- Давай, - воодушевилась я, и взяла пирожное.

- У тебя на носу крем, - засмеялся Дима, и поцеловал меня в нос, а меня залила краска.

- Вот любительница сладкого, - с улыбкой сказал он, - я тут порылся в прошлом Виринеи, и появилась одна мысль.

- Какая? – заинтересовалась я, измазав пальцы своим любимым, масляным кремом.

- Вира по жизни была чокнутой. Не в смысле, сумасшедшая, а в смысле, бешеная. Всегда действовала на свой страх и риск, в тюрьме дралась, и вдруг, неожиданный вираж. Во время последней отсидки она стала паинькой. Даже стала ухаживать за одной женщиной. У той был туберкулёз в последней

стадии...

- Ухаживала за туберкулёзной больной? – вздёрнула я брови, - и не побоялась?

- Формы туберкулёза делятся на открытые и закрытые, - пояснил Дима, - с открытым отправляют на карантин, а закрытые не опасны для окружающих. Хотя они тоже микробы выделяют.

- Распространённая болезнь для заключённых, - вздохнула я, - а как закрытый туберкулёз может находиться в последней стадии? Ты вообще понял, что сейчас сказал?

- Я-то понял, а вот ты, похоже, плохо знакома с нюансами этой болезни, - усмехнулся Дима.

- Вот уж чего мне для полного счастья не хватало, так это

ознакомления! – фыркнула я.

- А я прочту тебе маленькую лекцию, любовь моя, - сказал Дима, - туберкулёз делится на две формы: открытые и закрытые. Открытая форма опасна для окружающих, человек постоянно кашляет, и плюётся кровью, но заразить он может только туберкулёзом лёгких. При закрытой форме очаг заражения находится как бы в капсуле, и из-за этого его не берут некоторые антибиотики. Такую форму очень трудно лечить, потому что сквозь капсулу не пробьёшься, зато она не опасна для окружающих. Эта форма протекает медленно, и, как ты понимаешь, вылечить её в тюремном лазарете без шансов. У них там ото всех болезней анальгин и клизма.

- Ужасно, - вздохнула я.

- Ничего, - процедил он, - для маньяков, педофилов, и прочей пакости, в самый раз.

- Может, в чём-то ты и прав, - протянула я, - но они тоже люди. Для всех есть суд Божий. Всё равно ответят.

- Это, да, - кивнул Дима, - но вернёмся к нашим баранам. Вот в чём странность, Вира ни на шаг не отходила от больной, а потом вдруг перестала воровать.

- Думаешь, умирающая ей что-то сообщила? – предположила я.

- Думаю, да, - сказал Дима, - что-то кроется в этих стенах. Но почему ты решила, что она сама катакомбы вскрыла? Может, её туда привезли?

- Предполагаю, - протянула я, - а то Макс меня постоянно ругает, что я упрусь рогом в одну версию, а другие не рассматриваю. Не смотри на меня так. Просто, понимаешь, меня смущает, что Вира знала, куда бежать.

- В смысле?

- Она, раненая, кинулась не на дорогу, к лесу, в надежде, что там проедет какая-нибудь машина, а по узкой, неудобной дороге, к посёлку. Только аборигены знают, что дорога ведёт в чащу леса, а для раненой, она, согласись, удобней. Но Вира

помчалась по тропке. Понимаешь?

- Начинает доходить, - протянул Дима, а у меня зазвонил телефон.

- Слушаю, - ответила я.

- Привет, - сказала Нина, - не могу ждать, расскажу сейчас.

- Говори, - обрадовалась я.

- Кровь на рубашке не принадлежит Конфетиной, я обнаружила на манжетах остатки ногтевой кости, и дорогой лак розового цвета. Кстати, донесу до тебя шокирующую новость, твой труп был серьёзно болен. Туберкулёзом.

- Чем? – ахнула я, и, прикрыв трубку ладонью, прошипела, - значит, говоришь, закрытая форма не заразна?

- Это нонсенс, - покачал головой Дима, - она не могла от закрытой формы заразиться.

- Как видишь, могла, - процедила я.

- Викуль, подожди, - воскликнула Нина, - от закрытой формы действительно нельзя заразиться. У неё разложения в лёгких, и разложения серьёзные. Залечить, конечно, можно было, если б схватили чуток пораньше. Впрочем, и на такой стадии лечится. Но дело в том, что она его не сама подхватила, ей его ввели. Есть след от укола.

- А разве так можно? – поразилась я.

- Конечно. Взял вакцину, и ввёл. К твоему сведению, ослабленную вакцину вводят детям. Не знаю, как тебе, а мне точно вводили. Но ослабленная не приносит вреда, она позволяет выработать иммунитет. Хотя, есть дети, к которым попадает палочка Коха как раз из-за этих прививок, если слишком часто делать. Но они, как правило, являются носителями, а не заражёнными. Они могут и не заболеть никогда, если будут постоянно на свежем воздухе, и вести соответствующий образ жизни. А Вире ввели убойную дозу. Понимаешь?

- Ужас! – прошептала я, - кому это надо? Зачем так?

- Это тебе и предстоит узнать, - хмыкнула Нина, - пока, - и мне в ухо полетели частые гудки.

- Представляешь, ей вкололи эти микробы, - прошептала я, глядя на Диму, - зачем?

- Козлова Юлия Степановна, - потёр Дима подбородок, - бывший работник НИИ имени Марченко. Это НИИ давно приказало долго жить, а сотрудников раскидали по другим учреждениям. НИИ занималось разработкой методов борьбы с туберкулёзом, а потом его прикрыли. Значит, произошло нечто неординарное, раз власти столь кардинально подошли к этому вопросу.

- Ты это о ком? – сурово спросила я.

- О зэчке, за которой ухаживала Вира.

- Так, так, - воодушевилась я, - говори.

- Я и говорю. НИИ было успешным, имело спонсоров, и вдруг, прикрыли. Юлия Степановна отправилась работать в институт, преподавать химию, а потом, за кражу крупной суммы денег отправилась за колючку. Там у неё обнаружили заболевание, и она умерла. Будем выяснять?

- Конечно, будем, - воодушевилась я, - адреса есть?

- Есть, - кивнул Дима, - у тебя какие на завтра планы?

- А, может, сейчас? – протянула я, - большинство рано не ложится, и потом, я хочу взять людей тёпленькими.

- Куда они денутся до завтра? – хмыкнул Дима, и засмеялся, - ты любопытна, как стая сиамских кошек. Пошли.

Он помог мне надеть пальто, и мы спустились в холл.

- Сейчас скажу Владу, чтобы он отогнал твою машину домой, сам тебя отвезу, заодно с Василисой пообщаюсь, - Дима отобрал у меня ключи от джипа, передал их охраннику, а меня усадил в свой.

Мы ехали молча, слушая ретро-песни, пока у меня не ожил сотовый.

- Привет, любимая, - это был Макс, - как дела?

- Чудесно, - лаконично ответила я.

- Что делаешь?

- В данный момент еду, а что?

- Я тоже еду, - засмеялся Макс, - вернее, мы вот-вот тронемся.

- Мы? – сухо переспросила я.

- Поезд вот-вот тронется, - уточнил Макс, - утром буду с тобой.

- Отлично, - ответила я.

- А что у тебя с настроением? – спросил супруг, - ты какая-то странная.

- Всё в норме, - процедила я.

- Максим Иванович, - услышала я далёкий, женский голос, - может, выпьем по бокалу? Я принесла полусладкое вино из вагона-ресторана.

- Викуль, до завтра, - Макс поспешно отключился, а я яростно швырнула аппарат в сумку.

- Что такое? – посмотрел на меня Дима.

- Кобель! – высказалась я, - я ему устрою пирожки с клубникой и полусладкое вино!

- Макс чудит? Впрочем, имеет право, ты-то ему рожек

наставила, - хохотнул Дима, а я мгновенно завелась.

- Заткнись! Он обязан хранить мне верность, а сам флиртует с коллегой! И как я не поняла, что что-то не так? Он всегда жаловался на практикантов, а тут молчит! Зато всё МВД разбилось на два лагеря, одни за меня, другие за Панкратову, а я узнаю всё самая последняя. Причём, лёжа под простынёй, в морге.

- Жаль, меня рядом не было, - ухмыльнулся Дима, - в морге мы ещё не пробовали...

- Отстань! – раздражённо буркнула я, и засмеялась, - вот дурак! – и закашлялась.

- Что с тобой? Простыла?

- Похоже на то, - вздохнула я, чувствуя, как царапает горло, - твоя была идея, порезвиться друг с другом на качелях.

- Но в катакомбы лез не я, - улыбнулся Дима, - а мы на холодных трубах провалялись долго. Это ты егозила, - и он затормозил у подъезда.

Мы поднялись на второй этаж, и я нажала пальцем на звонок. За дверью послышалось шуршание, а потом женский голос спросил: