В горе я дни, небосвод разъяренный, влачу – по вине твоей!
Кровь из очей я ночами бессонно точу – по вине твоей!
Где я достаток мой, в прах разметенный, сыщу – по вине твоей?
В свежем саду я, как ствол оголенный, торчу – по вине твоей!
Где ни пройду я – «дод, дод!» исступленно кричу – по вине твоей!
Я – соловей средь пустынь. Ни гнезда, ни приюта – нет у меня!
Совы ютятся в развалинах зданий, руины – нет у меня!
Кров мой родимый! Тропинки туда ни единой – нет у меня!
В свежем саду я, как ствол оголенный, торчу – по вине твоей!
Где ни пройду я – «дод, дод!» исступленно кричу – по вине твоей!
С верными прежде мне – духом и силой моей – разлучили меня!
С ясными веждами – другом и милой моей – разлучили меня!
С тем, что надеждами душу дарило мою,- разлучили меня!
В свежем саду я, как ствол оголенный, торчу – по вине твоей!
Где ни пройду я – «дод, дод!» исступленно кричу – по вине твоей!
Так никогда да не будет терзаться никто во вселенной!
Так средь пустынь да не будет скитаться никто во вселенной!
Тьмой да не будет такой облачаться никто во вселенной!
В свежем саду я, как ствол оголенный, торчу – по вине твоей!
Где ни пройду я – «дод, дод!» исступленно кричу – по вине твоей!
О, приведешь ли ты солнце желанное, господь мой, ко мне?
Зажжешь ли счастья звезду долгожданную ты мне в вышине?
Сил дай Машрабу труды неустанные творить в тишине!
В свежем саду я, как ствол оголенный, торчу – по вине твоей!
Где ни пройду я – «дод, дод!» исступленно кричу – по вине твоей!
* * *
Ждал всю ночь я. Мне на очи сна услада – не пришла,
Солнце дня, светило ночи, дум отрада – не пришла!
Мед несла другим, ко мне же с чашей яда – не пришла,
Даже полная измены и разлада – не пришла,
Будто знать меня и видеть ей не надо,- не пришла!
Дни свои в селеньях горя одиноко я влачу,
Болен я, от черной хвори смертью сердце излечу,
Но еще хочу молиться лика милого лучу!
Виночерпий, дай упиться! Я забвения хочу!
Цвет пиров, жасмин земного вертограда – не пришла!
День за днем в тоске блуждаю, нелюдимая,- ты где?
Я взываю и рыдаю: о любимая, ты где?
Где живешь ты – я не знаю, о незримая,- ты где?
Сердцу моему родная, мир души моей,- ты где?…
Ты укрыть меня от злого бедствий града не пришла!
Душу море пламенное жжет мне… Потуши! Приди!
Милостью прославленная, милость соверши – приди!
Сада счастья жительница, радость, поспеши,- приди!
О моя властительница, шах моей души,- приди!
Сердце ржа мне съела. Ты же кинуть взгляда не пришла!
Жил я, в плен любовью взятый, и про грех я свой не знал.
Что убить меня пришла ты, я – о, боже мой! – не знал!
Что звезда моя к закату никнет, кроясь тьмой,- не знал!
Что свой меч уж занесла ты над моей главой – не знал!
Понял я: ты предстоящей казни рада – не пришла!
«О Машраб,- подвижник строго мне сказал,- в мечеть войди!
Сядь в михраб, к престолу бога взор духовный возведи!»
Я святого не обидел, гнева речь смирил в груди,
И молился я, но видел мрак и горе впереди…
Мысль о боге в душу, словно в бездну ада,- не пришла!
* * *
Я, рожденный для страданья, в мира тяготах погряз,
Мучась: где конец терзанью,- к брани прибегал не раз.
Вот он – полный лицемерья мир, душе и телу враг!
И метнул стрелу неверья я ему в зеницы глаз.
В дом вина тогда вступил я, но мученья в нем познал.
И, в мечеть войдя, застыл я, как аскет, оледенясь.
Я сто тысяч благочестий продал за кувшин вина.
О подвижник! Все на месте: мне – вино, тебе – намаз.
Магом был с отравой смешан тот напиток, данный мне,
Как Мансур, я был повешен, не ужившийся у вас.
Слава о моем безумье прогремела по земле,
Что отверг я оба мира за один свиданья час.
Кто сказал: «Машраб безумен!» – коль отрекся я навек
От скитанья по чужбине, мне представшей без прикрас.
МЭВЛА КОЛЫЙ
ТАТАРСКИЙ ПОЭТ
Вторая половина XVII века
ХИКМЕТЫ
О САМОМ ПОЭТЕ И ЕГО ТВОРЧЕСТВЕ
Говорится хикмет в год по хиджри такой:
Одна тысяча восемьдесят восьмой.
Говорится он в граде Булгар над рекой,
Говорит его грешник великий – Колый.
Беспросветно прошли мои годы, друзья,
Под глазами прорыта слезами стезя,
Дни и ночи раскаянье мучит, грызя,
Что отвечу я, раб, перед божьим судом?…
Дел, угодных всевышнему, я не свершал,
Бренный мир мои помыслы все поглощал,
Я скорблю о прошедшем, ничтожен и мал…
Что отвечу я, раб, перед божьим судом?
Был я ветром познанья и страсти носим,
До конца отдал дань я страданьям земным.
Этот мир удивителен, незаменим!
Что отвечу я, раб, перед божьим судом?
Земледелье! Достойнее нет ремесла.
Ты займись им – снискаешь сегодня почет.
Божья воля его человеку дала.
Помни: пахаря милость господняя ждет!
Земледелье священно и служит оно
Правоверным и не правоверным – равно.
Земледельцу великое дело дано.
Помни: пахаря жар преисподней не жжет!
Человеку любому в народе любом
Любо пашню своим обработать трудом;
Он умрет, но господь не забудет о нем…
Помни: пахарь всех нас благородней живет!
О БРОДЯГАХ
Упаси меня, боже, бродягою стать!
Никому не желаю я муки такой.
Без домашнего крова – от горя страдать
Человек осужден, он теряет покой.
Безразличен бродяга для прочих людей.
Тот, кто здесь обитает под крышей своей,-
Ходит в гости и сам принимает гостей,
А бродяга о том лишь мечтает с тоской.
Нет отца у бродяги, чтоб старость почтить,
Нет и матери, чтоб о бедняге грустить,
Никого – кто бы мог о здоровье спросить…
Смерть бродяги – страшней всякой смерти другой.
Жил один, и один покидает он свет,
Схоронить его некому – близких ведь нет,
В тот же день затеряется след его лет…
Вот, бедняк, умирает он смертью какой!…
О ЛЮБВИ, СТРАСТИ И НРАВСТВЕННОСТИ
Посвятил я ей душу и думы свои,
А при встрече меня не заметит она.
Я сгораю в огне безнадежной любви -
Но водой это пламя не встретит она.
В сердце сок выкипает, а ей невдомек.
Я средь тысяч других, мне не светит она.
Подошла, подожгла, разожгла уголек,
Только страстью на страсть не ответит она!
Превратился я в пепел – ей все нипочем:
Стать не хочет она ни огнем, ни лучом…
О РОДНЕ
Наших близких любовь, коль оценишь ее,
Слаще сахара паше сластит бытие.
Нет родни – вверить некому тайну свою,
Пред врагом нет соратников рядом в строю,
А в делах нет опоры в своем же краю.
Кто родни не имеет – грустит без нее.