Изменить стиль страницы

Через несколько дней после стрельбы происходило обычное обсуждение ее результатов. При этом сравнивались графики стрельб I и II эскадры линейных кораблей. Способ, применявшийся в английском флоте при разборе стрельб, был, несомненно, приноровлен к тому, чтобы поднять интерес к артиллерии – важнейшему боевому элементу корабля. К сожалению, отчеты о стрельбах не иллюстрировались кинематографическими снимками, хотя их можно было бы отлично производить с судов, буксировавших щиты. Киносъемка щитов и ложащихся около них залпов была введена лишь много позднее, после Ютландского боя, и при этом не на всех судах. Здесь сказывались не то неразумная бережливость, не то недостаточное понимание английским Адмиралтейством всей важности иметь ясную картину результатов практических стрельб.

Кромарти.

По окончании стрельбы мы не вернулись обратно в Скапа-Флоу, а направились непосредственно в Кромарти, так как нашей эскадре пришла очередь месячного отдыха. Кромарти и Инвергордон были всегда приятной переменой после однообразия блокадной службы. Особенно радовались, конечно, команды и молодые офицеры. Стоянка в Кромарти давала им возможность прогулок на берегу и других развлечений, не связанных со сферой корабельных интересов. Переход в Кромарти был поэтому всегда праздником для команды и офицерской кают-компании.

Демонстрация Гранд Флита в Северном море.

Когда мы этот раз пришли в Кромарти, Инвергордон был полон слухов о предстоящем налете неприятельских цеппелинов и самолетов на Гранд Флит. Не прошло и двух дней стоянки, как накануне пасхи эскадра была объявлена в часовой готовности. Ожидаемый выход в море был как будто в связи с циркулировавшими слухами, так как, конечно, воздушная атака особенно опасна для судов на якоре. Вечером мы снялись с якоря и на следующее утро присоединились к остальному флоту. Три дня, несмотря на густой туман, мы всем флотом крейсировали в море и только 24 апреля вернулись обратно, не обнаружив нигде следов неприятеля. Впоследствии я узнал, что эта операция, а также последующие в апреле и в мае, имели целью облегчить положение русского флота в Балтийском морс. Они были, по-видимому, в известной степени результатом моей докладной записки, поданной в Адмиралтейство в декабре.

В то время, как Гранд Флит 22-го и 23-го апреля крейсировал в треугольнике между Скапа-Флоу, Скагерраком и берегом Ютландии, линейные крейсера адмирала Битти находились южнее около Хорн-Риффа. Легкие крейсера доходили до Каттегата, чтобы показать английский флаг нейтральной Скандинавии и привлечь на себя внимание немецкого флота. Рассчитывали внушить немецкому Флоту Открытого моря мысль о невозможности покинуть Северное море. Операция была сильно затруднена густым туманом, из-за которого произошел ряд столкновений. Линейные крейсера «New Zeeland» и «Australia», наскочив друг на Друга, получили столь сильные повреждения, что их пришлось отправить для ремонта в Розайт. Эсминец «Ardent» получил носовую пробоину, и его за корму отбуксировали в Англию. Один из линейных кораблей нашей эскадры столкнулся с пароходом.

Это произошло в ночь на 23 апреля, когда эскадра шла в густом тумане, буксируя туманные буи для ориентировки заднего мателота. В 3 часа утра была пробита боевая тревога. Я стоял в это время на мостике и заметил вдруг как на правом траверзе, невдалеке от нас выплыло из тумана большое судно, шедшее на пересечение курса. Уклониться в сторону было уже невозможно, но, к счастью, мы успели проскочить у него под носом. Убежденный, что эта встреча не обойдется без столкновения, я побежал с мостика на корму. В это время раздались паровые свистки и сирена нашего заднего мателота «Neptune». Вслед за тем последовало столкновение. В тумане ничего нельзя было разобрать, были слышны только грохот и треск. Казалось, что дредноут разрезал пароход пополам. К счастью, оба судна успели в последнюю минуту настолько изменить курс, что столкнулись под тупым углом и отделались незначительными повреждениями. «Neptune» получил пробоину и принял 250 тонн воды, что для корабля в 20.000 тонн не имело значения. Он смог, не уменьшая хода, занять опять свое место в строю.

Погрузка угля.

В 7 ч. 30 м. утра мы стали в Кромарти на якорь. Стопора были только что наложены, как к нашему борту уже ошвартовался угольщик. Портовые власти были, очевидно, предупреждены о нашем возвращении и приготовили уголь для всей эскадры. В 8 часов началась погрузка угля, а в 10 ч. 15 м. она была окончена. За 2 ч. 30 м. мы приняли на «Hercules» 720 тонн угля. Для корабля, не оборудованного особыми приспособлениями вроде, например, стрел Тэмперлея, 320 тонн угля в час является уже само по себе показателем хорошей организованности.

Все у нас действовало, как правильно смазанный механизм. Расписание команды предусматривало мельчайшие детали. Каждый был на своем месте, знал, что он должен делать, не раздумывал, а сразу брался за работу. Соревнование и тут давало себя знать. На баке работала прислуга носовой башни под руководством своих офицеров, у средних угольных ям прислуга следующих башен и т. д. Вся команда была расписана, повсюду проявлялось соревнование с целью достичь лучших результатов. Успешность работы достигалась не только хорошей организацией, но и заинтересованностью самой команды. Содействовало также и то, что все офицеры собственноручно участвовали в работе. Даже врач и судовой священник, оба в рабочем платье, волокли мешки с углем по палубе к угольным горловинам, где их принимали кочегары. Угольное расписание составлялось старшим офицером, и все необходимые приготовления делались уже заранее. Так, все принадлежности, необходимые для погрузки, разносились уже накануне вечером. Угольная погрузка редко занимала у нас более 2,5 часов. Согласно приказу, запас угля эскадры на якоре не должен был быть меньше 85% общей вместимости угольных ям, На «Hercules» наибольшее количество угля, погруженное в час, составляло – 405 тонн; рекордная цифра в эскадре была несколько выше.

С английским флотом в мировую войну pic_12.jpg

Линейный корабль «Neptune».

Новейшие корабли Гранд Флита обходились без этой утомительной работы. Их котлы отапливались нефтью, и её перекачивали насосами в нефтяные цистерны корабля с нефтеналивных пароходов. Всякое сбережение сил и в военном деле должно почитаться успехом, к тому же приемка угля особенно грязная работа. Все же я держусь того мнения, что исчезновение угольной погрузки из числа авральных работ на судах имеет свою вредную сторону, так как это полезное упражнение трудно заменить чем-нибудь другим. При правильно разработанном расписании погрузка угля, не может считаться изнурительной работой. Она является одним из звеньев воспитательной системы, которая стремится сблизить офицеров и команду и приучить их к совместной работе в самых разнообразных областях корабельной жизни.

По окончании погрузки угля эскадре был дан по обыкновению короткий отдых, команда могла «починяться», свободным от службы офицерам был разрешен съезд на берег. Но уже в 7 часов дня пришел приказ быть в часовой готовности, и все съехавшие на берег были вызваны на корабль. В 8 часов мы снялись с якоря и, несмотря на туман, вышли в море, как всегда с потушенными огнями. На рассвете мы соединились со II и IV эскадрами линейных кораблей, вышедшими из Скапа-Флоу, и в походном строю легли на зюйдовый курс. Вскоре была пробита боевая тревога, приняты последние приготовления к бою, и корабль приведен в состояние полной боевой готовности. С этим связано было много работы, поэтому к боевой тревоге прибегали сравнительно редко, лишь в ожидании встречи с противником, и вполне понятно, что с момента боевой тревоги офицеры и команда с особым рвением делали свое дело. Также и в этот раз возможность встречи с врагом приподняла общее настроение. В 6 часов утра радиотелеграф сообщил, что неприятельские линейные крейсера на рассвете бомбардировали Лоуэстофт и что разведывательные суда из Гарвича были с ними в соприкосновении. Это и послужило, очевидно, причиной боевой тревоги у нас. Мы находились, однако, еще слишком далеко от Лоуэстофта, чтобы рассчитывать принять участие в бою. Мне казалось более вероятным, что на этот раз мы не увидим врага. В полдень выяснилось, что неприятельские крейсера, избежав боя с эскадрой адмирала Битти, вернулись обратно в свои базы. Нам нечего было больше спускаться к югу. В 4 часа пополудни был дан отбой, и флот лег на обратный курс. На «Hercules» все были разочарованы – и на этот раз надежда встретиться с врагом оказалась обманчивой.