Неожиданно легкий тон разговора был не случаен, Эллен выбрала его, подсознательно защищаясь от всего окружающего, что ее подавляло. Если бы она осознала, что очутилась на Луне совершенно одна, то лишилась бы рассудка. И она по-женски оборонялась от чуждой и враждебной природы, цепляясь за знакомое и привычное. За прозрачной полусферой виднелся спасительный кусочек земного мира, и ей необходим был такой же спасительный, пусть самый пустой, но только земной разговор, какой так мило умеют вести на Земле женщины. И она оставалась на Луне женщиной, маленькой, слабой, но несломленной земной женщиной:

– Когда я с вами, то как будто не на Луне.

Она повторяла это и задумчиво перебирала огромные железные пальцы манипулятора. Устройство было таково, что каждый железный палец был связан с пальцем Евгения, малейшее движение руки которого тотчас передавалось могучим стальным мышцам манипулятора. Евгений чувствовал, как один за другим сгибались его пальцы, но не протестовал.

– Как ярко здесь! – сказала Эллен, тревожно озираясь вокруг.

– Не только ярко, но и жарко, – чуть взволнованно отозвался Евгений. – Выше ста градусов.

– Мне прохладно, – поежилась Эллен.

– На вас хороший американский костюм.

– Вы находите? Он красив?

– В вашем костюме полупроводники двух родов. Одни, нагреваясь, дают электрический ток, а другие под влиянием этого тока охлаждают ваш костюм.

– Как много надо знать, чтобы быть на Луне, – вздохнула Эллен. – Я без вас уже не могу здесь… Ой! Что это?

Танкетка выехала из-за скалы, и в звездном небе появился огромный полузатененный, ярко сияющий диск. Он был во много раз больше Солнца.

– Селена, – сказал тихо Евгений, – это наша Земля.

– Земля? Боже! И вы там?

– Да. Я здесь, – виновато признался Евгений.

– Я не верю. Мираж. Вы со мной, – упрямо сказала Эллен. – Вы со мной! А там, – сразу изменился ее голос, стал жестоким, – там миссис Хент, газеты, гангстеры, бизнес… Между нами неумолимое уравнение. Остановитесь. Я хочу смотреть на Землю отсюда, с лунной высоты. Дайте вашу руку.

Эллен соскользнула с танкетки и запрокинула голову, держа пальцы манипулятора в своей руке. Евгений ощущал ее пожатие.

– Неумолимое уравнение? – переспросил он.

– О да! – глаза у Эллен сузились. – Миссис Хент, оказывается, прекрасный математик. В ее уравнении с одной стороны бизнес, с другой – подлость. В большом бизнесе чьи-то сто фунтов живого тела не играют никакой роли. Я плохо разбиралась там, у вас, в «математике»…

– Селена, я не могу представить вас… далеко…

– Мистер Громов, не могли бы вы оказать услугу, передать мою корреспонденцию с Луны?

– Миссис Хент?

– Нет, о ней. Кому-нибудь другому. Например… О да! «Юманите»! «Комсомольской правде»! Это будет восхитительное решение уравнения. О'кэй! У меня очень злые глаза? Вы согласны?

– Я передам ваше сообщение. Но сейчас нам надо браться за работу, выложить опознавательный знак для посадки «Искателя».

– Хорошо! – согласилась Эллен. – На Луне даже женщина очень сильна. Будем ворочать камни!

И маленькая Эллен схватила огромный камень. Казалось непостижимым, что она подняла его и держит над головой, такая маленькая и слабая.

– Да, да! Вот так! – подхватил Евгений.

Руки манипулятора подняли еще больший камень и, стряхнув с него пыль, положили его рядом с камнем, который бросила Эллен.

Это была спорая, веселая работа. Эллен забыла, где она находится. Она наслаждалась своей невиданной силой, способностью перебрасывать огромные каменные глыбы. Она звонко смеялась.

– Эй! Живей! Живей! – кричала она. – Я никогда не думала, что стану тяжелоатлетом.

– Вы здесь весите в шесть раз меньше, чем на Земле!

Танкетка ловко маневрировала, ее стальные руки подбрасывали камни, и пыль с них вздымалась долго не оседающим облаком. Эллен едва различала танкетку в пыльном тумане.

– Мне даже хочется чихнуть, – смеялась она. – Здесь тысячелетиями не стирали пыль.

Постепенно стал вырисовываться традиционный «тэ-образный» знак, какой выкладывают для самолетов. Он был уложен из камней, с которых «стряхнули» пыль, и потому был другого цвета, чем пепельная равнина.

– Как красиво! – радовалась Эллен, смотря на темно-гранатовые камни. – А я думала, что на Луне все серо.

– Подождите, мы ее еще выметем! – пообещал Евгений.

Эллен подошла к танкетке.

– Довольны ли вы женщиной на Луне?

Она снова перешла на «легкий тон», чтобы продолжить спасительную для нее игру.

– Селена! – только и мог выговорить Евгений.

– Вы любите женщин? – полушутливо спросила она.

Евгений был ошарашен.

– А я не люблю мужчин. Слишком хорошо знаю, что им надо. Всегда дразнила и смеялась. На лунной дороге все иное. Я встретила на ней…

– Селенитов? – попробовал пошутить Евгений.

– Нет. Человека, которого не найдешь на Земле. Пусть простой, чуть грубоватый… Кто мог ожидать?

– Вы думаете о нем… – тихо сказал Евгений. – Это естественно.

– Вы тоже спасли меня, – поспешно добавила Эллен.

Евгений усмехнулся:

– Сидя дома, в тепле, ничем не рискуя…

– Ему ничего не нужно было от меня, ничего… – не слушая Евгения, продолжала Эллен. – Этот знак для него.

Эллен оглянулась и вдруг заметила, что изображение в окнах танкетки стало бледнее, полусфера потускнела, стала молочно-стеклянной, холодной, мертвой.

Евгений исчез.

У Эллен захватило дух. С ужасом посмотрела она вокруг. Она осталась на Луне одна.

Глава третья. Лунный удар

«Искатель-II» в последний раз качнулся, лег на лунные камни и замер.

Сердце у Евгения бешено колотилось, лоб стал влажным, руки на рычагах управления дрожали, глаза старались хоть что-нибудь рассмотреть за окнами танкетки. Но ракета опустилась в облако поднятого ею пепла, туман тысячелетней лунной пыли окутал танкетку мглой.

Евгению, после того как он доложил по телефону о благополучном спуске, еще долго пришлось ждать, прежде чем в окнах танкетки стали проступать сначала мутные, потом все более резкие очертания острых лунных скал. Неужели на Луне все так уж медленно падает?

Но вот они, лунные камни, до которых можно дотронуться рукой! Вот он, лунный окоем, поразительно близкий, выпуклый, как край огромного цирка! Вот оно, каменное море, изрезанное застывшими молниями трещин! Он опять среди всего этого, как и при работе первых луноходов… Но теперь все это ярче, реальнее…

Евгений готов был кричать от радости, выскочить из макета танкетки, расцеловать Наташу, скакать по лаборатории в диком танце. Но он не чувствовал себя больше на Земле. Даже рассердился на заглянувшую было к нему Наташу.

В отличие от первых телекартинок, переданных когда-то с лунохода, ныне цветное стереоскопическое изображение в окнах-телеэкранах создавало такую иллюзию, что Евгений полностью ощущал себя на Луне. Он не устоял от соблазна и протянул обнаженную руку – он был в тенниске с короткими рукавами. Огромная железная рука манипулятора послушно повторила его движение и дотронулась до ближайшей скалы. Евгений ощутил пальцами ее твердость…

И он растроганно подумал, что в этом прикосновении было торжество человеческой мысли, торжество земной техники, торжество неуемной дерзновенности человеческого знания.

Глаза у Евгения стали влажными. Он принялся насыпать железными руками большую груду камней на месте спуска своего космического корабля.

«Искатель-II» лежал на боку. Он оперся сначала о камни лапами танкетки, которые постепенно согнулись и плавно положили корабль так, чтобы танкетка могла из него выползти.

Евгений нажал рычаги, и танкетка, припадая на задние траки гусениц, рывком выскочила из космической кабины. Она стала резвиться на лунных камнях, как выпущенный на волю звереныш. Могучие железные лапы разбрасывали камни. Гусеницы взбирались на скалу. Лапы, хватаясь за выступы, помогали им.

Торжество Евгения было полным. Он на Луне, он может взять «руками» любой камень, сфотографировать любой пейзаж, установить любой прибор, провести любое исследование! Он на Луне, на Луне, на Луне! И не нужна ему ничья помощь! Ничья! Он окончательно утвердит на Луне победу того направления в изучении космоса, которому посвятил жизнь! Зачем было лететь «Искателю-I» и «Колумбу»? Чтобы в космосе разыгрывались драмы?