– Товарищи, – командир с петлицами капитана-артиллериста вышел перед собравшимися людьми. – Позавчера силами нашего отряда была уничтожена банда фашистских убийц. Эти звери не воевали с войсками Красной Армии, они ездили по городам и селам и уничтожали людей, которые не могли даже от них защититься. Несколько из этих бандитов попали к нам в руки живыми, часть из них уже получила по заслугам, рассказав о своих преступлениях, а вот эти трое будут расстреляны здесь и сейчас. Пусть это будет уроком тем, кто попытается пойти на службу к врагам, чтобы уничтожать собственный народ.

Командир со значением посмотрел на бургомистра, от чего у того чуть не отнялись ноги, и пошел в сторону полутора десятка бойцов, выстроившихся напротив трех стоящих у стены сельсовета немцев.

– Взвод! Целься! Пли!

Звук нестройного залпа разорвал тишину, сгустившуюся над площадью.

Через полчаса колонна уже покидала село, оставив за собой три трупа и россыпь гильз. А еще через час в сгустившейся темноте, в совсем другом направлении прокралась одинокая фигура. Добравшись до леса, человек не стал выходить на дорогу, дабы не попасться опять в лапы хитрых партизан. До ближайшего немецкого опорного пункта идти по лесу всю ночь, но бургомистр готов был выполнять свою работу добросовестно.

– Как считаешь, старшина, получится у Михеича?

– А чего ж не получиться, товарищ капитан? В лесу он не заплутает, чай, не дитя малое, а утречком все немцам и доложит чинчинарем. И как страшные партизаны, числом ровно двести пятьдесят человек, расстреляли немцев, и как ему смертью грозили, и про оружие, и куда пошли. Короче, все будет, как договорились.

– А если пытать начнут?

– Зачем? Вот если остальные селяне что другое говорить начнут, но то вряд ли. Так что уже завтра по дороге на Велиж засады появятся, так что нам надо все по нотам разыграть, иначе могут догадаться, гады. Без пары боев нам никак не обойтись, а это потери, как ни крути.

– Ничего, старшина, прорвемся.

Удачно немцы устроились. Для нас, конечно, а вот для себя я бы так не сказал. Вроде все правильно сделали – и одиночное здание выбрали с забором, и посты расставили, даже угол казармы, что над канавой, образованной ручейком, нависает, минами огородили, саперы как-никак. Но по ручью-то пройти можно. Откуда знаю? Дык третий день здесь сижу, и сапера, что мины проверяет, срисовал. Хитрую он себе тропу пробил – два раза надо в ручей войти. Ну, да и ладно, чай, и с мокрыми ногами живут. К самой стене все одно не подобраться, там мины гуще всего, но Крамской говорит, что нам это на руку, меньше взрывчатки закладывать придется. Он уже целую сеть из детонирующего шнура и шашек сплел.

Сегодня и пойдем, прямо днем. Знаю, что по канону жанра надо ночью, но больно их тогда много, а в светлое время суток только человек пять-семь в расположении остается. Утренний развод у них через полчаса, потом еще часик подождать, а ну как кто с полдороги вернется по нужде малой, и можно начинать.

– Крамской, Фролов, поползли потихоньку.

Сейчас доползем, устроимся, и пора будет. Похоже, все разъехались, ждем патруль.

– Бойцы, часик можно покемарить, как что – толкну.

Не командирское это, конечно, дело – службу тащить, пока подчиненные дрыхнуть изволят, но мне так спокойнее. Хотя привычку все делать самому надо изживать – порвусь. Пусть нас и пятнадцать человек, но штурмовать расположение смысла нет, главное, фрицев просто отвлечь да прижать.

А вот и патруль, аккуратисты – часы можно сверять. Пихнул тихо бойцов – не факт, что спали, у них тоже нервы есть. Патрульные спокойно дошли до канавки, глянули вправо-влево и почапали обратно. Пора.

Та-та-та, та-та-та! Оба готовы. Если и не на глушняк, то по крайней мере мешать не будут. Фролов остался с пулеметом, а мы с ефрейтором ломанулись вперед.

А перестрелка нарастает. Сейчас импровизированный КПП давят два ручника, а снайпер держит окна казармы, что выходят на улицу. Шлеп, шлеп, хорошо, что не глубоко, сапоги не зальет. Стоп, здесь должна быть проволока, обходим, и опять в ручей, а вот и угол.

– Леший, мины вот, вот и вот. Накладывай заряды, а я теми, что справа, займусь.

Так, теперь осторожненько укладываю шашки около взрывателей, не дай бог их тронуть. Оставшееся смертельное кружево укладываю более-менее ровно по площади.

– Уходим, – Крамской запаливает шнур.

Пошлепали обратно, главное, не спешить, у нас две минуты. Прячемся, лежим, ждем – рот раскрыт, глаза зажмурены.

Ба-бах-бах-бах! Хр-р-р!

Тьфу, даже сюда земля долетела. А угол здания все же осыпался, может, зря я ефрейтору не поверил и заставил еще один заряд вязать? Наши пулеметы оживились, да и автоматчики подключились. Все правильно, сейчас главное не дать гансам к казарме оттянуться, проверить – а чего это там такое интересное происходит?

Бежим обратно. Дыра небольшая, бревна все же друг друга держат, но протиснуться можно. «Колотушку» бросать неудобно, придется «тридцать девятыми» обойтись.

Бах! Еще одну для страховки. Бах! Надеюсь, дневального у них на тумбочке нет. Куда поперед батьки в пекло? Ловлю за ремень ефрейтора, пытающегося пролезть в дыру.

– Борис, ты не прав!

Ждем минуту. Вроде тихо. Тогда еще одну, на счастье. Бах! А вот теперь можно.

Протискиваюсь в большое помещение, уставленное кроватями, часть из которых опрокинута взрывами. Неудобно, пол покосился в сторону дыры, и вокруг скопилась баррикада чуть ли не из десятка спальных мест. Перекатиться не удастся, придется перелезать. Ох, как не хочется, это ж я чистая мишень буду, и гранату не бросишь – своими же осколками посечет, а то и контузит, в закрытом-то помещении. Хотя почему бы и не бросить? Вот и ефрейтор пробрался.

– Боря, слушай сюда. Сейчас брошу болванку и полезу через завал, ты страхуешь.

Вытаскиваю из сумки «колотушку» и навесом швыряю в дальний угол, к двери.

– Гранатен!

Лезу через завал и на периферии зрения замечаю метнувшуюся фигуру. Та-та-та-та-та-та… Автомат ефрейтора заливается длинной очередью. Падаю. Закатываюсь под кровать. Бац! У него карабин. Та-та-та – это я. Та-та-та-та-та – это ефрейтор. Бац – это немец. Та-та-та – попал!

– Боря, страхуй!

Бегу к подстреленному гансу. Живой, пытается поднять карабин. Та-та – готов. Подбираю гранату, открываю дверь, дергаю за шнурок запала – пошла, родная. В коридоре грохнуло, а полотно двери чуть не приложило меня в лоб – не с той стороны встал. Бегом по коридору, держа автомат у пояса. Надо было магазин сменить, ну да ладно – еще больше половины осталось. А вот и вход! Нет, на улицу не пойду, нечего мне там делать. Машу ефрейтору, выглядывающему из-за угла.

– Проверь двери.

Их в коридор выходит еще две, и обе с навесными замками. Запертыми. Один удар, другой.

– Оружейка!

Еще удар, второй, третий.

– Есть склад!

Самый опасный зверь – это хомяк, по степени угрозы для жизни стоит сразу перед жабой. Хомяк ефрейтора, может, и недотягивал до моего, но очень стремился сравняться. Уже минут пять мечется как угорелый, что-то постоянно тащит в нору.

– Эй, закругляйся. Мы сюда зачем пришли? Детонаторы нашел?

– Да!

– Так какого…

– Ща, минирую.

Ну, это дело оставлять и правда ничего не стоит. Еще две минуты.

– Командир, сто секунд.

Ага, рвем когти. Пробегая мимо вскрытых дверей, заметил брошенный по полу детонирующий шнур и дымок в одной из комнат. Видно, ефрейтор постарался и оружейку заминировать. Бегом, бегом, протискиваюсь в дыру. Крамской, вцепившись в огромный, связанный, вероятно, из простыней, куль, уподобившись муравью, шлепает по ручью. Смотри-ка, и мне такой же приготовил, твою мать… А что делать, кому сейчас легко?

Успели, даже пяток вздохов сделал, прежде чем рвануло. Чтобы бревна как спички летали по небу, такого я еще не видел. Похоже, вся деревня будет нас долго костерить – вряд ли где одно целое оконное стекло осталось, небось даже на керосинках колбы потрескались.