- Заходите, Марк Александрович, - пригласил Михаил Игнатьевич, - присаживайтесь.

- А в чём дело? – раздался хриплый баритон, - что я сделал? Я закон не нарушал.

Говорил он уверенно, с лёгким недоумением, и мне поневоле подумалось, что он мог бы быть неплохим актёром.

- Не надо делать вид, что вы ничего не понимаете, - жёстко сказал Михаил Игнатьевич, - вы организовали афёру с поддельным вином, а Северский встал у вас на дороге, и вы решили от него избавиться.

- Кто вам такое сказал?

- Ваши сообщники сдали вас, и у нас есть запись, в которой есть упоминание о мифическом боссе, а Александр

Николаевич, менеджер клуба « Приморье », сказал, что это вы.

- Одних только слов мало, без доказательств вы мне ничего предъявить не можете, и вы ничего не докажете без конкретных улик. Он мог кого угодно назвать, это не доказательство. Вы сначала найдите улики, а потом поговорим. Вы мне лучше скажите, кто убил мою жену?

- Мы этим занимаемся, - мрачно ответил Михаил Игнатьевич.

- Так делайте же что-нибудь, а то вы мне какие-то гипотетические обвинения предъявляете.

Я покачала головой, вынула из кармана сотовый, и набрала номер телефона, стоящий на столе у Михаила Игнатьевича.

- Слушаю, - снял он трубку.

- Спросите у него про ту женщину, о которой упоминали его головорезы, - нервно зашептала я.

- Понятно, - и он отключился, - нам стало известно, что у вас есть сообщница. Может, вы нам объясните, что за женщина, которая вам там указания раздаёт.

- Я ничего объяснять не буду. Ведь я пока не арестован?

- Вы пока задержаны до выяснения обстоятельств, - холодно ответствовал Михаил Игнатьевич, а я закатила глаза.

Чего-то подобного я и ожидала. Станет он признаваться! Дожидайтесь! Вряд ли этот допрос что-то даст, Марк всё равно не признается, пока его за жабры не возьмёшь.

- Стража, уведите, - сказал Михаил Игнатьевич, потом хлопнула дверь, и он открыл дверь в комнату, где сидели мы.

- Это ничего не дало, - развёл он руками.

- Надо Артура допросить, - со вздохом сказала я, понимая, что и от того ничего не добьёшься.

- Артур уехал из Анапы, - мрачно известил Михаил Игнатьевич, - в Москву рванул, ещё вчера утром улетел.

- Капец! – это было единственное, что я могла произнести, вернулась в кабинет, и с размаху плюхнулась на стул.

- Что ты надеялась услышать? – посмотрел на меня Дима.

- Да ничего я не надеялась, - покачала я головой, - думала, что получу какую-нибудь подсказку. Ладно, чего об этом теперь говорить, я себе всю башку сломала, но на половину вопросов так и не ответила.

- Понятно, - Дима сложил руки на груди, - только, пока ты отвечаешь на вопросы, нас просто убьют. Артур-то пока на

свободе.

- А чего вы его не ловите? – наехала я на Михаила Игнатьевича, - его нельзя оставлять на свободе.

- И как вы предлагаете мне его ловить? – сложил руки на груди следователь, - бегом за ним бросится?

- Да что вы, в самом деле? – всплеснула я руками, - дайте запрос в Москву, пусть его там перехватят.

- Господи! – закатил глаза Михаил Игнатьевич, - у вас всё просто. Только я уже дал запрос, связался с московской милицией, но пока глухо. С самолёта он уже сошёл, и теперь найти его нереально.

- Понятно, - растерянно кивнула я, - его папочка его прикроет, это почти сто процентов. А когда они узнают, что Марк в тюрьме, то примчатся сюда, чтобы его освобождать. Чёртобесие! У этого Соболева, я старшего имею в виду, такие связи имеются, что он в два счёта сына вытащит, и вам ещё по шапке дадут.

- Вы полегче на поворотах, - покосился на меня Михаил Игнатьевич.

- Да ладно вам, я ведь дело говорю.

- Предлагаете его выпустить?

- Ничего я не предлагаю, пусть пока посидит. А там посмотрим.

Из отделения я вышла злая, голодная, и жутко усталая.

- Малыш, - Дима обнял меня, - пойдём, посидим в каком-нибудь кафе, и ты успокоишься.

- Я хочу спагетти, - надула я губы, - спагетти, с огромным количеством пармезана, апельсиновый сок и ристретто.

- Хорошо, я знаю тут один итальянский ресторанчик, - мы спустились по склону, и вошли в уютный ресторанчик, с красивым названием « Тоскана ».

- Димитрий! – заорал на весь зал импозантный мужчина в белом фартуке, и бросился к нам, - Димитрий! Здравствуй, рад тебя видеть. Мы с тобой с того года два не виделись.

- Буон джёрно, Джованни, - ответил ему Дима, и они похлопали друг друга по спине, судя по всему, они давно дружат.

- Заходите, заходите, садитесь у окна, тут очень уютно.

Он провёл нас к столику рядом с огромным окном, при этом отчаянно жестикулируя, и размахивая папкой меню.

- Димка, а кто эта прелестная девушка? Она просто восхитительна, просто изумительно красива.

Я слегка стушевалась, и залилась краской, а Димка ухмыльнулся.

- Её зовут Эвива, она моя бывшая жена.

- Та самая Ева? – всплеснул руками Джованни, - наконец-то я увидел девушку, которую ты столько лет любишь, - и обратился он ко мне, - я наслышан о вас. Она просто божественна, - и он галантно поцеловал мне руку.

Всё-таки южные народы весьма импульсивны, и этот итальянец не исключение. Он что-то ещё тараторил, а у меня от него голова заболела. Дима без труда разгадал моё состояние, и перебил Джованни.

- Умоляю, Еве сейчас дурно станет. Лучше пусть нам принесут что-нибудь вкусненькое, у вас тут есть спагетти с сыром?

- Конечно, - всплеснул руками Джованни, - я вас уболтал, синьорита? Могу предложить пасту с томатным соусом, он у нас тут замечательный.

- Не люблю макароны с томатным соусом, - покачала я головой, - я люблю с сыром, и предпочитаю пармезан.

- Замечательно, могу предложить вам пасту с мясом, вы это называете по-флотски, и с сыром.

- Давайте, - безжизненно кивнула я.

- А мне тоже самое, - кивнул ему Дима, - ещё нам по стакану апельсинового сока, лазанью, по чашке ристретто на десерт, а Еве тирамису и канноли.

- А коньячка моего? – деловито осведомился Джованни.

- Давай и коньяк, - согласно кивнул Дима, - и по бокалу красного к макаронам, - и итальянец испарился.

- Он меня оглушил, - со стоном произнесла я, - и я не хочу коньяка.

- Тебе надо стресс снять, а коньяк у него замечательный.

Паста оказалась выше всяких похвал, а вино нежным, ароматным, и слегка сладимым, а уж десерт и вовсе.

Я люблю лазанью, Анфиса Сергеевна её неизменно готовит на Пасху вместе со всеми остальными вкусностями, мажет её цитрусовыми джемами, с ломтиками киви, и заварным кремом.

Это просто пальчики оближешь, но и сейчас лазанья оказалась вкуснейшей, а коньяк крепким.

- Мамочки! – только и смогла вымолвить я, - что-то меня повело. Что он туда намешал? Если судить по запаху, это коллекционный коньяк.

- Этим занимался его отец, этим занимается он, правда, уже не в таких масштабах. Вином он не занимается, делает исключительно коньяк, но очень вкусный.

- Я хочу ещё коньяка, - хищно облизнулась я.

- А тебе дурно не станет?

- Никогда, - заверила я его, и получила ещё фужер этого потрясающего напитка.

В голове как-то сразу зазвенело, и хорошо стало. Кровь к вискам прилила, и я стала безудержно смеяться, слизывая одновременно с ложечки тирамису.

- Детка, по-моему, тебе пора в колыбельку, - Дима без труда разгадал моё состояние, - у тебя вид такой.

- Какой?

- Глупый, - хохотнул этот нахал, - и ты всё время смеёшься, словно марихуаны обкурилась.

- Я впервые за несколько часов расслабилась, а ты цепляешься, - фыркнула я, и закурила сигарету.

- Сейчас ты вообще улетишь, не надо курить, - Дима попытался отнять у меня сигарету, но я увернулась, - что это за манера? Напиваться, чтобы потом лыка не вязать?

- Отстань, - мне стало хорошо, а потом захотелось спать, и мы покинули ресторанчик.

Весь оставшийся день я банально проспала, проснулась около пяти часов, и решила сходить на пляж.

В доме никого не наблюдалось, я в купальнике, в бежевых сабо, и пляжной юбке спустилась на кухню, но там тоже было пусто. Взяла из холодильника бутылку со спрайтом, бросила её в сумочку, и отправилась к морю. Голова отчего-то совсем не болела, наверное, потому что коньяк пресловутый был очень высокого качества, и я его ни с чем не мешала. Лёгкое вино не в счёт, я его очень мало выпила, хотя кто его знает.