- Ты хоть разглядел, кто тебе в бокал цианида сыпанул? – безжизненно спросила я, а Дима вдруг резко развернул меня к себе лицом.

- Ты о чём подумала? – смотрел он на меня совершенно круглыми глазами, - Господи! Что ты себе вообразила?!

- Интересно, а что я должна думать? – прищурила я глаза, - ты же не желаешь сказать, почему отказался от вина.

- Мне просто неудобно это тебе говорить.

- Почему тебе неудобно?

- Да потому что! Ладно, раз уж такие шальные мысли с твоей дурной головушке витают, я тебе объясню. Я не переношу белый мускат, я этого сорта винограда в своё время столько съел, дорвался в десять лет, когда меня мама на завод сводила. Меня потом целые сутки тошнило, мутило, и со всеми неприятными подробностями отравления. Любой другой мускат спокойно ем, а этот ненавижу.

- А по-человечески сказать было слабо? – вдруг рассердилась я, - я чуть не умерла.

- Прости, малыш, но мне неудобно было, откуда я мог знать, что тебе всякая глупость в голову придёт.

- Глупость! А зачем следаку соврал?

- По той же причине, ты рядом стояла, - Дима развёл руками.

- Понятно, хорошо, что хоть успокоил. Это очередное покушение?

- Похоже на то, - я нервно огляделась, - кто тебе бокал дал?

- Да Аркадий Петрович, он этим заведует.

- Чем он заведует?

- Да экспериментальными винами.

- Пошли, - я взяла его за руку, и потащила к этому Аркадию Петровичу, - можно вас на секундочку.

- Да без проблем, - и мы отошли к окошку.

- Кто прикасался к бокалу? – спросила я его, - кто наливал вино?

- Да я наливал, - растерянно ответил Аркадий Петрович.

- Я сейчас вас заподозрю в убийцы, если не будете думать, -

пригрозила я ему.

- Маша ещё рядом толкалась, - припомнил Аркадий Петрович, - она мой ассистент, и работает в цехе розлива.

- Давайте её сюда, - нервно сказала я, и он пошёл искать Машу, но вернулся ни с чем.

- Её нигде нет, - растерянно ответил он, - ничего не понимаю.

Я бросилась к Михаилу Игнатьевичу, тот поднял бурю в стакане с водой, и поставил в известность Валерия Никитовича. Естественно, все бросились искать Машу, по всему заводу прошлись, и вдруг раздался визг.

Все бросились на крик, прибежали к каморке, из которой торчали швабры, судя по всему, тут хранится инвентарь уборщиц. Но сейчас на этом инвентаре лежала девушка, её рыжие волосы растрепались, и она опрокинулась вместе со швабрами на пол, видимо, когда открыли дверь.

Михаил Игнатьевич тут же проверил пульс, и с облегчением вздохнул:

- Живая. Приведите её в чувство.

Дима тут же подхватил девушку на руки, и отнёс в цех. Её там уложили на диван, кто-то принёс нашатырь, а врач осмотрел её голову.

- Кто-то её хорошо приложил, - вынес он вердикт, - но удар для жизни не опасный, - и поднёс к её носу ватку, пропитанную нашатырным спиртом.

Девушка дёрнула носом, потом помотала головой, и пришла в чувство.

- А что произошло? – слабым голосом спросила она, с трудом сфокусировав взгляд.

- Вас давно оглушили? – задал профессиональный вопрос Михаил Игнатьевич.

- Да я утром пришла, только зашла переодеться, а потом провал, - она коснулась рукой затылка, - больно, а что произошло?

- На вашего шефа покушение, - буркнул Валерий Никитович, а я покачала головой.

- Понятно, некая девица проникла в здание, оглушила по голове Машу, под её видом толкалась тут, подсыпала цианида в бокал с вином, и быстренько испарилась, как призрак в полнолуние. Призрак... – какая-то мысль мелькнула в моём мозгу, и я стала думать. Какая-то расплывчатая картинка витала перед глазами, но я не могла найти достойного объяснения своим догадкам и предположениям.

- В чём дело? – посмотрел на меня Дима, но у меня в голове была сумятица, сумбур, и я ничего не соображала. Какие-то несвязные обрывки, и призрак этот, чёрт бы его побрал.

Я ничего не понимаю. Надо мне сейчас пообщаться с Ангелиной Михайловной, причём в срочном порядке, но Диме это знать ни к чему. Я сама решу этот ребус.

- Ты чего задумалась? – Дима взял меня за локоть.

- Да о своём, о женском.

- Ты остановилась на призраке, - Дима продолжал гипнотизировать меня, - не считай меня за идиота. Ты сама меня раскусила, а теперь моя очередь. Мы слишком давно знаем друг друга.

- Прекрати, - нервно отмахнулась я, - я просто думаю, и ничего придумать не могу.

- Тогда расскажи мне, что тебе сейчас в голову пришло.

- Да ничего мне не пришло, - продолжала упорствовать я.

- Прилетело.

- Что ты сказал?

- Тебе в голову прилетело, я печёнкой чую, я от тебя интуицией заразился. Говори, а то сдам тебя Михаилу Игнатьевичу, - Дима плавно перешёл к шантажу, а я вонзила ему каблук в ботинок.

- Мерзавец! – гневно зашипела я, тщётно пытаясь вырваться из его сильных рук, - вот только скажи, я тебя близко к себе не подпущу.

- Нахалка! Ладно, я пока не пристаю, но разговор не окончен, - и он разжал клешни, но всё время косился на меня.

Потом стал допытываться, когда мы шли обратно, только на яхте отцепился, потому что пришлось встать за руль. А я

убежала на солнышке жариться, чтобы он меня не донимал.

Но на суше вцепился мёртвой хваткой.

- Ты мне скажешь, наконец, что ты там придумала? – ухватил он меня за локоть, - по лицу вижу, что ты о чём-то догадалась.

- Отстань, - я попыталась вырваться, правда, безрезультатно.

- Ева, это уже не шутки! – Дима продолжал крепко держать меня, - а ну отвечай.

- А ты не командуй, и отстань от меня.

- Но почему ты не хочешь сказать? Что тебе взбрело?

- Ничего мне не взбрело, просто я пока думаю, а мыслишка у меня крохотная. Только маленький проблеск в голове, и полный сумбур. А когда додумаю, ты будешь первым, кто мои мысли узнает. Я тебе во всех подробностях всё распишу. Понял?

- Понял, - и он отпустил меня, а я продолжала размышлять.

Дима всю дорогу косился на меня, а я думала, пыталась сложить дважды два.

На кухне мы застали Людмилу, Дима тут же поспешил ретироваться, а я уселась на высокий стул, и налила себе кофе.

- Вы такая красивая, - вдруг сказала Людмила, для начала, молча, изучив меня, а я подавилась кофе.

- Извините, я вас несколько шокировала, - отвела глаза Людмила, - но вы действительно очень красивая, и я вам отчаянно завидую. Дима мне так нравится, я просто сгораю от любви.

- Зачем вы мне это говорите? – растерянно спросила я.

- Понятия не имею, - она пожала плечами, - наверное, это от обиды. А у вас когда-нибудь так было, чтобы вы любили, а вас игнорировали? И делали больно так, что потом на стенки лезешь?

- Да как-то не случалось, - я слегка смутилась.

- Наверное, это парни за тобой бегали, а не ты за парнями?

- Да есть такое дело, - я отвела глаза, и мы как-то незаметно перешли на фамильярдную форму общения.

- А на меня со школы никто внимания не обращает, - она подпёрла кулачком подбородок, - я была однажды влюблена, а он меня продинамил, посмеялся. Я не понимаю, почему они все так со мной поступают?

Лично я не понимала, почему я должна выслушивать её нытьё, но чисто по-человечески, мне её немного жаль. Она симпатичная девушка, не такая уж и красавица, но очень милая. Правда, простоватая, но у неё есть особый шарм.

Но меня сейчас больше её мать беспокоила.

- Людмила, можно задать вам вопрос? – я отпила кофе.

- Конечно.

- А твоя мать чем занималась до твоего рождения? Она вообще местная? Кто она по жизни?

- А кем она может быть? – весело засмеялась Людмила, - она всю жизнь живёт в Анапе, работала раньше официанткой, да и вообще, у неё много профессий.

- Она слишком грамотная для простой рабочей женщины, - постучала я коготками по столу.

- Просто много читает, - Людмила пожала плечами.

- Зачем простому человеку читать? – искренне недоумевала я, - ладно, я вот понимаю, молодая, понимаю, амбиции, но человек в возрасте не станет читать, если он всю жизнь не читал.