- Сергей Николаевич, а что вы можете сказать о своём хозяине? – спросил вдруг Михаил Игнатьевич, - насколько мы наслышаны, он развлекался тем, что натравливал собак на кроликов. При вас подобное было?
- У него есть ротвейлеры, но при мне ничего такого не было, - ответил этот Сергей, - да и я стараюсь от этих псин подальше держаться, уж больно они злые. Боюсь я этих собак. А хозяин на них просто помешан, он вообще больной на голову. Лично у меня такое впечатление создалось.
- Поясните, - потребовал Михаил Игнатьевич.
- У него в кабинете лежит череп волка. Разве нормальный человек станет такое в доме держать? Он каким-то знакомым объяснял, что череп вроде древний, ценность для музеев представляет. Только по мне, пусть эта хреновина в музее и
лежит, я бы дома такое держать не согласился.
- Понятно, - задумчиво кивнул следователь, а по мне стая мурашек пробежала. Внезапная догадка заставила содрогнуться.
- Извините, но я должна вас перебить, - не выдержала я, - а можно мне посмотреть отчёт о вскрытии Татьяны Соболевой?
- Это ещё зачем? – сурово посмотрел на меня Михаил Игнатьевич, а Дима округлил глаза.
- Я вам всё объясню, просто хочу удостовериться кое в чём. Вы же не откажетесь от лишних фактов.
- Минуточку, - он порылся в бумагах, и протянул мне листы. Чувствуется, он стал мне доверять, хотя до сих пор и злится. Михаил Игнатьевич даже допрос прервал, и внимательно смотрел на меня, пока я изучала отчёт.
- И что вы там нашли? – сурово осведомился он.
- Да нашла кое-что, - кивнула я головой, - согласно результатам экспертизы, у Татьяны на всём теле была только одна рана, и она животного происхождения. Скажите, вас когда-нибудь кусала собака?
От неожиданности моего вопроса Михаил Игнатьевич слегка оторопел, он явно не ожидал такого, и машинально ответил.
- Никогда.
- Замечательно. А вы когда-нибудь присутствовали при этом?
- Да как-то не доводилось, - растерянно проговорил он, и тут же пришёл в себя, - у меня неприятное чувство, будто я сам на допросе. Что вы себе позволяете?
- А меня в десять лет покусала собака, - пропустила я его реплику мимо ушей.
- Считается, кого в детстве покусала собака, рано замуж выходят, - вдруг ни к селу, ни к городу брякнул Сергей.
- Суеверия, - бросила я на него быстрый взгляд, и поймала на себе смеющийся взгляд Димы, - минуточку, я сейчас вам объясню. Вот вы бы стали отбиваться от собаки, если бы она на вас, предположительно, напала?
- Конечно, - ошарашено ответил Михаил Игнатьевич.
- А на Татьяне Васильевне нет ни малейших следов сопротивления собаке.
- Что вы имеете в виду?
- Я имею в виду, что создаётся впечатление, будто это собака с ходу вцепилась ей в горло, а она и не сопротивлялась.
Помню, как я орала. Я пол посёлка на уши подняла криком.
Потом все руки и ноги были в царапинах, а у неё ничего, за исключением двух сломанных ногтей. Знаете, что я думаю? – спросила и тут же ответила я, - что это было убийство.
- Почему вы так думаете? – Михаил Игнатьевич не сводил с меня глаз.
- А вы не понимаете? Меня этот череп на размышления навёл. Только подкравшись сзади, и накинув этот череп зубами на горло, можно нанести такую рану. А сломанные ногти о чём говорят? Что она сидела, когда её стали убивать, и от боли вжала пальцы в стол, и сломала ногти.
- А вы не глупая, - растерянно проговорил Михаил
Игнатьевич, - только что нам это даёт? Может, если вы так лихо разобрались, как было совершено убийство, то и убийцу назовёте?
Мне не понравилась его ирония, но я не отреагировала, и спокойно ответила:
- Пока не назову, фактов пока мало.
- А вы не теряетесь, - покачал головой Михаил Игнатьевич, - чертовщина! Вы мне не помогли, а только усложнили ситуацию.
- Чем это я вам усложнила? – вздёрнула я брови, - давайте разберёмся в деталях. Вы ведь и так не знали, кто совершил убийство, и ломали голову, кто натравил собаку на Татьяну. А я догадалась, как на самом деле её убили, по крайней мере, это лишняя подсказка. Я сильно сомневаюсь, что вы на теле обнаружили какие-либо следы, а ведь на это и рассчитывалось. Они не дураки, понимали, если не найдут следы, по ДНК которым можно определить животного, то будут разбираться. По следу видно, что это животный укус, а ДНК животного нет, вот они и не стали рисковать, скинули труп в воду, типа, все следы смылись.
- Всё с вами ясно, - кивнул Михаил Игнатьевич, - думается, надо брать этого Соболева.
- Думаете, что это он убийца? – прищурила я глаза.
- А кто ещё? Череп у него имеется, мы его обязательно изымем, и проведём экспертизу.
- Не имеете право вы его брать, - холодно сказал Дима, - вы имеете право его допросить, провести экспертизу черепа, но
пока не будет веских доказательств его вины, вы не имеете
права его задерживать.
- Минуточку, вы, случаем, не адвокат? – брови Михаила Игнатьевича поползли вверх.
- Был когда-то адвокатом, начинал с этого свою карьеру, - спокойно ответил Дима, - но сейчас я вам дельную вещь говорю, а то вам же потом сверху по мозгам настучат.
Как – будто вы сами не понимаете, какие неприятности будут. Я бы на вашем месте допросил его, а там видно будет. Он же ото всего отопрётся. И что из того, что его черепом убили его жену?
- Татьяну убили не его черепом, а волчьим, - не выдержала я, и звонко рассмеялась.
- Это уже детали, - на лице Димы появилась ухмылка, - череп принадлежит ему, но его могли выкрасть, совершить это убийство, и положить на место. Отпечатки? Так это его собственность, и он мог брать его после убийства, показывать какому-нибудь знакомому. И я сильно сомневаюсь, что убийца работал голыми руками.
- Выходит, что это тупик? – как-то даже жалобно проговорил Михаил Игнатьевич, он явно не ожидал увидеть такого хорошего специалиста в юридическом вопросе, и такого напора.
- Не надо так говорить, - Дима мягко улыбнулся, - из любого тупика есть выход. Нужно просто расслабиться, и посмотреть на детали, которые лежат на поверхности, на кажущиеся ненужными мелочи.
- У вас на всё есть ответ, - закатил глаза Михаил Игнатьевич, - значит, я вызываю Соболева.
- Кстати, предупреждаю, Соболев – это не тот человек, с которым можно шутить, - решительно вставила я, - и нам лучше при этом не присутствовать.
- Это ещё почему?
- Потому что он сын мафиози, - объяснил ему Дима.
- Час от часу не легче, - покачал головой следователь.
- Но мы посидим в соседней комнате, - сделала я невинные глазки, - мы лица тоже заинтересованные.
- Чем это вы заинтересованные? – подозрительно посмотрел на нас Михаил Игнатьевич.
- На нас же покушаются, - мило улыбнулась я.
- И что из того?
- Я теперь наверняка уверена, что покушение на нас и убийство Татьяны вместе связано.
- Это ещё почему? – слегка удивился следователь.
- Мне интуиция подсказывает, - честно ответила я.
- У всех баб одна и та же фишка, интуиция! – закатил глаза Михаил Игнатьевич, - вы мне реальные факты давайте.
- Реальные факты будут чуть попозже, - заверила его я, - вы не находите странным, что покушения прекратились? Один раз чуть не убили, а потом пытались застрелить. У меня есть догадки, но это пока только догадки, и не более.
- Ты можешь не томить? – Дима не сводил с меня глаз.
- Давай, лучше сначала послушаем Соболева? – прищурила я глаза, пытаясь собрать мысли в кучу.
Дима продолжал меня гипнотизировать, а Михаил Игнатьевич выпроводил Сергея, и пригласил Соболева, а мы с Димой юркнули в соседнюю комнату.
- Что ты намереваешься услышать? – шёпотом спросил Дима.
- Помолчи, - велела ему я, и вся обратилась во слух.
- И всё же, - и я не выдержала, и проткнула ему ботинок шпилькой. Дима не успел даже рта раскрыть, я ему зажала рот рукой, а потом страстно поцеловала.
- И ещё одно слово, прибью! – заверила я его, и стала слушать. Это мне с трудом давалось, Дима дышал мне в затылок, а у меня от одного его прикосновения мурашки бегут.