— Так не хочется уходить от вас, но уже пора… — вздохнула Мария.
— А вы останьтесь, переночуйте, — предложила ей гостеприимная хозяйка.
— Не могу, мама будет браниться, — смущенно сказала Мария. — И так соседи болтают обо мне бог весть что: мол, хороша учительница, ни сама не учится, ни других не учит, а только слоняется без дела…
— Да это же здорово, что о вас такое говорят. Вот если бы ходили слухи, будто вы занимаетесь чем — то серьезным, тогда пиши пропало… А уходить вам сейчас действительно нельзя. Во — первых, до комендантского часа вы все равно добраться до дома не успеете, а во — вторых, вас хочет видеть командир.
— Кто он?
— Если захочет, он вам представится. Если же нет, то расспрашивать бесполезно… Он должен прийти за этими людьми…
Представиться командир не захотел. Он вообще говорил мало, поскольку с трудом соединял словацкие слова в лаконичные фразы, а больше расспрашивал. Причем вопросы свои ему приходилось повторять неоднократно, ведь никакой практики в русском языке у нее не было.
Командир смотрел на Марию ясными голубыми глазами, и она вдруг поняла, что, хотя он такой заросший, лицо у него совсем молодое. Она думала, что прежде всего он спросит, кто она такая, откуда родом, но оказалось, командир ее знает довольно хорошо.
— Ты нам очень помогла, Мария, — произнес он медленно, почти по слогам, чтобы она поняла его. — Я рад, что ты такая.
— Я самая обыкновенная. Вот у вас женщины сражаются наравне с мужчинами…
— У вас тоже… Знаешь, сражаться можно по — разному: с автоматом в руках, в тылу врага или так, как ты. Ты сражаешься, помогая нам.
— Моя помощь совсем незначительна.
— Ты не права. Взять хотя бы вот этих троих. Не будь тебя, фашисты их расстреляли бы или отправили в концлагерь.
— Я сделала не так уж много.
— Ну что ты! Ты нас очень выручила. Юрай не мог рисковать…
— Юрай? — простодушно удивилась она.
— Ну тот парень, который сегодня утром ехал с тобой на мотовозе.
— Я буду делать все что угодно, если это нужно для борьбы.
— То, что ты делаешь, Мария, нужно для борьбы. Вот ты раздобыла для нас денег. А мы на эти деньги купили билеты для этих троих, которых ты привезла сюда, и крупу, из которой завтра там, наверху, сварим кашу. И все это на твои деньги, понимаешь?
— Но я хотела бы бороться иначе.
— Ты смелая девушка, Мария, и за это мы очень ценим тебя. Мы придумаем тебе новое имя, которое будет известно только тебе и нам. Его сообщит тебе товарищ Мего. И отныне ты должна верить только тому, кто назовет тебя этим именем. Дополнительный пароль — цвет моих глаз, — засмеялся командир.
Она посмотрела на него изучающим взглядом, стараясь запечатлеть в памяти этот удивительный пароль, и почувствовала необыкновенную уверенность в своих силах.
Лесничий проводил командира и Марию в дровяной сарай, где их ждали те трое, которых она привела. Им уже выдали оружие. Хозяйка, закутанная в шерстяной платок, отправилась наблюдать за дорогой. И вскоре в сарай ввалились двое мужчин в живописном одеянии, которые все это время дежурили возле дома.
— Прощай, Мария, — сказал командир и протянул ей руку. — Надеюсь, когда — нибудь встретимся в Москве. Может, через год, может, через десять лет, но обязательно встретимся… Я верю в это…
— Что это ты выдумал?! — пробасил вдруг лесничий, обращаясь к младшему из троих, которых привела Мария.
— Смотри — ка! — изумился старший. — Когда же ты ее прикрепил, Вендел? Я и не заметил…
На шапке у младшего сверкала серебром звездочка, похожая на те, которыми украшают рождественские елки.
— Это же совсем не та звездочка, — продолжал упрекать юношу лесничий.
— Но другой у меня не было, — смущенно оправдывался тот.
— Сними! — коротко приказал старший.
— Звезду?! — огорчился Вендел.
Мария вопросительно посмотрела на командира, потом на молодого человека:
— Не горюй, Вендел. Как только появится возможность, я пришлю тебе в горы настоящую, красную звезду.
— Спасибо, — поблагодарил растроганный молодой человек, облизнув пересохшие от волнения губы, и смущенно повторил: — Другой у меня не было…
— Будет у тебя звезда! — заверил его командир.
— Вспоминая сейчас, по прошествии стольких лет, о том времени, я тоже думаю, что могла бы сделать гораздо больше, — вздохнула после продолжительной паузы она. — И все — таки вы несправедливы к себе. Вы не сделали все, что требовалось тогда, но сделали все, что было в ваших силах…
12
— Утешениями делу не поможешь, — проворчал полковник.
— У меня и в мыслях не было утешать вас, — ответила Мария чуть — чуть пренебрежительно и вдруг спохватилась: — Знаете, мы уже проехали Сливен. Стояли там минут пять, а вы этого даже не заметили…
— По расписанию мы должны были стоять там только три минуты, — уточнил полковник. — Впрочем…
— Впрочем, мне не следовало напоминать вам об этом, ведь вы размышляли об очень серьезных вещах.
— Намного более серьезных, чем вам кажется…
Разведчики продвигались по восточному, а затем по северному склонам Врха. Они решили осмотреть весь участок обороны и выяснить, намерены ли немцы совершить охватывающий маневр и использовать коммуникации на левом берегу реки. Если бы им это удалось, командование получило бы очень ценные сведения.
До Стреговой добрались около полуночи и сразу направились к школе. Их встретил худощавый сотник. При свете керосиновой лампы он наносил толстым карандашом обстановку на карту своего участка.
— Габриш, — представился он разведчикам, вытянувшимся по стойке «смирно».
Короткий доклад десатника сотник выслушал с довольно безразличным видом. Его глаза оживились лишь тогда, когда старший дозора попросил четаржа продолжить доклад.
— Подойдите поближе, — пригласил их сотник к столу и, показав на карту, спросил: — Сумеете самостоятельно нанести расположение немецких позиций или лучше это сделаю я под вашу диктовку?
Четарж молчал, и десатник поспешил ему на выручку:
— Нас послали установить связь с отступающими частями, пан сотник, поэтому мы вряд ли сможем вам помочь.
Сотник смерил Гавлика недобрым взглядом и повернулся к шкафу, в котором деревенские учителя и ученики обычно хранят тетради, чертежи и другие школьные принадлежности. Однако, порывшись в нем, сотник вернулся к столу с бутылкой в руках.
— У меня только один стакан, — смущенно признался он. — Ну, ничего, как — нибудь устроимся…
Вино на вкус скорее напоминало кислоту, но зато было крепким. А они сейчас выпили бы что угодно.
Сотник расстегнул рубашку и склонился над картой. Он внимательно следил за рукой Кубовича и слушал его объяснения. Время от времени в разговор вступал свободник. И только Гавлик стоял молча, опираясь о парту, заваленную грудой бумаг. Он думал о том, что задание свое они вообще — то выполнили. Осталось лишь взять записку для капитана Тадича, и можно отправляться в обратный путь. Однако, прежде чем они доберутся до штаба, немцы могут трижды захватить Стреговую…
— Когда вы возвращаетесь? — поинтересовался сотник.
Гавлик посмотрел на Кубовича. Тот задумался, а потом в свою очередь спросил:
— Пан сотник, на ваших солдат можно положиться?
— Вы, пан четарж, странные вопросы задаете.
— Вы сможете дать нам хотя бы двоих надежных парней?
Сотник помрачнел. Его мужественное лицо исказила вымученная улыбка.
— Неужели наши дела так плохи? А парни у меня самые обыкновенные, такие, как вы и я. Только…
— Мы свое задание выполнили. Но если вы дадите нам двух солдат, мы пройдем вдоль железной дороги и проверим исправность связи между Копией и Штвртком, а ваши люди — между Штвртком и Стреговой…
— Да, в целях обеспечения бесперебойной связи меня снабдили наилучшим образом: выделили два телефонных ~ аппарата образца времен Франца Иосифа и массу каких — то проводов.