- Что значит – не объяснила? – изумлённо протянула я, - мне она рассказала, что ты убийца. Её вызвали к следователю, рассказали, что ты убил Зорина, мужа её родной тётки. Выходит, Маша мне соврала?

- Маша не могла соврать, - покачал головой Кшиштоф, - это ей наврали. И мозг запудрили.

- Знаешь, - я сложила руки на груди, и улыбнулась, - а я всё поняла.

- Что ты поняла? – удивился он.

- В Москве поговорим, - махнула я рукой, и затянулась сигаретой.

Когда я вернулась в купе, то обнаружила, что все спят. Мужчины на верхних полках, Машка на нижней. Вторая нижняя была свободна, и я легла на неё.

Мысли разлетались в разные стороны, и голова шла кругом, мне стала ясна, наконец, вся афёра.

Я перевернулась на другой бок, и мгновенно улетела в страну морфея.

На перроне нас ждал Иван Николаевич, стоял, прислонившись к моему джипу, и оглядывался по сторонам. Нас он увидел почти сразу, и бросился помогать.

Взял у меня сумки, и стал загружать багажник.

- Слушайте, откуда вы столько янтаря взяли? – возмущённо воскликнул он, когда мы уложились, и он сел за руль.

- Выловили, - пояснила я, и свёкр недоверчиво покосился на меня, - честно, - и засмеялась, - я это из моря вытащила.

- И что ты со всем этим богатством делать будешь? – спросил он, ловко лавируя между машинами.

- Ювелирку, - ответила я, - а как там дети?

- Спят в кроватках. А у меня щека скоро дёргаться будет от занятий Василисы, я ребят на пиво позвал, футбол хотели посмотреть, а Нуцико меня и слушать не хочет. Мы так наслушались классики, что теперь мои коллеги долго ко мне прийти не захотят. Почему она не может заниматься утром?

- Потому что утром у Василинки танцы, - сверкнула я глазами, - вечером школа не работает, и учителя по языкам тоже.

- И поэтому я должен слушать её пируэты на пианино? – хмыкнул Иван Николаевич, - и на арфе? И её пение?

- И на теорбе! – фыркнула я.

- Это что за зверь? – вытаращил глаза Иван Николаевич.

- Это лютня, устаревшее название, - улыбнулась я, - знаете, что это такое?

- Понятия не имею.

- Разновидность балалайки, скруглённая с оборотной стороны.

- Понятно, - покосился на меня Иван Николаевич, и остаток пути мы проделали молча.

Дома ко мне тут же бросились кошки, собаки, я их стала гладить, потом примчалась Василинка, и я подхватила дочку.

- Так здорово! – вопила она, - мамочка, я страуса играю.

- Может, Штрауса? – засмеялась я.

- Точно, Штраус, - закивала прелестным личиком Василинка, и смоляные кудряшки, обрамляющее её белокожую мордочку, растрепались.

Дочка у меня удивительно красивая, думаю, годам к двенадцати-четырнадцати у неё от кавалеров отбоя не будет. Белая кожа, роскошные локоны, кудряшки, кажущиеся картинными, курносый носик, усыпанный веснушками, ямочки на щёчках, и родинка над верхней губкой.

Последнюю она получила от меня. Впрочем, и ямочки, веснушки, и все вышеперечисленные качества тоже.

- Ты у меня молодец, - вздохнула я.

- Тётя Нуца говорит, что я обязательно стану великой, - докладывала по-детски непосредственная Василинка, - певицей, или музыкантом.

- Конечно, солнышко, - засмеялась я, и отпустила малышку.

Василинка с топотом помчалась по дому, а я отправилась в кабинет. Первым делом убрала в тайник янтарь, созвонилась с ювелиром, переговорив с ним, набрала номер Марата.

- Привет, у меня к тебе ответственное поручение, - с места в карьер, заявила я, и, без лишних предисловий, договорилась с ним о завтрашней встрече.

- Как там море? – спросил на прощание Марат.

- Отлично, - бодро отозвалась я, - плещется. Кстати, как там Александра Олеговна?

- Она пришла в сознание, я только сегодня утром звонил, - ответил он.

- Замечательно! – возликовала я, - тогда завтра, в половине одиннадцатого, начнём операцию.

- Слушай, я как-то побаиваюсь, - осторожно сказал Марат, - а вдруг её убьют?

- При всём желании не успеют, - хмыкнула я, - чего ты нервничаешь?

- Я не припомню, чтобы мы так преступников задерживали.

- Тебе нечего вспоминать, - ухмыльнулась я, - ты мне только технически помогал.

- Понятно, - вздохнул Марат, - завтра всё будет.

Потом я поговорила с Генрихом, пообещала сдать статью, а у самой все мысли были о стихах. Нечего путного в голову не

лезло.

Вечер прошёл всей семьёй, Василинка пела и играла на арфе, Иван Николаевич зевал, а Макс пытался под музыкальный аккомпанемент читать спортивный журнал.

Позже я заглянула в комнату к Фриде и Мирославе, они в этот момент лазали в интернете, и я досадливо фыркнула.

Опять они до ночи « зависли »!

Ни сказав, ни слова, я пошла на кухню, вынула из ящика стола свечу, зажигалку, прикрыла за собой дверь, и стала спускаться в подвал.

Миновав стеллажи с вареньем, вином, и соленьями, любовно закатанными Анфисой Сергеевной, я добралась, наконец, до щитка. Открыла дверцу, и нажала на кнопку.

В одно мгновенье свет во всём доме погас, я щёлкнула зажигалкой, и зажгла свечу. Закрыла щиток, и вернулась наверх, убрала зажигалку, и со свечкой поднялась в спальню.

- Свет во всём доме вырубился, - вышел мне на встречу Макс, - пойду, посмотрю.

- Не надо ничего смотреть, - толкнула я его обратно, - это я вырубила.

- Зачем? – не понял супруг.

- Чтобы эти девушки не сидели всю ночь в сети, и глаза себе не портили, - пояснила я, - пошли спать, уже поздно.

- Здравствуйте, Эвива Леонидовна! – воскликнула Леночка, когда я вышла из лифта в ослепительном костюме ярко-жёлтого цвета, красных туфлях, пальто, и красной сумочкой.

Я вручила Леночке букет белых, махровых хризантем, и гортензий, и облокотилась о стойку секретарши.

- Для меня что-нибудь имеется?

- Для вас целая гора писем, - Лена вынула целую стопку конвертов, - держите. Такие цветочки красивые! Сейчас в вазу поставлю! – и она умчалась, а я отправилась прямиком к Генриху, на ходу просматривая почту.

Половину можно было выкинуть сразу, она не представляла интереса, и с этим я вошла в кабинет начальника.

- Привет, - весело воскликнула я, и закинула ненужную корреспонденцию ему в мусорное ведро.

Генрих, изогнув бровь дугой, посмотрел в урну, а потом на

меня.

- И что это означает?

- Как тебе повесть? – пропустила я его вопрос мимо ушей.

- Отличная. Ты талантливая девушка, чувство юмора ироничное, вообщем, мне понравилось.

- Ответь мне только на один вопрос, - прищурилась я, - зачем ты попросил меня, её написать?

- Потом объясню, - отмахнулся он.

- Всё с тобой ясно, - махнула я рукой, - что у нас на повестке дня? У меня сегодня ещё задержание!

- Какое такое задержание? – Генрих чуть со стула не свалился.

- Я в Польше на бандитов напоролась, двух уже депортировали не без моей помощи, и сегодня ещё кое-кого за решётку отправлю.

- Вот чертовка! – бросил в пространство Генрих, и я нахмурилась.

- Что ты сказал? – ледяным тоном осведомилась я.

- Тебе показалось, - замахал он руками, и подал мне макет, - смотри. Что скажешь?

- Кто составлял? – деловито осведомилась я, - тут « желтизны » столько, что просто офигеть.

- Наш новый сотрудник, - пояснил Генрих, - я снял Милу с должности, вернее, отправил в декрет на три года, а молодому, амбициозному специалисту предложил должность.

- Молодому? – вытаращила я глаза, - какой у него опыт работы?

- Никакого, - отвёл глаза Генрих, - парень только-только из института, но уже весьма неплохо себя зарекомендовал.

- Ты спятил? – возмущённо вскричала я, и осеклась, глядя на его виноватую физиономию, - понятно, - протянула я, - взял кого-то по блату?

- Точно, - вздохнул он, - знакомый попросил дать опыт работы, и я не смог отказать.

- На твоей шее можно воду вёдрами возить, - фыркнула я, - а ты и, ухом не поведёшь.

- Подожди, не кипятись, - воскликнул Генрих, - мы уже выпустили один номер, и он прокатил.