Встреча с Мишелем в дверях была, кажется, неизбежна.

Сашенька даже не удивилась, когда они столкнулись вновь.

- Господи, ну опять... ну сколько можно?! - Простонала она в отчаянии, неизвестно, к кому обращаясь.

Волконский был на удивление хмур, и на удивление красив. Как обычно, собственно, но сегодня, всё равно, как-то по особенному. Он сначала зашёл в палату своего товарища, а затем демонстративно широко распахнул перед Александрой и без того открытую дверь - не в знак вежливости, а в знак того, что в её присутствии здесь точно не нуждаются. По крайней мере, именно так ей показалось.

- У меня складывается неизменное ощущение, что ты за мной следишь. - Мрачно сказал он, и голос его не выражал ничего, кроме той самой злой иронии, так ему свойственной. - Куда не приду - везде ты, что за наказание?!

- Больно надо, ваше величество! - Не осталась в долгу Александра, и на этот раз горделиво удалилась уже без поклона. Много чести для мерзавца, решила она. И с тоской подумала: "Вот и поздоровались, вот и пожелали друг другу доброго утра!"

И, с ожесточением стуча каблучками по деревянным доскам коридора, направилась к ординаторской, не удостоив его и взглядом. Мишель посмотрел ей вслед, покачал головой, и, закрыв дверь, повернулся, наконец, к своему заинтересованно наблюдавшему эту сцену товарищу.

- М-м, доброе утро, Володя, - запоздало произнёс он.

- Ты знаешь её? - Не скрывая удивления спросил Владимирцев. - Этого цербера в юбке? Знаешь?

- К сожалению, да, - признал Мишель. - Это моя... я и не знаю, как сказать... в общем, видимо, это моя будущая сестра. Мой отец собирается жениться на её матери.

- А она при этом работает в больнице? Что за бред?

- Господи, ну откуда я знаю? - Простонал Мишель с тоской. - Володя, умоляю тебя, давай не будем об этом с утра пораньше! И так настроение ни к чёрту. Лучше помоги разобраться с отчётами, без тебя никак!

- Хорошо, конечно. - С готовностью изрёк Владимирцев, вновь почувствовав себя нужным, полноценным. Жаль, что это бывало так редко! - Но только для начала одна маленькая просьба взамен. Мишель, пожалуйста, сделай что хочешь, используй всё своё влияние, но позаботься, чтобы её от меня убрали! Мне не нужны сиделки. И такие, как она - тем более!

Мишель уже собрался спросить, а чем это его "сестра" успела так не понравиться Володе за одно короткое утро, но заметил его перевязь под не до конца застёгнутой рубашкой, и спросил другое:

- Кто тебя перевязывал?

- Она, чёрт бы её побрал! - Гневно изрёк Владимирцев. - Никакого уважения к офицеру, чёрт возьми! Девчонка!!! Так меня ещё никогда не унижали!

- На бинтах кровь, - отметил Мишель. - У тебя, что, открылась рана?

- Какая разница?! - Взбесился Владимирцев, и протянул руку. - Давай отчёты, я посмотрю.

- Володя...

- Ни слова больше, Волконский! - Предупредительно произнёс Владимир Петрович, но руку протянутую всё же никуда не убрал. - Давай свои чёртовы бумаги, пока я не передумал!

- Хм. - Только и сказал Мишель, оценивая на совесть сделанную перевязку, но документы всё-таки отдал.

 Положив их на колени, Владимирцев принялся старательно застёгивать пиджак аж до самого ворота, чтобы скрыть от своего товарища истинное положение дел.

Но скрыть что-то от Мишеля весьма проблематично. Он умел быть весьма наблюдательным, когда требовалось. И, сам не зная зачем, он сказал тихонько:

- Ты бы... того... поблагодарил бы её, что ли?

- За что это мне её благодарить? - С подозрением спросил Владимирцев, как будто и впрямь не понимал.

- За то, что не дала тебе, упрямому идиоту, истечь кровью этим прекрасным утром! - Поэтично сказал Мишель, и устало опустился на пустующую койку рядом с креслом Владимирцева. Он не спал всю ночь, но на этот раз не из-за Ксении, а из-за поисков Леонида Воробьёва и того самого дела, за которым охотился теперь Иван Кириллович.

- Благодарить! Вот ещё! - Обиженно пробубнил Владимир Петрович, с таким видом, будто задели его честь. - Кто она такая, чтобы я её благодарил?

- Ну да, ну да. - Произнёс Мишель задумчиво. Спорить было бесполезно.

...а жертва чудовищной несправедливости, тем временем, уже успела отдать свой маленький саквояж старой сестре-хозяйке тёте Клаве, и справиться о Вере. Оказалось, она всё ещё делала обход где-то на втором этаже, а вот доктор Сидоренко, между прочим, уже вернулся и спрашивал о своей подопечной.

Это было не очень хорошо.

Собственно, настроение Сашино начало стремительно падать уже после встречи с Мишелем, как это бывало всегда, а теперь и вовсе вошло в привычку. И чем дальше - тем хуже.

Если Сидоренко вернулся и не застал её на месте, он вполне мог написать жалобу Викентию Иннокентьевичу, и тогда... Саша в красках представила себя, вышвыриваемую за двери больницы, и докторский саквояж, летящий следом за ней. И крики, непременно крики вслед, нечто вроде: "Неблагодарная! Мы дали тебе такой шанс, а ты?! Ветреная девчонка! Из тебя ни за что не получится настоящего доктора!" Или что-то в этом роде.

Сдавленно вздохнув, Саша подобрала юбки, и поскорее направилась к знакомой двери, ведущей вниз, в подвал. Никогда бы не подумала она, что будет так торопиться в холодный больничный морг! Это была какая-то злая ирония судьбы, и Саша позволила себе грустно улыбнуться по этому поводу.

 На ступенях пришлось замедлить шаг, чтобы не запутаться в юбках, и не свалиться вниз, тем самым ускорив своё приближение к царству Ипполита Афанасьевича. А потом она и вовсе остановилась, так и не дойдя до конца, заметив своего учителя за весьма странным занятием: склонившись над раковиной, он неровными движениями застирывал манжет рукава от кровавых разводов, прямо так, не снимая рубашки. Когда это он успел перепачкаться, если пришёл не более пяти минут назад? И почему приступил к операции без халата, не он ли вчера говорил, что первым делом необходимо надеть халат?

Позади, в приёмной, послышался какой-то шум, и Александра, вернувшись наверх, плотно закрыла за собой дверь, чтобы ничто не нарушало покоя анатомического отделения, после чего снова спустилась, и остановилась возле Сидоренко, чтобы поздороваться. И в одночасье забыла всё, что хотела сказать, когда подошла ближе.

Не было никакой операции. Он бы и при желании не успел бы провести вскрытие так быстро, будь хоть трижды гениальным врачом. Это была его собственная кровь, а не кровь пациента. И глубочайший порез от локтя до самого запястья краше всяких слов говорил об этом.

- Господи, где это вас так угораздило? - Вместо приветствия спросила Александра.

Сидоренко на мгновение оставил своё занятие, поднял голову, как будто только теперь заметил, что он не один, и окинул свою ученицу безразличным взглядом.

- А, это ты! - Пробормотал он, очевидно, не сразу разгадав, кто это перед ним. И вернулся к прерванному делу с тройным усердием.

Удивительно, но Саше не показалось, что от него пахнет спиртным. Более того, она готова была спорить, что Ипполит Афанасьевич бесконечно трезв, и тем более странным казалось его поведение.

- Что с вами? - Рискнула спросить она, но нарастающий шум из коридора не дал Сидоренко ответить. При условии, что он, конечно, вообще собирался отвечать.

Дверь наверху распахнулась настежь, с силой ударившись о стену, и едва ли не слетела с петель. От стены отскочила штукатурка, и посыпалась вниз, прямо к Сашиным ногам - девушка едва ли успела отступить на шаг назад. Головы они с Сидоренко подняли одновременно, чтобы поглядеть, кто это посмел нарушить покой царства мёртвых столь бесцеремонным образом, но незваного гостя на лестнице уже не было, он стремительно слетел вниз, с криками:

- Где этот мерзавец?!

Это который из? - оглянувшись на столы с покойниками, хотела, было, спросить Александра, причём с явным осуждением. Нехорошо так о мёртвых, право слово! Правда, уже в следующую секунду она спохватилась, и медленно-медленно повернулась к Сидоренко, вопросительно глядя на него. Ипполит Афанасьевич поморщился и зачем-то выключил кран. Шум бегущей воды стих, в помещении воцарилась тишина, нарушаемая лишь шумным дыханием незваного гостя, с трудом переводящего дух после длительной пробежки.