– Хм, не скажу, что это сильно меняет дело, но теперь понятна, хотя бы, эта скоропалительность.

Дверь заскрипела и на пороге нарисовалась тема нашей со старшиной беседы, в двух экземплярах, естественно.

– Давайте, давайте, залетайте голуби сизокрылые, – с усмешкой подбодрил гостей старшина. – Командир уже заждался вас сидючи тут и меня пытаючи, о тайнах разных ему неведомых.

Ну, прямо кот-баюн, какой-то, старославянский.

– Не будем вокруг да около разводить, – начал, глядя на смущённую пару. – разрешение своё вам даю. Даже приказом по отряду проведём. Так что готовьте партизанско-комсомольскую свадьбу. С размахом, но без особого шика. Продукты, и что покрепче, впрочем, в пределах разумного, а так же птицу-тройку предоставит присутствующий здесь товарищ Кошка. С него всё и требуйте, а я взыщу, если какой перерасход образуется.

Старшина только хмыкнул в усы, понятно, что в его хитрой бухгалтерии, сам Михаил Иванович Калинин, староста всесоюзный, ногу сломит, а не только такой дилетант, как я. На этой радостной ноте решил свернуться и не портить людям увлекательный процесс подготовки к свадьбе, то есть попросту сбежал.

Свадьбу играли через неделю. Сначала хотели пораньше, но завертели всех дела. Самолёт, что к нам летел, а он всё-таки вылетел, на аэродром не вернулся, а значит сгинул где-то по дороге к нам. С концами. С этими же самыми концами сгинул и очередной проверяющий, что в этом самолёте и был. К добру ли или к худу данный поворот событий, сказать сразу не могу, но то, что о прибытии дорогого гостя не предупредили заранее, радужных надежд не внушает. Зиновьев ходит хмурый, а когда смотрит на меня становится ещё и каким-то злым, озабоченным. Хорошо, что у меня алиби – самолёт мы вместе с ним ждали, в поле мёрзли, а то бы он заподозрил, что я на чёрных крыльях в ночи слетал и собственноручно этот аэроплан и угробил.

Похоже, это профессиональный вывих сознания. Лично я не хотел бы быть на его месте. Только представлю, что не только по долгу службы, но и по жизни начнёшь подозревать всех и всякого – тут свихнуться можно на раз. А они не только подозревают всех и копают под каждого, при этом подавляющая часть их работы, по сути бессмысленна, если, конечно, не считать результатом подтверждение неосновательности подозрений. Выявив врага, они часто не ограничиваются тривиальным наказанием, а пытаются даже его наличие использовать для пользы общего дела. Как представлю, что дружески разговариваю, курю или выпиваю наркомовские сто грамм, зная, что передо мной враг, на руках которого кровь товарищей и друзей… Нет, на этого моего актёрского таланта не хватит.

На что хватит? На роль посаженого отца, например. Хотя какой из меня отец, я моложе жениха почти на месяц оказался. Не совсем я, скорее Константин, но не станешь же это всем объяснять.

Свадебный стол оказался куцый – попробуй размести в землянке хоть два десятка человек с комфортом, тут и спали-то вповалку на двухэтажных низких нарах, так теплее. Потому, основные мероприятия проводили, как обычно, на свежем, даже слишком свежем, воздухе. Мороз ощутимо пощипывал лица, так что к чему так раскраснелась невеста сказать сложно, но думаю способствовало данному обстоятельству множество факторов.

Субботний день, начался взбалмошно и суматошно. Старшина со своими людьми готовил хоть и небогатое, но явно не обычное ежедневное угощение. Калиничев, прослышав про упомянутую мной птицу-тройку, на самом деле расстарался и организовал оную. Ну и ладно, что некуда нестись сломя голову, разбрасывая в стороны искрящийся студёный январский снег. Даже круг по нашему невеликому острову привёл немного испуганную и слегка суетливую невесту, наряженную в длинную фату из парашютного шёлка, в крайне возбуждённое состояние. Когда же народ потащил жениху и невесте подарки, после недлинной речи, сваленной мной на Нефёдова, Мария стала полностью оправдывать звание красной девицы.

Подарков оказалась уйма, ведь кроме бойцов из нашего лагеря присутствовали представители и из трёх других, по прибытии сравненных Тихвинским с мулами, до того тяжело оказались нагружены. Чего здесь только не было, по большей части красноармейцы передарили молодым, всякие мелочи, что достались им из немецких рождественских посылок. По крайней мере, обилие синих коробочек с кремом, что виднелись в куче свёртков и узелков, громоздившихся на специально выделенном для подарков столе, говорили именно об этом.

Как уже говорил, общего стола не было, после торжественного построения празднование разбилось на несколько обособленных посиделок, меж коими происходило интенсивное бурление и перемещение личного состава. Возможно, не все периодически меняли местоположение, но молодым и командирам, пришлось погулять. Слава Кошке, спиртного было выдано бойцам в обрез, только чтобы обозначить неординарность проводимого мероприятия, но и так пришлось выпить прилично. А ведь только пригубливал. Уж больно много было желающих сказать тост и поздравить молодожёнов. Да, сильно стосковался народ по нормальной жизни, раз такое нередкое, пусть и неординарное событие, как свадьба, воспринималось с огромным воодушевлением.

На фоне праздника, не особо хорошо выглядело положение с медициной. Особенно со здоровьем детей. Слава нашему доктору-ветеринару многие пошли на поправку, но положение двух девочек и одного пацанёнка, совсем мелкого, выглядящего лет чуть ли не на десять лет, хотя по его словам ему было тринадцать. У этих троих дела шли совсем не лучшим образом – подозревалось крупозное воспаление лёгких. В наших условиях, да на самом деле в любых других, это было чрезвычайно опасно.

Хорошо, что никто ещё не впал в бессознательное состояние. Дети очень страдали – температура была под сорок, спасались считай почти исключительно спиртовыми компрессами, естественно не забывая и все прочие, как народные так и научные медицинские методы. Но всё это помогало очень плохо.

Ребята лежали в отдельном закутке. Похоже, у них не было сил даже кашлять, только хрипло негромко с перерывами дышали. Присел около топчана, где на слежавшемся набитым сеном матрасе, пропитанным запахом пота и алкоголя, лежала темноволосая девочка. Мокрые волосы облепили обтянутый пергаментом влажной кожи, под которой казалось не сохранилось не малейшей толики мяса и жира, череп. Прикрытые подрагивающими веками глаза, буквально выпирали из запавших глазниц. Взяв в ладонь тонкую, почти светящуюся в полумраке кисть, заметил, как веки дрогнули и на меня глянули карие, с красными прожилками белков, наполненные болью глаза. Тонкие губы исказились в гримасе боли, которую только через пару секунд я осознал. Девочка пыталась улыбаться через боль.

– Тётя Маша женилась? – еле расслышал тихий шёпот.

– Вышла замуж твоя тёзка. Девушки выходят замуж, женятся мужчины. На таких вот красавицах, как ты. Вот выздоровеешь, подрастёшь немного, и мы тебе такого справного жениха найдём – все подруги обзавидуются.

Снова гримаса боли. Нет, это улыбка. И ею она и будет. У Багрицкого Валя умерла. У Константина всегда, даже после десятка прочтений, это стихотворение вызывало щемящее чувство тоски. Надо сделать так чтобы вот эта девочка Маша, и все прочие дети выжили, даже если придётся положить за это свои жизни, наша наипервейшая задача. Спасая настоящее, думай о будущем, а наше будущее – эти дети.