Люди, с которыми я могу разговаривать, меня понимают. Но другие? Сказано же: жизнь слишком коротка. Времени жалко.

Я знаю: я ужасная, иногда даже скверная — но фотогеничная. Так говорила моя мать. И она знает меня очень хорошо. Если я — старая сентиментальная венка, то точно так же я — старая сентиментальная парижанка. C’est la même chose [31]!

Французы научили меня жить, любить, одеваться и спать.

Я знаю точно, кому я оказываю любезность. Потому что я точно знаю: что бы я ни сделала опрометчиво, однажды я получу это обратно. Я не расчётлива. Нет. В сущности, я — как раз нечто противоположное! Поэтому я и получила столько оплеух! Но сегодня, в мои 34 года, я не могу вылезти из кожи. Если я чего-то хочу, я это делаю.

Но я знаю, сколько у меня было счастья. И сколько счастья благодаря этой профессии. И ещё кое-чем я ей обязана. Всё я сделала сама, совсем одна. Я много трудилась...

Почему я не снимаюсь в Германии? Это зависит не от меня. А от того, что мне не предлагают ролей, которые я хотела бы играть. Хорошие фильмы и пьесы идут и в Германии, но они там не производятся. Тому примеров — десятки. Или им не хватает фантазии, отваги, или они просто боятся. Чуть только что-то сделают — и в ту же секунду от страха наделают себе в штаны. Вот и получается всегда что-нибудь мещанское, или для школьниц, или для домохозяек, или скучный секс. Что мне мерещится? Вирджиния Вулф — на 25 лет моложе. Вот её я бы тут же сыграла. Но ничего такого нет. И по телевизору одна ерунда.

Если бы мне предложили что-то хорошее и умное, то деньги были бы не так уж важны. Скажем так: они были бы на втором месте. Ведь за границей мне платят хорошо, вот оно бы и возместилось. К тому же хороший фильм вовсе не обязательно должен быть дорогим. Ведь так?

Так же не может продолжаться! На обложках немецких журналов — только паршивые голые девицы. Просто жуть! В фильмах точно так же — одно дерьмо. Предложили бы хорошую роль, я бы не жеманничала.

18 ноября 1972 года

Итак, в свои 34 года, недавно, в сентябре — Господи, о чём же я думаю, прямо сейчас? О моём сыне, о моём лице,.. моей профессии, вы же понимаете, я ведь не в этом ужасном характерном амплуа! Поэтому я должна ещё несколько лет хорошо выглядеть. Но я не тот тип, что с утра до вечера высматривает, нет ли на его лице одной-двух новых морщинок, — уж простите, но на этот счёт я не могу волноваться. Хотя — было бы нужно! Я знаю коллег, которые всю жизнь напролёт только и думают о лице и фигуре. А я этого не делаю. Ещё не делаю. Возможно. Я ещё молодая. Но иногда я всё-таки думаю: ну и? Если вижу у себя мешки под глазами. Если люди говорят: ты выглядишь как ворона. Я же не обманываюсь. Это идёт не только от подсознания. Я ведь и в зеркале себя вижу. И это не всегда бывает мило. Пять лет назад я выглядела иначе, чем теперь.

Да, конечно, я уже больше года не отдыхала. Это точно. Но я же сама так хотела. Три фильма один за другим («Сезар и Розали», «Людвиг» и «Троцкий») — немножко слишком. Вот именно. Однажды мне будет всё равно, что у меня около глаз гусиные лапки. Пока я ещё не жирная... Что-то надо делать и для тела.

Ну ладно, я думаю: всё должно идти от сердца, от головы... Не обязательно от красивого грима или носа. Но мы должны думать и о тех, кто видит нас в кино или по телевизору. Хотят ли они видеть что-то подобное? Или они скажут: ну вот, она уже в возрасте...

1 декабря 1972 года

«Сезар и Розали».

Я так счастлива, что снялась в этом фильме, и от такого счастья даже ужасная и напряжённая работа по озвучанию делается вполне выносимой.

Что мне понравилось в «Сезаре и Розали» даже больше, чем успех фильма, так это работа с Клодом Соте. Он мой любимый режиссёр, потому что он дружит с актёрами.

Он просто величайший, и каждый миг вместе с ним — что-то особенное.

Я всегда выискиваю изюминки — то, что я под этим понимаю. Роли, которые мне нравятся, и режиссёры: кто нравится мне и кому нравлюсь я.

Декабрь 1972 года

Я бы с огромным удовольствием сделала немецкий фильм, только если бы он был хороший. Среди последних немецких предложений не было ничего подходящего. Играть Еву Браун в английском фильме о Гитлере я бы, например, тоже не хотела. Что ещё? Следующим будет у меня французский фильм «Поезд» по Жоржу Сименону. Правда, название придётся изменить, потому что есть американский фильм с таким же названием.

Без работы я не могу жить. Несколько недель отпуска нужны, но шесть месяцев без кино — этого мне не выдержать.

28 декабря 1972 года

Многие люди скучны, это меня утомляет. Я не готова отдавать, ничего не получая взамен.

Январь 1973 года

Я ужасная эгоистка.

5 апреля 1973 года

В мае я делаю новый фильм. Потом всё должно проясниться. Я должна понять: всё, пора кончать с этим.

Я хотела бы опять жить в подходящей квартире, вовсе не в роскошной. Я хотела бы опять видеть вокруг себя нормальных людей, не этих конченых типов из кино, которые меня годами сопровождают.

Начало июня 1973 года

Всё, я больше не выдержу. С утра я уже готова шваркнуть этого мужика об стену. Думаю, тут уже ничего не поправить.

Сейчас он уезжает в Мюнхен. Тут он уже рассорился со всеми коллегами в Резиденц-театре. Точно как на киностудии, когда я работаю. Он постоянно торчит тут же и пытается давать моим режиссёрам добрые советы. Они этого тоже не выносят. Он их раздражает. Неправда, что он меня чему-то научил.

Я не хочу вечно жить под кнутом господина Мейена. Да, мы разводимся. Харри хочет получить все мои деньги. Я уже много денег истратила на мужчин. Но чтобы кто-то из них хотел всё — это впервые.

Во-первых, в начале нашего брака я отказывалась от многих предложений и никогда потом не жаловалась. Во-вторых, мой муж мог бы сам работать по договорам, и я никогда этому не противилась. Поэтому я не считаю нормальным сейчас заботиться о содержании господина Хаубенштока. Как его жена я, разумеется, никогда не была обязана заботиться и о своем собственном содержании.

Пока мы сошлись на расставании, но не на разводе. Мы не хотим травмировать нашего сына Давида.

15 июня 1973 года

Хотелось бы в будущем сбавить темп, меньше работать и купить дом в деревне, где я жила бы с моим сыном Давидом. И ещё одного ребенка я бы хотела — сейчас это моё самое большое желание.

Страха перед старостью и морщинами на лице у меня нет. Я переживаю сейчас очень хороший период и использую его. Может быть, когда-нибудь меня упрекнут, что я слишком много снимаюсь. Но никогда никто не скажет, что я делаю это легко или что играю неинтересные роли.

25 июня 1973 года

Я чувствую себя снова свободной.

28 июня 1973 года

Я снова буду парижанкой. Во Франции начинались все новые периоды моей жизни. И опять я начинаю с нуля — и радуюсь этому.

При каждом повороте моей жизни я возвращаюсь во Францию. Я ещё никогда не оплакивала прежние истории. Париж — это всегда начало.

Сегодня я наконец начинаю понимать, как не бежать прочь от себя самой.

16 июля 1973 года

Мы хотим часто видеться, лучше всего, если каждый будет иметь у себя комнату для другого.

Харри, не мысли всегда так логично, ты же во всём так ужасно логичен, и не держи меня за дурёху, или ты и правда считаешь, что я сама ничего не могу решить?

Ясное дело, все уже раззявили рты насчет финансовых условий нашего расставания. Мне уже абсолютно всё равно, как люди делят, кто что заработал, даже если они жили так, как мы. Больше мне на эту тему нечего сказать. Только то, что не так просто отбросить такие отношения, как у нас с Харри. Посмотрим, как я пойду дальше. Но измениться должны мы оба.