Дверь отворилась, и в комнату вошел подтянутый смуглолицый летчик.

— Вы знакомы? — кивнул на вошедшего Рохо.

— Да, мой генерал, — ответил Степанов, узнавший Хесуса Родригеса, пилота из эскадрильи капитана Алонсо.

— Вам обоим предстоит нелегкий разведывательный полет, — проговорил Рохо, склоняясь над картой, густо испещренной тактическими знаками.

Летчики переглянулись: Р-зетам и И-15 еще не доводилось вместе летать в разведку.

Генерал постучал по карте карандашом.

— Окружить противника мало — его нужно еще и уничтожить. А для этого необходимо знать, что ожидает наши войска на внешнем кольце окружения. Нас интересует сосредоточение резервов противника в этом районе, — синим карандашом генерал нарисовал на карте эллипс. — С этой целью принято решение: послать в тыл противника фоторазведчик, в состав экипажа которого будет включен один из офицеров штаба армии. Прикрытие разведчика — пять истребителей из группы «чатос».

Рохо повернулся к Евгению:

— Командиром патруля назначаетесь вы. Вам предоставляется право по своему усмотрению взять с собойлюбого летчика группы. Донесение воздушного разведчика мы будем ожидать на командном пункте 18-го корпуса в районе Кампильо.

Во второй половине дня 16 декабря в зоне Конкуда, Сан-Бласа и Кампильо разгорелись упорные воздушные бои, в которых участвовало до двухсот самолетов с обеих сторон. А на земле республиканские войска, вгрызаясь в оборону фашистов, шаг за шагом неотвратимо продвигались навстречу друг другу. Вот-вот должно было замкнуться кольцо окружения. Теруэльский выступ, на который Франко возлагал большие надежды, оказался ловушкой для сосредоточенной здесь восемнадцатитысячной группировки мятежников…

Второй час пятерка И-15 ожидала условленного сигнала. Вместе с Евгением Степановым в разведывательный полет должны были отправиться Григорий Попов, Анатолий Сидоренко, Санбудио — заместитель Комаса — и Семен Евтихов. Время шло, но ни телефонного звонка с Харики, ни Р-зета Хесуса Родригеса, который должен был пройти низко над Баракасом…

Солнце клонилось к западу. Когда Евгений уже думал, что вылет отменят, раздался настойчивый звонок телефона, стоявшего на крыле самолета. Схватив аппарат, Энрике передал его в кабину.

Звонил Птухин. Он сообщил о вылете разведчика, который через семь минут должен появиться над рубежом встречи. Генерал предупредил Степанова, что до линии фронта решено дополнительно прикрыть их группу эскадрильей Мануэля Сарауза, которая встретит Р-зет и «чатос» на траверзе Сариона.

— Еще раз желаю успеха, — закончил разговор Евгений Саввич.

С последними словами генерала Хозе Степанов, подняв над головой руку, сделал ею несколько вращательных движений. И сразу, сливаясь в серебристые диски, закрутились винты истребителей.

Несколько минут спустя над раздвоенной вершиной горы, которую кто-то из летчиков окрестил верблюдом, показался Р-зет. Снизившись, он прошел над Баракасом. В задней кабине стрелка-бомбардира виднелись две головы в кожаных шлемах.

Истребители с ревом оторвались от земли…

Уклоняясь от обычных маршрутов, по которым летали к Теруэльскому выступу фашистские эскадры, республиканские самолеты все дальше и дальше уходили в глубь занятой мятежниками территории Они летели над пустынными горными районами. Внизу — белое безмолвие, обледенелые, заснеженные скалы. Наконец на этом унылом фоне возникло темное пятно — Каламоча. По шоссейной дороге непрерывным потоком шли войска. Сразу открыли огонь фашистские зенитки. По мере приближения к железнодорожной станции огонь становился все плотнее. Выполнив противозенитный маневр, фоторазведчик, над которым «змейкой» ходили «чатос», словно застыл в прямолинейном полете. «Фотографирует», — подумал Евгений. Пройдя над станцией, Р-зет лег на обратный курс, очевидно для верности намереваясь сфотографировать еще раз.

В момент разворота Степанов заметил взметнувшийся в воздух пушистый шлейф снега. Он еще не успел понять, что взлетает самолет, как над вершинами деревьев вынырнул «фиат». «Аэродром?..»

Резкий разворот вправо со снижением. Санбудио с ходу вгоняет пулеметные очереди в набирающую высоту фашистскую машину. Перевернувшись через крыло, вражеский истребитель врезался в железнодорожную насыпь. Степанов устремился навстречу разбегавшемуся по взлетной полосе второму «фиату» и увидел вытянутые в линию не менее полусотни фашистских истребителей и бомбардировщиков.

Летчик «фиата», заметив пикирующий на него «ча-то», прекратил взлет Машина бежала по посадочной полосе. «Не уйдешь!» Над самой землей послушный «чато» выполнил быстрый разворот. Оказавшись сзади фашиста, Степанов нажал гашетки нижних пулеметов. Словно споткнувшись, «фиат» соскочил с утрамбованной полосы и, ломая крылья, уткнулся в снег. Евгений осмотрелся. Над стоянкой фашистских машин, отгоняя людей от самолетов, носился «чато» Санбудио. К аэродрому уже подходил Р-зет Хесуса Родригеса, над которым кружились Сидоренко, Попов и Евтихов.

Сделав два захода и сфотографировав аэродром, фоторазведчик развернулся к Монреаль-дель-Кампо. За ним ушли и три «чато». А Степанов и Санбудио продолжали носиться над стоянками, не допуская экипажи к самолетам. И только когда разведчики прикрывавшиеего «чатос» превратились в едва видимые на горизонте точки, они пошли вдогонку. Своих они настигли уже на траверзе Санта-Эулалии.

Смеркалось, когда подошли к Теруэлю. Между Сан-Бласом и Кампильо кипел ожесточенный наземный бой. От гари и копоти стал черным снег. С высоты летчикам было видно окаймленное дымами разрывов неправильной формы кольцо, в северо-восточной части которого находился горящий Теруэль. «Значит, соединились республиканские войска!» — подумал Евгений.

Светящиеся трассы от турельного пулемета Р-зета заставили Степанова обернуться. Наперерез республиканским самолетам мчались «фиаты». «Только бы спасти разведчика!» Степанов, Санбудио и Евтихов пошли навстречу фашистам. А Р-зет и два «чато», увеличив на снижении скорость, растворились в плывущей над землей пороховой дымке.

Но беда не приходит одна. Идя навстречу «фиатам», Евгений увидел подходящие к Сан-Бласу фашистские бомбардировщики. Отряды «юнкерсов» и «савой» накатывались один за другим. Небольшая группа «чатос» против десятков фашистских машин! Положение создавалось нелегкое, но тут неожиданно пришла помощь. Сверху на истребительное прикрытие бомбовозов устремились И-16. Это были эскадрильи Григория Плещенко, Ивана Девотченко и Мануэля Сарауза во главе с Еременко, заканчивавшие патрульный полет над Теруэлем.

В предвечернем небе разгорелся жестокий бой.

И тут от замыкающей группы бомбовозов отделилась девятка одномоторных машин какой-то незнакомой конструкции. Войдя в пике, они устремились к земле. Степанов мельком увидел похожие на лапти шасси, изогнутые в центре крылья и горбатый плексигласовый фонарь, закрывавший пилотскую кабину.

Все случилось так неожиданно, что «чатос» не успели что-либо предпринять. В дыму разорвавшихся бомб слились небо и земля. Выйдя из пике, фашисты вновь устремились вниз. К земле протянулись их пулеметные трассы.

«Что за самолет? Истребитель? Бомбардировщик?» — недоумевал Степанов. Фашисты с бреющего полета полосовали огнем пространство между Сан-Бласом и Кампильо, куда от Теруэля выдвигались две колонны войскмятежников. Видно, они хотели разорвать кольцо окружения.

«Чато» Евгения Степанова сближался на встречно-пересекающемся курсе с незнакомой машиной. В прицел вписалась горбатая пилотская кабина. Евгений, надавив гашетки пулемета, рванул ручку управления на себя и проскочил над фашистом. В то же мгновение пущенная вдогонку ему пулеметная очередь разнесла доску приборов истребителя. Одна из пуль разорвала рукав летной куртки. «Чудом жив остался, — мелькнуло в голове. — Значит, там кроме пилота еще и стрелок…»

Только на следующий день летчики узнали, что фашисты применили в этом бою впервые новые немецкие пикирующие бомбардировщики «Юнкерс-87»…