За что меня лишают рая!

Ей, что же, родить меня было невмочь?!

 Люди же ей обещали помочь.

Она хрипло хохочет:

Не думай много!

«Рая лишили!..»

Хмыкает:

Ты думал, что люди тебе

Помогут?

Да люди — только волю дай —

Такой тебе устроят «рай»,

Что будешь ты, имей в виду,

Искать спасения

В аду!

Он, гневно, поворачиваясь к Ней:

Прощенья нет

За такие слова!

Мало тебе, что вообще жива?!

А я — мертв!

Мертв!!!

Она, устало, даже не глядя в его сторону:

Да не ори ты, черт!

Забудь о том, что имею я шкурку —

Как говорят у нас — тело,

Поверь же: не в этом дело!

Пред тобой —

Душа моя:

Грязная, вонючая,

Рваная, измученная,

Оплеванная, битая,

Язвами покрытая —

В которую каждый Тычет окурком!

Ты называл меня Вздорной бабой,

Паршивой клячей,

Заразой ходячей,

А взять вот тебя хотя бы:

Белое личико

С нежной кожей.

Ах ты, ягодка!..

Коростовой рукой гладит

Его щеку.

Он брезгливо отшатывается.

Она, с насмешкой:

Что, противно?

А был бы

Такой же!

И если ты думал, что

Здесь

Рай земной,

То светлый ангел —

Перед тобой!

Нервно хохочет, потом с тоской, сожалея, вспоминает:

А представь: я была

На тебя похожа:

Такое же личико

С нежной кожей.

В нервной задумчивости ковыряет что-то на подбородке, потом зло сплевывает и кричит:

Зато теперь —

Короста на роже!

Он вздрагивает от крика, а Она опять тихо, медленно продолжает:

Были когда-то

Прекрасные

Глаза голубые,

Ясные;

Волосы

До пояса

Цвета спелого колоса,

Были губки алые.

Снова кричит:

А теперь —

Видишь,

Что

Стало!

Среди своих Ты встречал

Подобное Чучело?!

Хрипло, натужно кашляет. Прокашлявшись, устало хрипит:

Чахотка замучила,

Выстриг,

Как каторжницу,

Лишай.

Он, перебивая:

Все равно ты жи...

Она замахивается и орет в исступлении:

Не мешай!!!

После роняет голову на колени и судорожно всхлипывает. Он никак не реагирует, полностью погруженный в собственные мысли.

Она, перестав плакать и вытирая с лица остатки слез:

Пускай зовут меня святоши

На теле общества Коростой —

Я не желаю быть Хорошей,

Но быть плохой —

Не так уж просто!..

Я, как и шкурка моя —

Раба приличий и вранья.

И что мне делать?

Биться?

Спиться?

Пойти ловить Златую рыбку?!

Устала.

Лучше Не родиться,

Чем жить,

Но

Чьей-то быть Ошибкой.

Он задумывается. Долго молчит, затем нехотя выдает:

Жуткие слова.

Вздыхает

Но, может быть,

Ты и права.

Что лучше:

Моя

Судьба

Нерожденно-трупья.

Она снова кашляет. Он - впервые - смотрит на Нее с сочувствием:

Или

Твоя:

Чахотка да струпья?..

Внезапно оживляясь:

Как ты —

Я не могу понять —

Меня сумела

Увидать?

Ведь и в полночном мраке,

И в серой мерзости дня

Не только люди,

Но и собаки —

Даже собаки

Не видят меня!

Она, усмехаясь:

Ненужных —

Видят ненужные;

Для других мы —

Как мутные лужи,

Грязный снег

Или что

Похуже.

Он пододвигается к Ней, молча обнимает. Грустно смотрят друг другу в глаза. Она устало кладет голову на Его плечо. Оба тихо, почти беззвучно плачут.

Вдруг Его лицо проясняется, и Он предлагает:

Пойдем —

Вот мой тебе совет

В Страну людей,

Которых

Нет.

Она, равнодушно:

А что,

Такая

Есть

Страна?

Он смущается:

Не знаю, есть ли.

Быть —

Должна.

Должен же все-таки быть

Приют И нашей —

Ненужной —

Породе.

Она вопросительно смотрит

Ему в глаза и неясно, чуть заметно улыбается.

Он, озабоченно:

Что с тобой?

Хочешь остаться Тут?

Она, все так же чуть заметно улыбаясь:

Нет.

Просто, кажется,

Боль

Проходит.

Утро месяц усталый душит. Н

а месте, где были души —

Хлясь —

Девушка падает В грязь;

Лицом хороша и фигуркой Та самая «шкурка».

Ночь сгинула.

Сразу шум возник,

За спешкою спешка гонится;

Вдруг — ой, а за ним —

Крик:

— Люди! Люди!

Глядите!

Покойница!

И в заплеванной

Подворотне,

Как на площади

В базарный день,

Толпились,

Кричали,

Головами качали

Все, кому не лень.

— Покойник?! Здесь?!

Это что, шутка?

— Девка?

— А, ну значит, проститутка!

— Глаза-то какие стеклянные! Наркоманка, небось, или пьяная!

— Не, Васек, вроде приличная: Рожа —

Без краски,

Одежа —

Обычная.

— Молодая.

Замерзла, видно.

— Не толкай!..

— Молодым

Умирать

Стыдно!

Ей бы рожать,

Работать,

Учиться!..

— А скольким могла бы она Сгодиться!..

Холодно,

Очень холодно;

Ветер воет,

Как битый пес.

По улицам обмерзшего города

Едет за девушкой

Труповоз.

Она лежит.

В снег грязный

Вмерзла.

Ей дела нет ни до мороза,

Ни до болтающих людей:

Все безразлично стало ей.

Из губ,

Что треснули

Улыбкой,

Как гной,

Немой

Вопрос

Сочится:

«Что

Лучше:

Вовсе не родиться,

Иль жить, но чьей-то быть

Ошибкой?.. »

2013

КРАСНОЕ УТРО

Солнце красное восходит —

Утро красное приходит.

Что за шум в такую рань?

Детский плач, пальба да брань,

Рвущий душу женский вой,

Гогот — грубый и хмельной,

Чья-то пламенная речь

(В ней призывы бить и жечь),

Звон стекла, стук топоров

И толпы невнятный рев.

Кружат страну перемен ветра,

Время летит стрелой:

Тот, кто недавно кричал «ура!»,

Сегодня кричит «долой!»

«Долой монархистов! Долой! Долой!

За все заплатят они головой!

Разрушим ваш мир — и построим свой!

Долой все, с чем жили! Долой! Долой!»

Революций хоровод Закружил, как смерч, людей:

«Пустим старый мир в расход!

Грабь! Круши! Насилуй! Бей!

Скоро будет наша власть:

Эх, упьемся кровью всласть!..»

Ревет, беснуется масса темная —

Вот какие вы, угнетенные!

На всех не хватит не глаз, ни фраз —

Пожалуй, хватит семи из вас.

Вот товарищ мальчишка рыжий:

Как он, бедный, режимом обижен!

Дела его, братцы, как сажа бела:

За девять часов — зарплата мала!

Не зарплата, а просто кукиш —

Ни черта на нее не купишь:

Пивка да водки, хлеба, шпрот

Да ветчины на бутерброд!⁴

Но ведь ему не нужно хлеба —

Ему икры с шампанским треба!..

А вот товарищ девица чернявая:

Орет, выступает — ее дело правое!

Сегодня на митинге

Глотку дерет,

А лет через двадцать —

На зоне сгниет.

В году 37-м, в начале мая,

Не ее ли — в тюрьму,

Статья 58-я⁵?

«Рай на земле». Что ж,

Увидит сама:

Троцкизм.

Терроризм.

Тюрьма.

Колыма.

Что же будет-то — ай-ай-ай!..

Впрочем, нужно ль сейчас об этом?

Пусть расскажет сейчас про рай,

Про «власть — Советам!»

«Долой войну! Свободы! Мира!» —

Солдат с матросом — дезертиры,

Тряся винтовками, вопят —

Немудрено понять ребят:

Зачем с врагом-германцем драться,

Когда приятней с ним брататься?..

Вот товарищ с носом синим,

По три пуда кулаки:

Не беда, что нет России —

Лишь бы были кабаки!

Лишь бы были кабаки,