- Смотрите, Эвива Леонидовна, - подошёл к нам Михаил Игнатьевич, - если там трупа не окажется, вы штраф заплатите.

- Обязательно, - заверила я его, - только вытащите её поскорей.

Следователь кинул на меня неприязненный взгляд, и кивнул водолазам, и те стали погружаться в воду.

А я уселась на камень, и кивнула Диме.

- Что делать-то будем? – понизила я голос, - тремя трупами заниматься?

- А, ты уже вгрузилась, - с усмешкой заявил он, - ладно, что с тобой сделаешь, - он вынул из кармана сигареты, и закурил.

Я отобрала у него раскуренную сигарету, и он вынул другую.

- Будем со всеми трупами разбираться, - он щёлкнул золотой зажигалкой.

- Эй, любительница словить кайф, не хочешь косячок на двоих раскурить? – Дима прищурил глаза, а я захлебнулась сигаретным дымом.

- Ты с ума сошёл?

- Почему? Я прекрасно помню, что вы Асей курили, когда она заглянула к тебе после Амстердама.

- Мы ещё и мармеладные презервативы жевали, - я наморщила носик, - здесь же милиция!

- Ладно, я пока молчу.

- Я тебя спалю когда-нибудь, - с иезуитской улыбкой, сквозь зубы проговорила я, - наркодилер хренов!

- А ты грубая, - ущипнул он меня.

- Ты ещё что-нибудь предложи, героин, например, - пнула я его.

- Вот теперь ты спятила, - сдвинул он брови, - тебе из жизни хочется уйти во цвете лет?

- Просто с тебя станется что-нибудь мне подсыпать.

- Не держи меня за монстра, - схватил он меня за запястье.

- Вытаскивайте нас скорей отсюда, - закричали вдруг водолазы,

и я отвлеклась от Димы.

Каково же изумление Михаила Игнатьевича, когда из воды вытащили труп молодой девушки, светловолосой, с широко раскрытыми, голубыми глазами.

Диссонансом была жуткая рана на шее, рваная, словно от укуса животного.

- Я не понимаю, почему она не ушла вниз? – следователь озадаченно смотрел на труп.

- Да тут всё просто, - сказал один из водолазов, стаскивая с себя подводную амуницию, - верёвка с камнем зацепилась за другой камень, и она осталась плавать наверху. Наверное, убийцы не стали проверять это потому, что думали, что сюда никто не полезет.

- Теперь мне ещё с этим разбираться, - хмуро сказал Михаил Игнатьевич, - грузите тело в машину, а вы завтра придёте ко мне, - покосился он на нас.

Мы остались одни на пляже, и Дима тут же ко мне руки потянул.

- Слушай, заканчивай это безобразие, - я оттолкнула его, - пошли, - мне не терпелось убраться отсюда, - мне что-то не до веселья. Скажи, почему со мной вечно что-то происходит? Карма? Проклятье?

- Может, дар? – с ухмылкой спросил Дима.

- Какой это дар? – встала я на дыбы, - это чёрт знает что такое! Вокруг меня одни трупы!

- Тогда этой ночью я тебя тяпну, - выдал Дима странную фразу. Я недоуменно посмотрела на него, а он захохотал.

- Ты же сама сказала, что вокруг тебя одни трупы, - он скривил губы в усмешке, - значит, я кровожадный зомби. И этой ночью тебе от меня не отделаться.

- Придурок! – с чувством пихнула я его, - извращенец! Жила себе спокойной жизнью, замуж вышла за порядочного следователя, родила двоих детей. А ты меня совращаешь. Ты даже представить не можешь, как ты меня достал!

- Тебе же нравится, - с неизменной ухмылочкой заявил Дима, - ты с явным удовольствием наставляешь мужу рога.

- Ты настоящий мерзавец! Скотина!

- Чего ты так бесишься?

- Никто тут не бесится, - он попытался обхватить меня сзади,

но я вырвалась, и отскочила в сторону, - смотри, вернётся опять маньяк, на этот раз с топором, и капец нам обоим придёт.

- Успокойся.

- Это ты успокойся, - заорала я на него, - ты мне лучше объясни, кто у тебя ключи стащил.

- Понятия не имею, - он взял меня за руку, - да успокойся ты, когда придём домой, я вызову спецов, и в доме установят сигнализацию.

- Они нам её завтра установят, в лучшем случае. А сегодня придётся спать с топором под подушкой.

- Полночи мы спать не будем, это я тебе гарантирую.

- А потом отрубимся, и нам головы снесут.

- Возможно, но не обязательно.

- Только потяни ко мне лапы, получишь электрошокером по одному месту. Льда тебе насыплю, и будешь знать, как в фильме « Сердцеедки ». Всю ночь спать точно не будешь, я тоже могу дать гарантию.

- Стерва, - шлёпнул он меня, - поехали тогда в Анапу. Или хочешь на солнце жариться?

- Я хочу в Анапу, и хочу килограмм сладкой ваты.

- Будет тебе и сладкая вата, и пиво с мороженым, - он взял меня за руку.

- Я не беременная, чтобы пиво с мороженым смешивать.

- А тебе беременной никто и не дал бы пиво пить, - он увлёк меня с пляжа, мы сели в такси, и поехали в Анапу.

Дима стал целовать меня, мы доехали до города, и я огляделась по сторонам, пока он расплачивался.

- И куда пойдём? – посмотрела я на морские волны, поднимающиеся почти до небес, и качающихся на этих волнах сёрфингистов, - какая же я трусиха.

- Ты это о чём? – Дима вздёрнул брови.

- Ты катался когда-нибудь на досках?

- Ты о виднесёрфинге, - дошло до него, - я не только на досках катался, и на аэроплане, и на дельтаплане, и на всех морских приспособлениях. А ты не трусь, ты просто встань на доску.

- Я самая большая трусиха на свете, - вынесла я вердикт.

- Пойдём, посидим на той лавочке, - Дима увлёк меня в скверик, - подожди, - он оставил меня на лавочке, а сам купил огромный рожок с разноцветными шариками мороженого, и белую, распустившуюся розу, - держи, - он протянул всё это мне и стал целовать мою шею.

- Давай вернёмся к нашим баранам, - я с удовольствием попробовала мороженое, - где мы вчера были?

- В лабиринте ужасов, потом на пикнике, ты ещё жарилась на солнце, я гонял на мотоцикле. Да это бесполезно вспоминать, я мог их выронить, когда мы свалились в воду.

- Может, их утащили вместе с одеждой? – сделала я предположение.

- Это тоже вариант.

Я задумчиво посмотрела на голубое небо, и услышала гортанный хохот, показавшийся мне до боли знакомым.

Растерянно огляделась по сторонам, отвела в сторону ветки, и рот открыла от изумления.

На скамейке, с той стороны аллеи, сидела моя мать.

Но основной шок был по другой причине, рядом с моей матерью сидел отец Димы, Глеб Никифорович, он целовал её, а маман заливалась смехом.

- Ох и ни фига себе, - увидел эту картину и Дима, - кажется, у них любовь.

- Заткнись! – рявкнула я на него, - как она может? А как же папа? Он так её любит!

- Тоже самое сказала бы и твоя Лизавета, если бы увидела нас, в конкретной ситуации.

- Ты это к чему говоришь? – прищурила я глаза.

- Яблочко от яблоньки недалеко падает, - Дима покачал головой, - ты сначала своё поведение оцени, а потом мать осуждай.

Я невольно скрипнула зубами, но пришлось с неохотой признать, что он прав.

- Да ладно тебе злиться, - мягко улыбнулся Дима, - если тебе неприятно, то пойдём отсюда.

- Пойдём, - я вскочила с места, но в конце аллеи мы столкнулись с моей матерью и Глебом Никифоровичем прямо нос к носу.

- Супер! – тряхнула смоляными кудрями маман, - а вы откуда?

- Могу тот же вопрос задать, - нервно отреагировала я, с неприязнью посмотрев на бывшего свёкра.

- Дочка, сделай лицо попроще, - маман заискрилась змеиной улыбкой. Чувствуется, она прекрасно поняла, о чём я думаю, и от чего такая злая.

- Значит, вы тут отдыхаете, - нараспев произнесла маман, - а где твой Михаил?

- Максим на съезде милиции, - неохотно ответила я, и тут же завелась, - а у меня тут работа.

- Значит, только работа? – спросила маман таким тоном, что у меня всё внутри заклокотало от злости, - ладно, ладно, не смотри на меня, как на врага народа. Может, сходим все вместе в кафешку?

- А это ведь идея, - воскликнул Глеб Никифорович.

- Действительно, - поддержал его Дима, и подхватил меня под локоть, и я молча пошла с ними, но всё ещё продолжала злиться.

Маман явно знала, куда направлялась, и мы вошли в летнее кафе. Кафе было из двух залов, в самом помещении, и на свежем воздухе, на уровне второго этажа. И мы расположились на верхней террасе, около зелёной изгороди, и тут же подошла официантка. Мы единодушно сошлись на пиве, и на сосисках, которые, как утверждала маман, здесь просто потрясающие.