- Что значит – не объяснила? – изумлённо протянула я, - мне она рассказала, что ты убийца. Её вызвали к следователю, рассказали, что ты убил Зорина, мужа её родной тётки. Выходит, Маша мне соврала?
- Маша не могла соврать, - покачал головой Кшиштоф, - это ей наврали. И мозг запудрили.
- Знаешь, - я сложила руки на груди, и улыбнулась, - а я всё поняла.
- Что ты поняла? – удивился он.
- В Москве поговорим, - махнула я рукой, и затянулась сигаретой.
Когда я вернулась в купе, то обнаружила, что все спят. Мужчины на верхних полках, Машка на нижней. Вторая нижняя была свободна, и я легла на неё.
Мысли разлетались в разные стороны, и голова шла кругом, мне стала ясна, наконец, вся афёра.
Я перевернулась на другой бок, и мгновенно улетела в страну морфея.
На перроне нас ждал Иван Николаевич, стоял, прислонившись к моему джипу, и оглядывался по сторонам. Нас он увидел почти сразу, и бросился помогать.
Взял у меня сумки, и стал загружать багажник.
- Слушайте, откуда вы столько янтаря взяли? – возмущённо воскликнул он, когда мы уложились, и он сел за руль.
- Выловили, - пояснила я, и свёкр недоверчиво покосился на меня, - честно, - и засмеялась, - я это из моря вытащила.
- И что ты со всем этим богатством делать будешь? – спросил он, ловко лавируя между машинами.
- Ювелирку, - ответила я, - а как там дети?
- Спят в кроватках. А у меня щека скоро дёргаться будет от занятий Василисы, я ребят на пиво позвал, футбол хотели посмотреть, а Нуцико меня и слушать не хочет. Мы так наслушались классики, что теперь мои коллеги долго ко мне прийти не захотят. Почему она не может заниматься утром?
- Потому что утром у Василинки танцы, - сверкнула я глазами, - вечером школа не работает, и учителя по языкам тоже.
- И поэтому я должен слушать её пируэты на пианино? – хмыкнул Иван Николаевич, - и на арфе? И её пение?
- И на теорбе! – фыркнула я.
- Это что за зверь? – вытаращил глаза Иван Николаевич.
- Это лютня, устаревшее название, - улыбнулась я, - знаете, что это такое?
- Понятия не имею.
- Разновидность балалайки, скруглённая с оборотной стороны.
- Понятно, - покосился на меня Иван Николаевич, и остаток пути мы проделали молча.
Дома ко мне тут же бросились кошки, собаки, я их стала гладить, потом примчалась Василинка, и я подхватила дочку.
- Так здорово! – вопила она, - мамочка, я страуса играю.
- Может, Штрауса? – засмеялась я.
- Точно, Штраус, - закивала прелестным личиком Василинка, и смоляные кудряшки, обрамляющее её белокожую мордочку, растрепались.
Дочка у меня удивительно красивая, думаю, годам к двенадцати-четырнадцати у неё от кавалеров отбоя не будет. Белая кожа, роскошные локоны, кудряшки, кажущиеся картинными, курносый носик, усыпанный веснушками, ямочки на щёчках, и родинка над верхней губкой.
Последнюю она получила от меня. Впрочем, и ямочки, веснушки, и все вышеперечисленные качества тоже.
- Ты у меня молодец, - вздохнула я.
- Тётя Нуца говорит, что я обязательно стану великой, - докладывала по-детски непосредственная Василинка, - певицей, или музыкантом.
- Конечно, солнышко, - засмеялась я, и отпустила малышку.
Василинка с топотом помчалась по дому, а я отправилась в кабинет. Первым делом убрала в тайник янтарь, созвонилась с ювелиром, переговорив с ним, набрала номер Марата.
- Привет, у меня к тебе ответственное поручение, - с места в карьер, заявила я, и, без лишних предисловий, договорилась с ним о завтрашней встрече.
- Как там море? – спросил на прощание Марат.
- Отлично, - бодро отозвалась я, - плещется. Кстати, как там Александра Олеговна?
- Она пришла в сознание, я только сегодня утром звонил, - ответил он.
- Замечательно! – возликовала я, - тогда завтра, в половине одиннадцатого, начнём операцию.
- Слушай, я как-то побаиваюсь, - осторожно сказал Марат, - а вдруг её убьют?
- При всём желании не успеют, - хмыкнула я, - чего ты нервничаешь?
- Я не припомню, чтобы мы так преступников задерживали.
- Тебе нечего вспоминать, - ухмыльнулась я, - ты мне только технически помогал.
- Понятно, - вздохнул Марат, - завтра всё будет.
Потом я поговорила с Генрихом, пообещала сдать статью, а у самой все мысли были о стихах. Нечего путного в голову не
лезло.
Вечер прошёл всей семьёй, Василинка пела и играла на арфе, Иван Николаевич зевал, а Макс пытался под музыкальный аккомпанемент читать спортивный журнал.
Позже я заглянула в комнату к Фриде и Мирославе, они в этот момент лазали в интернете, и я досадливо фыркнула.
Опять они до ночи « зависли »!
Ни сказав, ни слова, я пошла на кухню, вынула из ящика стола свечу, зажигалку, прикрыла за собой дверь, и стала спускаться в подвал.
Миновав стеллажи с вареньем, вином, и соленьями, любовно закатанными Анфисой Сергеевной, я добралась, наконец, до щитка. Открыла дверцу, и нажала на кнопку.
В одно мгновенье свет во всём доме погас, я щёлкнула зажигалкой, и зажгла свечу. Закрыла щиток, и вернулась наверх, убрала зажигалку, и со свечкой поднялась в спальню.
- Свет во всём доме вырубился, - вышел мне на встречу Макс, - пойду, посмотрю.
- Не надо ничего смотреть, - толкнула я его обратно, - это я вырубила.
- Зачем? – не понял супруг.
- Чтобы эти девушки не сидели всю ночь в сети, и глаза себе не портили, - пояснила я, - пошли спать, уже поздно.
- Здравствуйте, Эвива Леонидовна! – воскликнула Леночка, когда я вышла из лифта в ослепительном костюме ярко-жёлтого цвета, красных туфлях, пальто, и красной сумочкой.
Я вручила Леночке букет белых, махровых хризантем, и гортензий, и облокотилась о стойку секретарши.
- Для меня что-нибудь имеется?
- Для вас целая гора писем, - Лена вынула целую стопку конвертов, - держите. Такие цветочки красивые! Сейчас в вазу поставлю! – и она умчалась, а я отправилась прямиком к Генриху, на ходу просматривая почту.
Половину можно было выкинуть сразу, она не представляла интереса, и с этим я вошла в кабинет начальника.
- Привет, - весело воскликнула я, и закинула ненужную корреспонденцию ему в мусорное ведро.
Генрих, изогнув бровь дугой, посмотрел в урну, а потом на
меня.
- И что это означает?
- Как тебе повесть? – пропустила я его вопрос мимо ушей.
- Отличная. Ты талантливая девушка, чувство юмора ироничное, вообщем, мне понравилось.
- Ответь мне только на один вопрос, - прищурилась я, - зачем ты попросил меня, её написать?
- Потом объясню, - отмахнулся он.
- Всё с тобой ясно, - махнула я рукой, - что у нас на повестке дня? У меня сегодня ещё задержание!
- Какое такое задержание? – Генрих чуть со стула не свалился.
- Я в Польше на бандитов напоролась, двух уже депортировали не без моей помощи, и сегодня ещё кое-кого за решётку отправлю.
- Вот чертовка! – бросил в пространство Генрих, и я нахмурилась.
- Что ты сказал? – ледяным тоном осведомилась я.
- Тебе показалось, - замахал он руками, и подал мне макет, - смотри. Что скажешь?
- Кто составлял? – деловито осведомилась я, - тут « желтизны » столько, что просто офигеть.
- Наш новый сотрудник, - пояснил Генрих, - я снял Милу с должности, вернее, отправил в декрет на три года, а молодому, амбициозному специалисту предложил должность.
- Молодому? – вытаращила я глаза, - какой у него опыт работы?
- Никакого, - отвёл глаза Генрих, - парень только-только из института, но уже весьма неплохо себя зарекомендовал.
- Ты спятил? – возмущённо вскричала я, и осеклась, глядя на его виноватую физиономию, - понятно, - протянула я, - взял кого-то по блату?
- Точно, - вздохнул он, - знакомый попросил дать опыт работы, и я не смог отказать.
- На твоей шее можно воду вёдрами возить, - фыркнула я, - а ты и, ухом не поведёшь.
- Подожди, не кипятись, - воскликнул Генрих, - мы уже выпустили один номер, и он прокатил.