А после четырех часов пополудни начался сущий ад, который никогда никому из летчиков даже не снился.

«Юнкерсы», «хейнкели» и «мессершмитты» висели на всех высотах от восьми до полутора тысяч метров. Целей было столько, что рябило в глазах, и эта рябь многократно усиливалась от дымов зенитных разрывов, затмивших небо, и от полос копоти и чада, оставленных сбитыми самолетами.

Рогачев своей шестеркой истребителей с ходу атаковал ближнюю группу Ю-87, которая в правом пеленге заходила на сброс бомб по тракторному заводу.

Уменьшив скорость, чтобы не проскочить «лаптей»,[68] Андрей выбрал себе цель. Это был «юнкерс» ведущего группы, на капоте которого белыми буквами было написано: «Дон Педро».

По обязательному правилу перед атакой оглянулся назад, чтобы убедиться, нет ли позади группы «мессершмиттов». Из-за этого упустил момент: «Дон Педро», перевернувшись через крыло, понесся вниз в отвесном пикировании.

Не теряя времени, Андрей прицелился по второму «юнкерсу» и дал очередь из всех огневых точек. Неуправляемый «юнкерс» вошел в перевернутый штопор, замелькав черными крестами на желтых законцовках плоскостей.

Разогнав группу «юнкерсов» и сбив три машины, Рогачев устремился к большой группе «хейнкелей», чьи темные туши повисли над корпусами заводских цехов.

Что могла сделать шестерка «яков», если вслед за этой группой из двадцати четырех «хейнкелей» подходила армада «юнкерсов», состоящая из полсотни самолетов?

В воздух были подняты все исправные истребители 8-й воздушной армии, но они затерялись среди сотен камуфлированных чудовищ, сеявших смерть на головы сталинградцев.

Жаркое пламя и черный дым поднялись над жилыми кварталами города и его промышленными предприятиями.

Целью бомбового удара девятки Пе-2 было скопление танков и мотопехоты противника на левом берегу Дона. Восьмерке Як-1 капитана Рогачева надлежало прикрывать бомбардировщиков.

Над Волгой группы встретились и взяли курс к цели.

У линии фронта по самолетам ударили «эрликоны», заплевавшие все небо дымками разрывов, а затем с правого берега Дона открыли огонь зенитные установки. Стальные брызги осколков барабанили по плоскостям и фюзеляжам, но «петляковы» продолжали лететь, выходя на боевой курс. И здесь зенитный огонь начал стихать. Рогачев догадался — подходят истребители противника. Не прошло и минуты, как он увидел впереди не менее двух десятков «мессершмиттов», несущихся наперерез из-за Дона.

Бомбардировщики не свернули с боевого курса, шли как на параде.

Откуда-то сверху на первую группу «мессеров» упала четверка «яков». Рогачев со своими ведомыми атаковал на встречных курсах вторую, более многочисленную группу.

Скрестились хлестнувшие друг в друга трассы. Один «мессершмитт» взмыл ввысь и, полыхнув пламенем, развалился на части.

Рогачев, отвернув в сторону, потянул на «косую петлю». Мимо на огромной скорости промчалась пятерка Ме-109, капоты которых были расписаны собачьими мордами. Довернув машину на обратный курс, Рогачев увидел, что группа «мессеров», атакованная ими, снова шла в лобовую, а вторая группа из восьми Ме-109 атаковала «петляковых».

Но и в этот критический момент бомбардировщики не свернули с боевого курса, сбрасывали бомбы точно по целям. Стрелки вели густой огонь по фашистским истребителям.

Уйдя переворотом из-под атаки пятерки Ме-109, «яки» группы Рогачева открыли огонь по двум «Густавам», преследующим бомбардировщиков, и тут же и сами были атакованы. Один «як» задымил, и летчик выбросился с парашютом.

Увидев подходившую к плацдарму группу штурмовиков Ил-2, прикрытую ЛаГГ-3, «мессера» оставили в покое пикировщиков и устремились к новой цели.

Советских летчиков, намолчавшихся за годы полетов на нерадиофицированных Р-5, «Чайках» и И-16, словно прорвало. В наушниках Андрея звучал то один, то другой голос. Вот и теперь чей-то нахальный, с хрипотцой тенорок просил:

— Коля, делай дурачка! Крути слабее, вроде «худого»[69] не видишь…

— Не могу слабее, он мне сейчас на хвост сядет, — жаловался второй голос.

— Держи фасон, Коля! Еще чуть, и я его сделаю…

На «живца» ловят, подумал Рогачев, где они себе такого глупого фашиста отыскали? Значит, тут у фрицев не все «Удеты» и «Зеленые сердца»…[70]

— Ну, дал Сенька! — звучит восторженная похвала Коли. — С «худого» только брызги полетели!

— Как учили! — с ложной скромностью отвечает нахальный тенорок, но в голосе его торжество: еще бы — свалили «сто девятого».

Этот диалог заглушают тревожные голоса других летчиков:

— Вася, слева выше восемь «мессеров»!..

— Вижу, Миша! Смотри, у тебя сзади еще пара!

А дальше — неразборчивое. По-видимому, потяжелевшие от перегрузок ларингофоны, оттягивая резинки, отходят от шей дерущихся летчиков и перестают воспроизводить звуковые колебания голосовых связок.

Временами связь восстанавливалась, и тогда в эфире громыхали ядерные, бронебойно-зажигательные словечки. Даже привычный к ним Рогачев ворчал:

— Пороть бы за такое…

Но он знает, что сквернослова ремнем не напугаешь, ведь он сейчас в кабине один на один с самой смертью. И, кроме того, Андрей понимает, что иногда в бою только крепким словом и можно снять нагрузку с предельно натянутых нервов: там идет не бокс — драка не на жизнь, а на смерть. Русские же драться молча не умеют…

Прислушиваясь к радиообмену, Рогачев понял, что истребители, поднятые из соседних полков, связаны боем с истребительным заслоном, который фашисты выслали в район цели за несколько минут до подхода своих бомбардировщиков.

Он внимательно осмотрелся и впереди, выше тяжелой дымной тучи, стоявшей над городом, увидел десятка два энергично маневрирующих самолетов, вспышки трасс и несколько парашютных куполов, зависших между небом и землей.

Рогачеву ни в коем случае не следовало сейчас связываться с «мессерами». У его группы другое задание — отражение удара бомбардировщиков противника. И хотя велико желание помочь своим ребятам, но это было бы на руку фашистам. Ввяжись он в драку, и «хейнкели» отбомбятся без помех.

Сейчас, когда фронт огненным валом подкатился под самые стены города, не приходится рассчитывать на заблаговременное оповещение о подходе бомбардировщиков противника. Посты воздушного наблюдения и радиолокационные установки «Пигматит», действовавшие в системе ПВО города, передислоцированы за Волгу и предупреждают о налете на тыловые объекты фронта.

Теперь основным способом обнаружения противника стал 242 амостоятельный поиск. (Вон как вертят шеями его ведомые!)

Иногда им помогали подсказками по радио авиационные представители, выделяемые в войска. Но их было мало. Тактика радионаведения только зарождалась.

Рогачев увидел «юнкерсы» вскоре после того, как «яки» пересекли линию фронта. Бомбардировщики шли на высоте шести тысяч. Их массивные туши казались черными на фоне высокослоистой облачности. Над девятками бомбардировщиков, построенных в «колонну отрядов», словно комарье, вились «мессершмитты». «Юнкерсов» — около трех десятков, «мессершмиттов» — около двух», — прикинул Андрей…

Казалось, что подходившая армада сомнет и раздавит «як» в одно мгновение.

— Мама, что сейчас будет! — попытался пошутить кто-то из ведомых летчиков, но Рогачев резко оборвал его и запросил у КП подкрепление.

Впрочем, «подкрепление» — это слово мало подходило к той ситуации, в которой они находились: восемь против пяти десятков фашистов. Даже если бы комдив поднял сейчас в воздух всю свою дивизию, у него не нашлось бы и половины истребителей, необходимых для решительного противоборства этой воздушной группировке противника.

— Атакуем сверху! — передал Рогачев и отвернул в сторону, чтобы набрать высоту. У него уже созрел план атаки — нанести соколиный удар из зенита.