональный контроль. Немедленно найти неисправность и устранить! — рявкнул он и, окинув всех ледяным взглядом, вышел.

Майерчик испуганно повернулся к своим спасителям, но из-за сухости во рту не мог проговорить ни слова.

Главка вздохнул свободнее. Пусковая установка, видимо, в порядке. Теперь он лихорадочно рассуждал, как быть. Взять инициативу в свои руки? Но как отреагирует на это командир? За выполнение приказа Менгарта непосредственно отвечает командир батареи. Решение созрело прежде, чем стихли шаги командира.

— Что произошло? — спросил Главка перепуганного поручика Майерчика, своего подчиненного. — Давайте по порядку, — подбодрил он его спокойным голосом.

— По двум каналам все прошло безупречно, да и третий, кажется, в порядке… Только ракета… — Поручик беспомощно развел руки.

— Что ракета?

— Неправильно наводится на цель.

— Как это конкретно проявляется?

— В момент захвата ракеты аппаратурой наведения происходит сбой, — выдавил из себя Майерчик.

— Что вы предприняли? — вступил в разговор Блажек.

Бедняга Майерчик бойко начал перечислять проделанные операции. Казалось, он ничего не упустил.