— Мы этого так не оставим, — отозвался свободник Гисек. — Мы сами разберемся с вором, так что это совсем не повлияет на показатель дисциплинированности роты.

— Только бы узнать, кто это сделал, — сказал я.

— Мы его найдем, — заверил меня Душек. — Прежде всего мы возьмем в оборот Пецку, его разыгранное возмущение нас не проведет. Если с ним окажется все в порядке, примемся за других подозреваемых.

— А вы еще кого-то подозреваете? — спросил я.

— Разумеется, — подтвердил Душек. — Решающее значение имеет мотив, — поучительно заметил он мне. — Украл тот, кому эта пятисотенная крайне нужна. Из этого мы и будем исходить.

План розыска преступника у них был продуман основательно.

— У нас все записано, — продолжал свободник Гисек. Пошарив в кармане, он извлек замызганную бумажку и начал читать: — «У свободника Черны вышла замуж сестра, и он подарил ей на свадьбу люстру. За две тысячи. Наверняка задолжал… Залабак очень любит пльзенъское пиво, а оно стоит довольно дорого… Кочка любит хорошо поесть. И охотнее всего ест печенку с луком, так что поужинать на двадцать крон…»

— Включите в список и меня, — прервал я его. — Мне эта пятисотенная тоже очень пригодилась бы.

Мой аргумент привел их в некоторое замешательство, но ненадолго.

— Затем идет свободник Лакатош, — добавил Гисек.

Терпение мое лопнуло.

— Вы этот бессмысленный список подозреваемых одобряете? — обратился я к Метелке.

— Не очень, — честно признался он. — Но ничего лучшего мне в голову не пришло. Ясно лишь одно: мы должны сами провести расследование, иначе мы не рота, а…

— Вы упустили одну небольшую деталь. У этой роты есть свой командир, который отвечает за все, что в ней происходит, — поучительно сказал я и тут же спросил: — Что у Незбеды пропали пятьсот крон, это проверено?

— Он сам так сказал, — пожал плечами Метелка.

— Я спрашиваю, проверено или нет? — повторил я, так как его ответ меня не удовлетворил.

Метелка посмотрел на остальных членов бюро. Они выглядели растерянными. Свободник Прохазка, который до сего времени молчал, проговорил:

— Может быть, он сам придумал эту кражу? Странный какой-то парень. Мне он никогда особенно не нравился. Вдруг ему захотелось перессорить нас?

— Отыщите десятника Пилначека, — распорядился я. Не прошло и минуты, как Душек вернулся с Пилначеком.

— Получал ли Незбеда в последнее время банкнот в пятьсот крон? — спросил я его.

— Уже не раз. Последний я вручил ему вчера днем, — подтвердил Пилначек. — Везет же некоторым!

— Ваши личные соображения меня не интересуют. Мне нужны факты.

— У меня есть расписка, — обиделся он. — Могу за ней обегать.

— Бежать никуда не надо, — остановил я его. — Я вам верю. Можете идти.

Он ушел разочарованный, так как надеялся получить новые сведения о происшедшем.

— Знаете что? Идите работать и все предоставьте мне. Я уж как-нибудь в этом разберусь. И пришлите ко мне воина Незбеду, — закончил я совещание с членами бюро ССМ.

Метелку я задержал и, когда все вышли, спросил:

— Ну как, присвоение вам звания четаржа [5] вы уже отметили?

— Только в узком семейном кругу, товарищ поручик.

— Имейте в виду, если вам придет в голову отпраздновать это также и со своим взводом, вы будете наказаны.

— Ребятам удалось объяснить это с большим трудом, признался он. — В конце концов они согласились, но с условием, что наверстаем упущенное когда-нибудь в будущем.

— Там будет видно. А теперь, товарищ четарж, никаких шаляй-валяй. Упорно учиться. Я приду проверить.

Незбеда через минуту неуверенно вошел в комнату.

— По какому праву вы позволяете себе кого-то подозревать без всяких на то оснований? — взялся я за дело с другого конца.

— Я понимаю, что был не прав, — согласился Незбеда. — Но он тоже не имел права набрасываться на меня так сразу.

— У каждого из нас есть свое больное место. И если кто-нибудь коснется этого больного места… — стал я его поучать.

— Мне это ясно, товарищ поручик. У Пецки такое больное место…

— Лучше поговорим о пятисотенной, — прервал я его. — Вчера днем вам вручил ее десятник Пилначек. Так?

— Да, деньги мне прислал отец, — добавил Незбеда.

— Кто еще видел, как вы получали их? — Я начинал входить в роль следователя.

— Пилначек.

— А кто еще?

— Свободник Черны. Он получал какое-то заказное письмо и видел, как Пилначек передавал мне деньги.

Я испугался. Что, если ребята со своим списком подозреваемых окажутся правы?

— Что было дальше? — спросил я.

— Черны сказал, что, если бы он получил из дома пятьсот крон, он обязательно угостил бы товарища пивом. Выяснилось, что мы оба вечером идем в увольнительную и можем зайти выпить пива.

— И вы зашли?

— Зашли.

— Как же у вас могла пропасть пятисотенная, если вы вечером ее разменяли?

— Я, товарищ поручик, хотел ее разменять. Но официант сказал, что у него тоже крупные деньги, и предложил нам вместе набрать нужные восемь крон. У нас у каждого было по пятикроновой монете.

— Утром вы проверили, при вас ли еще записная книжка с деньгами?

— Не проверил. Я обнаружил пропажу только перед обедом. Я обшарил все карманы парадно-выходной формы и понял, что деньги пропали.

— Можете идти! — Я отпустил его, боясь, как бы он не догадался, что я просто не знаю, как быть дальше.

Он вышел. Вслед за ним вышел и я, чтобы посмотреть, как новоиспеченный четарж Метелка проводит занятия со своим взводом. Вел он их образцово. Затем я принял командование взводом на себя.

После окончания занятий я пригласил Метелку в свой кабинет. Он прибежал, тяжело дыша.

— Нужно закаляться физически, товарищ четарж.

Он согласился со мной.

— Итак, до сих пор нам известно только то, что Незбеда действительно получил пятьсот крон. Вечером, когда он расплачивался за пиво, банкнот еще был у него, а перед обедом на следующий день исчез. Кроме Незбеды о нем знали десятник Пилначек и свободник Черны, — вернулся я к прежней теме, ради которой, собственно, и пригласил Метелку, чтобы не одному мучиться над этой загадкой.

— Об этой пятисотенной могли знать и многие другие ребята, — заметил Метелка. — Слухи о таких событиях распространяются быстро.

— Мы должны исходить из того, что кража произошла ночью или сегодня утром, — продолжил я свои рассуждения.

На этот раз Метелка со мной не согласился.

— Если это случилось ночью или утром, то вором мог быть только дежурный по роте или дневальный. Кража в их присутствии не осталась бы незамеченной, — сказал он.

— Это в том случае, если оба добросовестно выполняли свои обязанности, — охладил я его.

— Разумеется. Но сегодняшние дежурные честно несли и продолжают нести свою службу. Мимо них даже мышь не проскользнет.

«Лакатош и Беранек», — вспомнил я и вынужден был согласиться, что Метелка прав. Вдруг меня осенило.

— Пришлите сюда еще раз Незбеду, — попросил я.

Метелка ушел и через пять минут вернулся с Незбедой.

— Итак, вы расплатились, каждый дал официанту по пять крон, и вы отправились домой. Вы были одни? К вам никто не присоединился? — выпалил я без всякого предисловия.

— Вот-вот, — зашептал мне Метелка. — Дорога домой — это и есть ключ к разгадке. Я думаю об этом всю вторую половину дня, товарищ поручик.

— К нам никто не присоединялся. Никаких девушек мы не провожали. В «Слунце» мы не ходим, — качал головой Незбеда.

— Следовательно, вы совершенно спокойно шли домой… — У Метелки был вид гончей, взявшей след.

— Вполне нормально. Черны по дороге все время сожалел, что не попал в «Дуклу». Он сказал, что, если бы у него были условия, то он стал бы спортсменом мирового класса, — вспоминал Незбеда.

— Черны занимается прыжками в высоту. Ничего особенного, средний уровень, — пояснил Метелка.

Потом Незбеда как бы мимоходом добавил:

— Мы прыгали.